— Неужели жалко средств для матери? — сорвался Артём. — Забыла, как она нас поддерживала?

— Мама приедет завтра, говорит, совсем плохо себя чувствует, — произнёс он вечером, стоя в дверях кухни с телефоном в руках.

Марина вздрогнула, едва не уронив тарелку из намыленных пальцев.

— Опять суставы? — уточнила она, вытирая руки о полотенце.

Артём кивнул и убрал телефон в карман.

— Совсем тяжко, — добавил он. — Врач поставил новый диагноз.

Из детской комнаты доносился смех — Кира с Алёной разыгрывали «магазин», используя фантики вместо денег. Марина посмотрела на недомытую посуду, потом на мужа.

— Она надолго?

— Не знаю. Сказала, обсудим.

Интонация Артёма насторожила её: так он говорил всегда, когда мать что-то замышляла и он предчувствовал проблемы.

На следующий день Надежда Ивановна сидела за кухонным столом, медленно двигая отёкшими пальцами.

— Мариш, всё хуже, — сказала она, не поднимая глаз. — Врач настаивает на санатории, иначе совсем скрутит.

Марина подала ей чашку чая и села рядом. Надежда Ивановна попыталась поднять её, но пальцы не слушались, и боль исказила лицо.

— Сколько это обойдётся? — осторожно спросила Марина.

— Сто двадцать тысяч за курс. Нужно три курса. Плюс дорога, жильё между ними… минимум триста выйдет.

У Марины дрогнули руки. Всего-то пятьдесят тысяч было на счету.

Вечером вернулся Артём, поцеловал мать в лоб и сел рядом, осторожно ощупывая её суставы. В голосе и взгляде у него читалась тревога.

Позже Надежда Ивановна сказала прямо:

— Сынок, без санатория мне не справиться. Но денег нет. Может, дачу продадите?

Марина резко повернулась.

— Какую дачу?

— Вашу. Свою я когда-то продала, чтобы вам с квартирой помочь. А сейчас выхода нет.

Ночью Марина не сомкнула глаз. Артём напомнил ей, как мать когда-то дала им триста тысяч на первоначальный взнос. Но для Марины дача была единственным островком свободы, где дети дышали свежим воздухом и ели своё.

— Это наше единственное место для отдыха, — сказала она.

— А мама может остаться инвалидом, — возразил Артём.

Утром всё повторилось: Надежда Ивановна пыталась застегнуть кофту, пальцы не слушались. Внучки видели её страдания, задавали вопросы. А бабушка тяжело вздыхала и говорила, что без лечения не сможет ходить.

Марина чувствовала, как на неё давят: и муж, и свекровь. Любое её слово обращали против неё.

В итоге дети услышали от бабушки, что мама «жадная». И однажды Кира прямо спросила за завтраком:

— Мам, а ты правда жадная?

Марина замерла. Это стало для неё ударом.

На работе она позвонила подруге Лене. Та посоветовала искать альтернативу и вспомнила их общего одноклассника Олега, который теперь работает главврачом.

Марина решилась и позвонила ему. Тот пообещал помочь с бесплатной путёвкой, если собрать справки.

Следующие дни ушли на беготню по врачам и анализам. Наконец, Олег передал ей документы. Марина вернулась домой с путёвкой и сияющей улыбкой.

— Вот, — сказала она свекрови. — Бесплатный санаторий.

Но Надежда Ивановна отреагировала холодно:

— Значит, через связи? Мне что, теперь чувствовать себя униженной? Выходит, лишь бы свою дачу сохранить.

Артём смотрел на жену с недоумением.

— Но лечение ведь обеспечено, — возразила Марина.

— Главное — семья должна жертвовать ради семьи, — отрезала свекровь.

…

Вскоре она уехала в санаторий. Дети обнимали бабушку, но с матерью держались отстранённо. Артём тоже смотрел на Марину с усталостью и разочарованием.

Марина осталась в доме одна, чувствуя себя чужой среди близких.

Через неделю она поехала на дачу одна. Прополола грядки, собрала овощи. Соседка удивилась, что семья не с ней.

Вечером, закрывая калитку, Марина подумала: она отстояла дачу, но потеряла главное — тепло в семье. Теперь она была для всех «жадной». И очень одинокой.