Юрий Феклистов. Из сундука памяти

Первый фотоаппарат появился у меня в десять лет. Снимал им в основном семью и дворовых приятелей....

Первый фотоаппарат появился у меня в десять лет. Снимал им в основном семью и дворовых приятелей. На шестнадцатилетие отец подарил сто рублей — на хорошую камеру. Отстояв в ГУМе длиннющую очередь, я купил «Зенит-Е». Именно с него и началось настоящее увлечение фотографией, ставшее профессией и судьбой.

Пеле: «Мне никогда не нравилось это прозвище»

Он прилетел в Москву в сентябре 2003-го рекламировать свой кофе. Остановился в пятизвездочной гостинице на Тверской, и каждый раз, когда куда-то выезжал, приходилось перекрывать движение.

Спортивные функционеры, узнав о том, что знаменитость посетит Россию, организовали обширную программу. Я тогда работал в журнале «Огонек» и вместе с Володей Никулиным освещал визит единственного в мире трехкратного чемпиона мира по футболу, экс-министра спорта Бразилии, которого Международный олимпийский комитет официально признал величайшим спортсменом XX века. А ведь еще

Майкл Джексон. «Юра, мы тебя отобьем, снимай»

Король поп-музыки прилетел в Москву в сентябре 1993-го. На пике бешеной популярности он давал концерт в «Лужниках», на который я аккредитовался, однако хотелось поснимать и то, как Джексон проводит свободное время в нашей столице. Поселился он со свитой в «Метрополе». Вокруг гостиницы выставили кордон, чтобы фанаты не прорвались внутрь. Видел такие меры предосторожности в первый раз.

Визит Джексона проходил накануне октябрьских событий, приведших к расстрелу Белого дома. В столице было тревожно, и несмотря на то что звезду сопровождала группа дюжих телохранителей, президент Ельцин распорядился, чтобы дополнительно приставили бойцов Главного управления охраны. По городу Майкл передвигался в бронированном ЗИЛе, иногда еще и с эскортом мотоциклистов. Тем не менее инцидента избежать не удалось. Обезумевшая юная фанатка каким-то образом прорвалась к автомобилю Джексона, бросилась на него, водитель не остановился, а напротив, прибавил газу и нечаянно наехал ей на ногу. Девушку срочно доставили в больницу, врачи зафиксировали перелом...

Естественно, интерес к приезду Джексона был огромным, и толпы фотографов, телеоператоров караулили его круглосуточно у отеля, а завидев, пускались за ним в погоню. Мы же с коллегами всегда опаздывали. Майкл куда-то приезжал, выходил из машины, тут подтягивались мы, выскакивали следом, но снять ничего не успевали. Двери за Джексоном моментально закрывались, периметр оцеплял ОМОН. Что предпринять? Как сделать приличный кадр?

Договорился с гаишниками, те посадили меня в свою машину, и теперь удавалось прибыть на место заранее. Я выскакивал чуть ли не на ходу, прицеливался, потом появлялся Джексон. Гаишники ведь всегда знали, куда направляется звезда, и делились информацией со мной. Однажды сообщили, что Майкл собрался в магазин элитных часов. Я приехал туда, спрятался за какую-то занавеску, попросил продавцов предупредить, когда войдет Джексон. Кассир подал знак. Майкл подошел к витрине, наклонился, я высунулся из-за занавески и успел его щелкнуть. В следующий момент крепкие афроамериканцы из личной охраны звезды подхватили меня под руки и вывели из магазина. Но эксклюзивный кадр, пусть и единственный, я снять все же успел...

В один из дней у Джексона было запланировано посещение детского дома в Измайлово. Туда я тоже успел прибыть заранее. Едва Майкл зашел в здание, как ОМОН закрыл двери, никого из журналистов внутрь не пустили — а я-то уже там! Сел в классе на заднюю парту, предупредил детей: «Сейчас к вам явится дядя в военном кителе, когда он с вами побеседует, попросите по-английски One photo, please!» Пришел Джексон, к доске вышла девочка, трогательным голоском затянула «Санта Лючию», остальные ребята подхватили. Майкл поинтересовался:

— Это русская народная песня?

— Нет, итальянская.

Джексон уже собрался уходить, снял маску, которую постоянно носил, чтобы закрывать нос, измученный пластическими операциями, а дети молчат... Я под партой стукнул ногой, и они хором пропищали: «Майкл, уан фото, пли-и-из». Гость согласился, детей построили рядом, и я их щелкнул. На фото певец в пограничном кителе с дембельскими значками.

Помню, он отправился на Арбат в сувенирный магазин покупать военную форму. Затем проследовал в воинскую часть, где на плацу уже выстроилась рота солдат. Заиграла музыка, ребята начали маршировать, и Майкл вместе с ними. Как оказалось, он решил снимать там новый клип. Фотографы и телеоператоры только успели запечатлеть происходящее, как пресс-агент звезды попросил нас собраться для дальнейшего инструктажа. Объявил: либо все снимают дальше, но потом сдают кассеты и пленки охране, либо не снимает никто. Коллеги недовольно загудели и разошлись. Майкл еще походил по плацу с солдатами и уехал. Тут из всех щелей начали вылезать телеоператоры и фотографы, спрашивая друг друга: «Ну, ты успел что-нибудь снять?» Лично я забрался в туалет и через двойное стекло запечатлел Джексона телеобъективом. Кто-то прятался за углом и щелкал оттуда, кто-то укрылся за деревом. В общем, кадры получились у всех.

А фото, где Майкл стоит в милицейском плаще на фоне собора Василия Блаженного, есть только у меня. Он со свитой уже собирался в аэропорт, и вдруг по дороге решили завернуть на Красную площадь. Я побежал к Кремлевской стене, следом рванули охранники! Наши гуошники знали меня в лицо, поскольку наблюдали, как я снимал Бориса Ельцина, и крикнули: «Юра, мы тебя отобьем, снимай что хочешь!» Так я успел сделать пару кадров.

Когда позже рассматривал всю съемку, показалось, что по Москве ходил не сам Майкл, а его двойник, какой-то хиленький человечек. Помню, прыгал в машину как мышка. А на концерте от Джексона исходила такая мощь, такая бешеная энергия! Заполненный до отказа стадион «Лужники» ревел. Правда перед концертом начался проливной дождь. Но говорят, это хорошая примета...

Наина и Борис Ельцины. Студенческие посиделки

С Борисом Николаевичем мы познакомились в 1989 году. Он тогда работал первым заместителем председателя Госстроя. Туда его задвинул Горбачев, пообещав не пускать Ельцина в политику. Но надвигались первые выборы народных депутатов, Борис Николаевич отправился в Березники и тайно зарегистрировался там кандидатом. Вернувшись в Москву, объявил об этом во всеуслышание, и другой кандидат уступил ему свое место в списке.

Мы с Валентином Юмашевым поехали на первую встречу Ельцина с избирателями. С Валентином подружились еще в «Комсомольской правде», он вел там молодежную рубрику «Алый парус». Затем вместе работали в «Огоньке».

Ельцин выступил, по окончании встречи Юмашев подошел к нему и представился:

— Я сценарист студии документальных фильмов, хочу снять картину про вашу предвыборную борьбу.

Борис Николаевич ответил:

— Валяйте!

Позже я спросил Валю, почему он не признался, что работает в «Огоньке». Юмашев объяснил. Накануне XIX партконференции обозреватель журнала Александр Радов взял интервью у Ельцина, для чего ездил в Госстрой. Борис Николаевич настаивал, чтобы интервью вышло непременно до партконференции. Главный редактор Коротич поехал согласовывать интервью в ЦК партии, где ему сказали: не публикуйте, давайте подождем. Ельцин жутко обиделся на журнал, заявил, что Коротич — трус. Если бы Юмашев сразу сказал, что он из «Огонька», Борис Николаевич непременно послал бы его.

Съемочная группа, в которую входил и я, месяца три ездила за Ельциным на все предвыборные мероприятия. Позже Юмашев предложил Борису Николаевичу написать книгу, и мои снимки вошли в «Исповедь на заданную тему». А через год после того как Ельцин в 1996-м был избран президентом на второй срок, Юмашев возглавил его администрацию. Я же, работая в «Огоньке», много раз сопровождал Бориса Николаевича в поездках по стране. Подружился с женой, дочками Леной и Таней, позже ставшей женой Юмашева.

С Наиной Иосифовной судьба свела Ельцина в Уральском политехническом институте. Кстати, своих однокурсников Борис Николаевич не забывал, какую бы высокую должность ни занимал. Раз в пять лет непременно собирал всех вместе. Встречи проходили очень тепло, что называется, без галстуков, бывшие однокашники пели, танцевали, вспоминали студенческие годы.

Пятидесятилетие со дня выпуска из Уральского политеха Борис Николаевич и Наина Иосифовна отмечали в Кисловодске. Они вообще любили там отдыхать. Я напросился их сопровождать. Там был накрыт банкет, все, как обычно, от души веселились. Каждому гостю преподнесли в подарок колокольчик с памятной гравировкой — «50 лет выпуску». Я тоже выпросил один, чтобы отвезти в музей Окуджавы — Булат Шалвович, как известно, коллекционировал колокольчики. Мой теперь висит в его кабинете...

После того как однокурсники разъехались, Борис Николаевич с Наиной Иосифовной в один из дней отправились в горы. Остановились на перевале под названием Седло, им там очень нравилось, оттуда хорошо виден Эльбрус. Постояли, подышали горным воздухом, а я их снял. Позже из моих фотографий собрали альбомы и отправили каждому из тех, кто присутствовал на юбилейной встрече.

Вячеслав Полунин. Самый лучший клоун

Я влюбился в Асисяя, как и миллионы российских зрителей, когда номер клоуна Славы Полунина в 1981 году показали в «Новогоднем огоньке». Трогательный человечек в ярко-желтом комбинезоне лепетал что-то непонятное в красную надувную телефонную трубку, тут же покорив мое сердце. В этом образе Слава предстает перед публикой в течение многих десятилетий. Кто-то из журналистов даже назвал Полунина самым лучшим клоуном мира.

Думаю, сам Слава не ожидал, что когда-нибудь к нему придет такая популярность. Ведь родился он в Орловской области в райцентре под названием Новосиль, где проживало всего три тысячи человек. Мама — продавец и папа — чиновник районной администрации, конечно же, не прочили сыну актерскую карьеру, хотели, чтобы выбрал земную профессию инженера. Но Слава регулярно проваливал контрольные по математике и физике. Зато блистал в школьной самодеятельности, смешно копируя походку любимого комика Чарли Чаплина...

Помню, в 1989-м Слава придумал и организовал фестиваль «Караван мира». Открытие состоялось в Москве, в Екатерининском парке, куда съехались клоуны со всего мира, затем они переместились в Питер. Там в парке я и сделал кадр, где младший сын Полунина Ваня, которому исполнилось тогда года три, сидит у отца на плечах и спит, намаявшись за день.

Сыновей у Славы трое: Иван, Дмитрий — они работают в театре отца — и Павел. Все творческие натуры, есть в кого, поскольку не только отец, но и Славина жена Елена Ушакова — клоунесса. За внешность, напоминавшую жительницу Страны восходящего солнца, Елена получила сценический псевдоним Фудзи.

Я стараюсь не пропускать шоу Полунина, смотрел их, наверное, раз двадцать, и детей водил, те были, как и я, в восторге. Однажды пересеклись в Куйбышеве, где Славины «Лицедеи» в тот момент гастролировали. Зашел к ним в гримерную и увидел: все артисты сидят и нарезают неимоверное количество белой бумаги. Все для того, чтобы в финале шоу на зрителей просыпалась рукотворная снежная метель.

Помню, встретил Полунина с Ваней на «Кинотавре» в Сочи. С нашей первой фотографии, где Иван спал на плечах у отца, минуло двадцать с лишним лет. Предложил: «А давайте повторим, только теперь не Ваня, а вы, Слава, будете сидеть на плечах у сына». Парень тут же поднял папу. Получился еще один веселый и трогательный кадр.

Адриано Челентано. Приключения итальянца в России

В июне 1987 года я вместе со всеми встречал его в Шереметьево. Прямо в здании аэропорта состоялась импровизированная пресс-конференция. Актер обливался потом. Никто не понимал, в чем дело. Адриано признался, что страдает аэрофобией, а путь от Рима до Москвы длился целых четыре часа. На той пресс-конференции примостился на корточках с аппаратурой мой приятель Володя Сычев, он работал тогда в фотоагентстве. Володя тоже попытался задать вопрос. Челентано взглянул на него исподлобья и отрезал: «Вы кто, фотограф? Вот и сидите молча». Зарубежные звезды придерживаются четкого протокола и отвечают только на вопросы журналистов.

Помимо репортеров Челентано в аэропорту встречал Ролан Быков, ему поручили взять у знаменитого итальянца интервью для советского телевидения.

Адриано отзывался о нашей стране достаточно романтично: «Еще в детстве я представлял себе Россию сказочной страной. Мне казалось, что у вас в каждом доме топится печка, вокруг собираются обитатели, чтобы поговорить о том о сем. А за окном — снег. В печи потрескивают поленья, дым незримо наполняет комнату мудростью. Вот так я всегда представлял себе Россию — край, находящийся в самом центре земли, где даже войны не смогли убить мысль мудрецов. Я очень рад, что все-таки добрался сюда и могу зажечь здесь свой огонь, потому что хочется верить: именно здесь вспыхнет то великое пламя, в котором сгорит все зло».

Были запланированы два концерта Челентано в «Олимпийском» и премьера его режиссерской работы «Джоан Луи» в кинотеатре «Октябрь». В поездке Адриано сопровождала жена Клаудиа Мори. Они вместе почти шестьдесят лет. Встретились на съемках фильма «Какой-то странный тип». Вспыхнули чувства, яркий роман в 1964 году завершился свадьбой.

Продюсеры давно усвоили: если с Адриано нужно о чем-то договориться, следует обращаться к жене — именно она занимается всеми контрактами знаменитого мужа. Наверное, благодаря Клаудии, оберегающей его от любых хлопот и проблем, Адриано остается в прекрасной творческой и физической форме. Не зря к нему приклеилось прозвище Молледжато, что в переводе с итальянского означает «на пружинах».

Супруги остановились в гостинице «Россия». По советской столице передвигались на правительственной «Чайке» в сопровождении мотоциклистов. В Италии его картина «Джоан Луи» провалилась в прокате, здесь же на премьере имела оглушительный успех.

Наши люди обожали харизматичного итальянца, по популярности среди зарубежных исполнителей ему не было равных. В кинотеатре «Октябрь» Адриано сказал примерно следующее: «Я смог преодолеть свой страх летать на самолетах, за что стоит поблагодарить фильм «Джоан Луи» и любовь ко мне советских зрителей». Спустившись в зал, он долго раздавал автографы, пришлось даже задержать начало фильма. В те дни журнал «Крокодил» опубликовал эпиграмму:

Когда в Москву сошел с экранаВеликолепный Адриано,Все Анны, Жанны и СветланыЗапели хором с ним «Сюзанну»

На концертах зал действительно охотно подпевал итальянцу. Адриано разрешил снимать себя за кулисами, чего почти никогда не случается. В гримерной во время антракта он курил, позволял себе рюмочку коньяку — для эластичности связок.

На сцену «Олимпийского» Челентано вышел после восьмилетнего или даже десятилетнего перерыва. Очевидцы утверждают, что поначалу зал принял его сдержанно. Многие не верили, что перед ними реальный Адриано (известно, что у звезды есть двойники, работающие на эстраде с его разрешения). Но потом публика устроила ему овацию. В финале концерта академик Евгений Велихов подарил гостю электрический самовар со словами: «Эта машина никогда не засоряла окружающую среду».

Скульптор Зураб Церетели устроил в своей мастерской обед в честь итальянца. Среди приглашенных был знаменитый офтальмолог Святослав Федоров. Челентано тут же, что называется, взял быка за рога: «Тетушке моей жены Джулиане пятьдесят шесть лет, и она страдает сильной дальнозоркостью. Глаза страшно болят, но больше всего она расстраивается, что не может красить ресницы».

Святослав Николаевич пообещал помочь. Через два месяца Джулиана прилетела в Москву со съемочной группой, которая запечатлела операцию. Через какое-то время синьора явилась на прием к врачу при полном макияже.

Время от времени по Москве проносятся слухи, что Челентано собирается выступить на закрытой вечеринке какого-нибудь олигарха. В итоге они не подтверждаются, вместо звезды приезжает один из его двойников. Челентано может себе это позволить, за свою жизнь он уже исполнил около шестисот песен, а общий тираж его пластинок — сто пятьдесят миллионов экземпляров.

Жерар Депардье.Обед с д’Артаньяном и его ангелом-хранителем

Эта встреча состоялась в 1998 году. Об интервью договорился Кирилл Привалов — я знал его еще по работе в «Комсомолке», который к тому моменту уже много лет жил во Франции и дружил с Жераром.

Депардье ему не отказал. Правда французы могут дружить сто лет, но ни разу не побывать друг у друга дома. Не принято. Предпочитают встречаться в ресторанах и кафе. Однако для нас с журналистом Мариной Порк Жерар сделал исключение.

Первый вечер провели в Париже, прокатившись по Сене, а утром отправились в Анжу, где у актера собственный замок Шато де Тинье и виноградники. Через два с половиной часа прибыли на место. Была ранняя теплая осень, погода прекрасная.

Жерар и его подруга Кароль Буке сидели на лавочке и грелись на солнышке. Я расчехлил фотоаппарат... Хозяин разрешил снимать везде. Зная, что Депардье знаком с Ростроповичем, я подарил ему фото Мстислава Леопольдовича, сделанное в Белом доме в 1991-м. Там музыкант сидит с автоматом, а на его плече прикорнул уставший юный защитник Белого дома.

Актер показал нам весь замок, не завел лишь в спальню. В одной из комнат я заметил голубой мушкетерский плащ, шпагу и шляпу. Кто-то подарил Жерару костюм д’Артаньяна, которого, к слову, он сыграет в фильме «Бланш» лишь несколько лет спустя. Я попросил Депардье попозировать в мушкетерском снаряжении, он тут же лихо нахлобучил шляпу, схватил шпагу и сделал выпад как заправский фехтовальщик.

Надо заметить, что собственный средневековый замок — хозяйство довольно хлопотное. Чтобы не появились грибок и плесень, помещения следует хорошо проветривать: по утрам открывать все ставни, вечером — закрывать. Депардье нанял целую роту обслуживающего персонала. Эти многочисленные женщины и их дети сновали вокруг нас, всем же было интересно посмотреть на новых гостей. Жерара их галдеж и суета совсем не раздражали, он улыбался детишкам, гладил их по головкам.

После осмотра замка повел нас на виноградники. Конечно же, сто гектаров угодий в долине Луары, которые Жерар приобрел в1989-м, обойти нереально, но представление о масштабе его бизнеса мы получили сполна. Заглянули и на винодельню. Там нам устроили дегустацию, наливали прямо из цистерн. Жерар показал свою гордость Cuve?e Cyrano. Это вино названо в честь Сирано де Бержерака, любимого героя актера, которого он сыграл в кино. Бутылки были подготовлены к отправке на Кубу. «Кюве Сирано», по словам Жерара, особо ценил Фидель Кастро.

Нас сопровождал винодел Жерара. Проходя мимо одной из бочек, Депардье попросил его: «Дай попробовать, что получилось. — Глотнул из стаканчика и не сдержал восторга: — Ой, блин, как же хорошо! Но вам его не дам, не имею права. Вино заказал раввин Парижа».

Впрочем, и мы не остались без подарка: когда уезжали, каждый получил по три бутылки из подвалов кинозвезды...

Вернулись в замок, где уже накрыли большой деревянный стол. Нас пригласили отобедать, подали вкуснейшую зажаренную утиную грудку, к ней — картофельный гратен, овощи и хлеб собственной выпечки.

Жерар демонстрировал за обедом прекрасный аппетит. Я прицелился, чтобы сделать снимок, но Кароль остановила: «Не надо снимать жующего — может получиться некрасивое выражение лица». Она вообще очень следила за здоровьем любимого мужчины, контролировала его вес, внешний вид. Была его ангелом-хранителем...

Через год я пересекся с Жераром на Каннском кинофестивале перед отелем Martinez. Его окружала толпа поклонников, фотографов и журналистов. Я вклинился, пробрался поближе и спросил: «Жерар, бонжур, вы меня помните?» Не знаю, вспомнил ли, но посмотрел в мою сторону.

Еще через какое-то время я побывал на съемках фильма «Все могут короли» — романтической комедии, сюжет которой напоминает «Римские каникулы». Один из эпизодов снимался во Франции в замке Ле Люд, там был задействован Депардье. Буквально в минутной сцене: он ест яйца за завтраком. Пока сделали несколько дублей, Жерар умял их немало. Я обратил внимание, что текст он читал по бумажкам, рассованным в разных местах. Жерар признался, что даже снимаясь в картине «Двадцатый век» культового режиссера Бернардо Бертолуччи, не учил реплики, однажды даже налепили листок со словами на плечо его партнера Роберта Де Ниро.

Кстати, гонорар звезды за однодневную съемку в «Королях», как я слышал, составил сто тысяч долларов.

Михаил Жванецкий: «Положили на диван, укрыли одеялом, да о таком можно только мечтать».

Не знаю людей, которые не любили бы монологи Михаила Жванецкого. Недаром его тексты народ давно разобрал на цитаты: «В историю трудно войти, но легко вляпаться», «Вначале было слово... Слово было непечатным», «Высшая степень смущения — два взгляда, встретившиеся в замочной скважине», «А вы пробовали принять слабительное одновременно со снотворным? Очень интересный эффект», «Одно неловкое движение, и вы отец». Продолжать можно до бесконечности.

Жванецкого я снимал, чтобы проиллюстрировать интервью Виталия Мелик-Карамова. В 1995 году Михаил Михайлович жил на Лесной улице. Там я и снял Жванецкого за письменным столом перед пишущей машинкой.

Это был отработанный вариант, когда он смотрел в кадр из-под очков, знал, какой стороной повернуться, какие ракурсы будут удачными. Мне же хотелось показать его в неожиданном свете. Предложил: «Может, придумаем что-то поживее?»

Я заметил в прихожей диванчик: «Давайте вы ляжете на него и возьмете в руки какую-нибудь книжку». Жванецкий, долго не раздумывая, взял свою и улегся, делая вид, что читает. Кадр настолько пришелся по душе главному редактору «Огонька», что его дали в журнале на целый разворот.

Позже, когда мы где-то пересекались с Михаилом Михайловичем, он неизменно повторял: «Юра, я постоянно вспоминаю, какая хорошая у нас получилась съемка. Положили на диван, укрыли одеялом, да о таком можно только мечтать».

Александр Солженицын: «Я не обезьяна, снимайте как есть»

В 1994 году по ТВ показали фильм Станислава Говорухина «Великая криминальная революция», снимал его кинооператор Юрий Прокофьев, с которым мы были давно знакомы. Картина оставила сильное впечатление, я поздравил Юру с успехом. Через какое-то время он звонит рано утром: «Срочно бери билет до Владивостока, Солженицын возвращается в Россию!» Я тут же побежал в кассу... Официально об этом событии объявили только днем в новостях.

Напомню: великий русский писатель, нобелевский лауреат, автор книг «Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом», повести «Один день из жизни Ивана Денисовича» за «действия, порочащие звание гражданина СССР», в 1974 году был лишен советского гражданства и выслан с семьей из страны. Долгие годы они прожили в городке Кавендиш американского штата Вермонт. В 1990-м советское гражданство ему возвратили, а через четыре года Солженицыны решили вернуться на родину. Они прилетели из Штатов в Магадан, оттуда — во Владивосток, где Александр Исаевич с семьей пересели в поезд и в течение двух месяцев добирались до Москвы, делая остановки в российских городах и встречаясь с людьми.

Я проехал с ними в поезде от Владивостока до Хабаровска, Прокофьев включил меня в состав съемочной группы британского телеканала ВВС, снимавшей документальный фильм о Солженицыне.

Во владивостокской гостинице, где остановилась семья Александра Исаевича, не было горячей воды. Англичане были в шоке: как такое возможно? А Наталия Дмитриевна сразу сориентировалась и договорилась с кухней гостиничного ресторана. Там ей грели в кастрюльках воду. Жена русского классика бегала по коридорам, таская эти кастрюльки в номер, чтобы семья могла кое-как помыться. Я советовал ребятам-англичанам: снимайте, это советская действительность, вот что стоит запечатлеть для истории!

Однажды в городской больнице мы с Александром Исаевичем, Наталией Дмитриевной и сопровождавшими их врачами застряли в большом лифте. Длилось наше заточение минут пятнадцать, Наталия Дмитриевна заволновалась, боясь, что мужу станет плохо. Но тот спокойно стоял, еще и ее успокаивал: «Не переживай ты так, нас достанут».

В свое время Наталия Дмитриевна окончила механико-математический факультет МГУ, училась в аспирантуре. Однако когда в 1968-м познакомилась с Солженицыным, забыла о собственной карьере и посвятила себя мужу. Стала его секретарем, помощником, редактором, составителем собраний сочинений и матерью его детей.

Во Владивостоке мы с Наталией Дмитриевной и сыновьями писателя, Ермолаем и Степаном, подружились. Местное начальство, желая сделать почетному гостю и его семье приятное, повезло их на остров Попова. Наталия Дмитриевна настояла, чтобы взяли с собой и меня. Добирались туда на катере. На берегу нас встретили накрытыми столами с морскими деликатесами: крабами, омарами, устрицами. Местные чиновники решили удивить Александра Исаевича, но Солженицын отрезал: «Я это не ем». Попросил его пройтись по берегу, там очень красивый вид, он и меня поставил на место: «Я не обезьяна, снимайте как есть». Больше ни о чем его не просил...

Меня восхитили его сыновья, я взял у них небольшое интервью, которое напечатала «Комсомолка». Они впервые после отъезда оказались в России, при этом по-русски говорили без акцента, что меня поразило. Спросил Ермолая, слушает ли он какие-то русские песни, что ему нравится. Оказалось, его любимая — «На братских могилах не ставят крестов». Забегая вперед, скажу, что два года назад Ермолай пригласил меня на свое пятидесятилетие. Юбилей он отмечал на даче под Суздалем. Там собрались самые близкие его друзья.

А тогда меня даже пустили в спецвагон, в котором семья проехала до Москвы. В него никто не имел права зайти, только съемочная группа ВВС. Но я договорился с Наталией Дмитриевной и все же сделал пару кадров...

Когда встречал Солженицыных на каких-то мероприятиях, непременно подходил к Наталии Дмитриевне и предлагал снять Александра Исаевича для истории. Но всегда получал в ответ: это невозможно, он очень занят, много работает, его нельзя отвлекать. Солженицын говорил, что у него мало времени, жить осталось недолго и он должен все успеть. Просыпался утром, сразу же садился за письменный стол. На встречах с читателями, если кто-то просил автограф, отвечал, что расписывается только на своих книгах.

Мэр Москвы Юрий Лужков выделил Александру Исаевичу участок в Троице-Лыково, где писатель построил дом. Не раз я просил разрешения у Наталии Дмитриевны поснимать их там, но Солженицыны не хотели светить свое жилище и я эту тему закрыл...

Вдруг в 2007 году раздается звонок из журнала «Шпигель». Мне сообщают, что немцы взяли интервью у Солженицына и Наталия Дмитриевна велела вас найти. В Москву приезжает шеф бюро по Восточной Европе, надо снять его с писателем: «Наталия Дмитриевна сказала, что только вы можете это сделать». Так я попал в Троице-Лыково. Нас встретили Наталия Дмитриевна с сыном Степаном. Поднялись на второй этаж, где располагался кабинет писателя. Увидев меня, Александр Исаевич улыбнулся: «О, мой старый друг». Я снял его за письменным столом, потом мы вышли на балкон, писатель сел в кресло, Наталия Дмитриевна обняла мужа. Я заметил, как сильно у Солженицына иссохли руки. Через год его не стало...

Последний снимок был сделан мною четырнадцатого июля 2007 года. Я подарил семье те фотографии, они потом висели на выставке, посвященной писателю. На прощание в Академии наук прилетел Игнат. В свое время Александр Исаевич приходил на его фортепианный концерт в Большой зал Московской консерватории, где я его снял.

На похоронах Игнат стоял у гроба отца со своим маленьким сыном. Когда внук Александра Исаевича вырастет, непременно узнает, какой величиной был его дед.

Диана. Погоня за принцессой

Ее называли королевой людских сердец — леди Ди много занималась благотворительностью: поддерживала больницы, приюты, центры для бездомных. Говоря о том, почему это делает, объясняла: «Я хочу помочь людям чем могу, вот и все. Мир все сильнее болен отсутствием человеколюбия и сострадания».

В Москве она побывала в июне 1995-го. Правда многие не помнят сегодня о ее визите, поскольку в то же самое время случилась трагедия в городе Буденновске — террористы во главе с Басаевым взяли в заложники более тысячи двухсот жителей. Естественно, это событие заняло первые строчки новостей...

Я тогда работал в «Огоньке». В посольстве Великобритании мне выдали две карточки с разными штампиками, дававшими разрешение снимать Диану во время прогулки по Кремлю и в Большом театре.

...Лимузин принцессы пропустили на территорию Кремля, гостья высадилась на Ивановской площади, прогулялась, осмотрела Царь-пушку, Царь-колокол, потом прошла в Оружейную палату. Там ее сопровождали один английский и один русский фотограф, то есть я. Снял, как она с интересом разглядывала царские кареты.

Одним из пунктов программы была школа в Медведково. И хотя это место в моих бейджах не значилось, репортерский азарт велел следовать за принцессой. Правда сесть в машину ГАИ не получилось, так что «преследовал» на своей. Но кортеж-то мчался по Москве с мигалками, а я — без и, естественно, опоздал, вход уже был перекрыт охраной. Ладно, думаю, сниму, когда выйдет. Но Диана так быстро впорхнула на заднее сиденье лимузина, что щелкнуть ее я не успел. Подошел к дверце, показал жестом, чтобы опустила стекло. И она это сделала, помахав мне ручкой. Я снял свой кадр!

Накануне вечером караулил Диану в Большом театре. Она сидела в правительственной ложе. Дождался конца спектакля и вместе с Володей Сычевым (помните, который задавал вопрос Челентано) побежал за кулисы. Миновали служебную дверь и оказались на сцене, где выстроились артисты, ждавшие Диану. Она появилась, со всеми сфотографировалась, там у меня тоже получилось снять ее совсем близко.

Перед школой и Кремлем Диана посещала Тушинскую детскую больницу. Я голову сломал, как же туда проникнуть. Вспомнил, что жена Оля в свое время проходила практику медсестрой, у нее остался белый халат. «Срочно неси!» — говорю. Возле больницы надел шапочку, халат, маску. Охраны видно не было, зашел, жду... Уже приготовился к съемке, уже проверил фокус, как появилась передовая группа охраны принцессы. Какой-то англичанин, заметив меня, подошел, пристально оглядел и спрашивает: «Вы Юрий Феклистов, «Огонек»? — Киваю. — Выходите!» И меня вывели... Диану поснимал на улице, вместе с детьми. Открытая, красивая, высокая.

Позже узнал, что в конце восьмидесятых в Великобритании открылся фонд Тушинской детской больницы. Поначалу его возглавляла мать королевы Елизаветы II, затем передала дела Диане. В тот визит леди Ди подарила больнице новое оборудование.

Знаю, она заходила в травматологическое отделение, где лежали дети после авто- и железнодорожных аварий. При виде страшных увечий некоторым из свиты Дианы становилось дурно, она же не потеряла присутствия духа. «Как мне хотелось подержать на руках каждого больного ребенка, приласкать, рассмешить, чтобы хоть на мгновение в их глазах вместо боли появилась улыбка», — говорила она.

Недавно посмотрел фильм «Спенсер». Там есть эпизод, где Диана узнает, что муж подарил ей и любовнице Камилле Паркер-Боулз на Рождество одинаковые ожерелья. В этом ожерелье я снял леди Ди на Ивановской площади. На Камилле видел похожее, когда прилетал в Лондон на юбилей Ростроповича в марте 2002-го. Мстислав Леопольдович праздновал его в Букингемском дворце в компании королевы Елизаветы. Увы, он не смог договориться с пресс-службой дворца, чтобы меня как его личного фотографа пустили на мероприятие. Мне разрешили постоять вместе с толпой туристов у ворот. Оттуда я снял, как на прием прошли Майя Плисецкая с Родионом Щедриным, Валентин Юмашев с Таней, она была тогда беременной...

Рядом со мной стояли два английских фотографа. Подъезжает «мерседес» с мигалками, ребята начинают щелкать камерами. Я, конечно, тоже. На следующее утро купил газету, на первой полосе огромный заголовок «Камилла Паркер-Боулз впервые была допущена во дворец на 75-летие Ростроповича» и ее фотография — в том самом колье — с принцем Чарльзом. У меня тоже есть такой кадрик.

Когда улетал в Москву, в Великобритании объявили траур: тридцатого марта скончалась королева-мать. Ростропович заметил: «Не подвела старушка, умерла бы двадцать седьмого, пришлось бы все отменять».

Джексон, Жванецкий, Ельцин, Солженицын, Диана... Все они остались только на фотографиях и в нашей памяти. Я просто делал свою работу, хотя снимая их, понимал, что соприкасаюсь с великими людьми, с личностями огромного масштаба...