— Лена, это правда?
Мария Петровна глядела на меня с таким выражением, будто услышала нечто страшное. Вцепившись в дверной проём нашей с супругом спальни, она выглядела так, словно вот-вот потеряет равновесие.
— Кирилл сказал, что вы надумали жильё приобретать! Это что же, ты меня оставляешь?
Я в тот момент заполняла банковские бумаги. Мы с мужем планировали оформлять кредит на квартиру. От бесконечных справок и выписок глаза уже слезились, а виски ломило. А свекровь стояла рядом — подавленная, с поджатыми губами и дрожащими пальцами.
Целое представление, — мелькнуло у меня в голове.
— Мам, мы это уже обсуждали, — подключился Кирилл. Он говорил тихо и избегал моего взгляда, будто чувствовал вину. — Нам втроём неудобно. Лене нужно пространство для работы.
— Неудобно им! — вспыхнула Мария Петровна. — Я тебя одна подняла! А теперь тебе со мной тесно? Да я в коммуналке ютилась — семеро на крохотной площади, и никто не ныл!
Так и закрутилось всё это с жильём. Хотя, если честно, тревожные звоночки звенели ещё с первого дня, как я оказалась в этой квартире.
Помню, как Мария Петровна осмотрела меня придирчиво, словно товар на рынке, и выдала:
— Худосочная. А готовить хоть умеешь?
И я почему-то тогда не развернулась и не ушла. Влюблённость, что с меня взять…
Три года мы протянули в этой старой пятиэтажке, где воздух был пропитан лекарствами. На кухне висел выгоревший календарь с щенками, а в санузле хранилась сетка с газетами «на всякий случай». Три года я вскакивала в шесть утра от грохота посуды — свекровь варила Кириллу «как следует поесть». Мои каши и смузи она пищей не признавала.
Три года я слушала рассказы о том, какие у её подруги Зои примерные невестки. И борщи у них правильные, и полы блестят, и работа «нормальная», а не эта моя «работа из дома».
Я занималась графическим дизайном и целыми днями сидела за ноутбуком в нашей комнате. Это было единственное укрытие от всевидящего ока Марии Петровны. Но и туда она врывалась без предупреждения. Стоило мне сосредоточиться, как ей срочно требовалось то принести чай, который я не просила, то протереть несуществующую пыль.
А иногда — просто побеседовать. Темы были одни и те же: какая я неподходящая жена и какой у неё «идеальный» сын. Остальные родственники вторили ей хором.
— Мам, давай без этого… — Кирилл попробовал её остановить.
— Не смей меня затыкать! — взвизгнула она. — Это всё твоя Лена виновата! Это она тебя против меня настраивает! Я же вижу, как она на меня косится!
Она ошибалась. Я не косилась — я каждый раз замирала, когда слышала её шаги у двери спальни около одиннадцати вечера. Это означало, что она сейчас войдёт без спроса, устроится на нашей кровати и начнёт пересказывать Кириллу, как прошёл её день. Её совершенно не заботило, что мы легли, что утром вставать.
Она всегда усаживалась с моей стороны, бесцеремонно отодвигая мои ноги. Спасибо, хоть сверху не усаживалась. Говорить она могла часами.
Я засыпала под её монологи, так и не дождавшись тишины. Какая уж тут личная жизнь.
На следующий день я сняла со счёта деньги — наш первоначальный взнос. Мы собирали его два года, урезая всё возможное. Ни отпусков, ни покупок. Я спрятала сумму в тумбочку: утром мы собирались в банк.
Утром тумбочка оказалась пустой.
В это время муж спокойно завтракал с матерью.
— Кирилл! — сорвалось у меня. — Деньги исчезли!
— Как исчезли?! — он вскочил, опрокинув чашку.
Кофе растёкся по любимой скатерти Марии Петровны.
— Что вы так шумите, — невозмутимо произнесла она, промакивая пятно. — Я взяла ваши деньги и убрала в надёжное место. Мало ли.
— В каком смысле — “мало ли”? — я смотрела на неё, пытаясь сохранять спокойствие. — Где они?
— Не помню, — отмахнулась она. — Возраст, знаете ли. Может, в шкафу, может, под матрасом. Найдутся.
Она лгала мне в лицо, уверенная в своей безнаказанности.
Кирилл перевернул всю квартиру. Заглядывал даже туда, куда никто никогда не заглядывает. А Мария Петровна сидела у телевизора и смотрела ток-шоу про конфликт невестки и свекрови.
— Мам, скажи, где деньги! — Кирилл опустился перед ней. — Мы их сами заработали!
— Сами? — холодно переспросила она. — А кто вас содержит? Кто за квартиру платит? Кто тебе носки стирает?
— Я ему стираю! — не выдержала я. — И коммуналку мы делим! И еду покупаем вместе!
Тут она схватилась за грудь.
— Мне плохо! Скорую!
Скорую вызвали. Давление — в норме. Врачи уехали. Мария Петровна обиделась и заперлась. Деньги не вернула.
На следующий день я нашла съёмную однушку. Далеко и дорого, зато без неё.
Вечером я поставила Кирилла перед выбором.
— Я завтра уезжаю. Хочешь — со мной. Нет — значит, всё.
— Лена, ну как же… — растерялся он. — Я не могу её одну оставить.
— Тогда оставишь меня, — спокойно ответила я.
Он молчал.
— Она украла наши деньги, — напомнила я. — Это было намеренно.
— Она найдёт… — пробормотал он.
— Нет, — сказала я. — Она просто не хочет тебя отпускать. А мои чувства тебе важны?
Мария Петровна, конечно, подслушивала. Вбежала в комнату, рыдая:
— Вот она какая! Заставляет выбирать!
— Хватит, — я поднялась. — Этот выбор уже сделан. А деньги вернёте — когда совесть проснётся.
Утром мы уехали. Через неделю она позвонила — нашла деньги. Кирилл хотел ехать сам, но я сказала:
— Пусть привезёт.
Она принесла пакет и прошипела:
— Я вам этого не забуду.
Я закрыла дверь.
Может, я и жёсткая. Но я правда не понимаю, в чём я была неправа.
Комментарии (0)