«Я что-то не пойму, куда подевалась твоя заначка. Я уже пообещал эти два миллиона маме!» — визжал Артём. Лада спокойно допила чай, поставила чашку на стол и произнесла три слова:
— Убирайся отсюда. Вор.
Артём отшатнулся, как будто его ударили. Он хлопал глазами, не веря услышанному.
— Что ты сказала?.. Лада, это мои… наши деньги!
— Нет, Артём. Эти деньги я копила. Сама. Из своих доходов. Без твоего участия. И уж точно не для того, чтобы ты спустил их на очередную «гениальную» затею твоей матери.
Он попытался схватить её за руку, но Лада отдёрнулась.
— Ты с ума сошла, — прошептал он, голос срывался. — Я хотел как лучше. Мама рассчитывает. У неё всё по плану…
— План? — Лада усмехнулась. — Это ты называешь планом? «Утроим за полгода». Ты даже не спросил меня. Даже не поинтересовался. Просто… пообещал. Моё. Без согласия.
— Мы семья! — выкрикнул Артём, сжимая кулаки. — А в семье не делят — моё-твоё!
— В семье не воруют, — перебила она. — И не сговариваются за спиной с матерью против жены.
Артём побледнел.
— Ты всё это время… следила за мной?
— Не следила. Смотрела. Замечала. Догадывалась. А теперь просто убедилась. Я больше не собираюсь быть банком для твоей Галины Игоревны.
Он шагнул вперёд:
— Ладно! Хорошо! Я перегнул. Но нельзя же из-за этого вот так… всё разрушать! Это глупо! Мы же…
— Мы? — Лада вздохнула. — Мы закончились тогда, когда ты впервые перевёл ей деньги за моей спиной.
Артём тяжело дышал. Губы подрагивали. Он явно был готов сорваться. Но Лада стояла перед ним, будто скала. Хрупкая, но непоколебимая.
— И что теперь? Выгонишь меня? — спросил он почти шепотом.
— Не «выгоню». Уже выгнала. Твои вещи — в сумке у двери. Остальное заберёшь, когда меня не будет дома. И не смей больше лазить по шкафам в поисках «заначек».
— Лада… — Он протянул к ней руку. — Пожалуйста…
Она отступила на шаг.
— Не надо. Не сейчас. И, если честно, вообще не надо.
Артём стоял в дверях, держа в руках сумку, будто не знал, как ей пользоваться. А потом развернулся и ушёл. Без крика, без угроз. Словно сдулся.
Лада закрыла за ним дверь, навесила цепочку и долго стояла в тишине. Потом, медленно и почти механически, убрала разбросанные вещи, вытерла стол, выключила свет и села у окна с чашкой остывшего чая.
В эту ночь она впервые за долгое время почувствовала, что дышит свободно.
На следующее утро Лада проснулась в полной тишине.
Без звонков, без топота по коридору, без раздражающего голосового «Ты не забыла, что мама просила?»
Только солнце, заглядывающее в окно, и шелест деревьев с улицы.
Она встала, натянула халат, прошла по квартире — по-прежнему тихо, чисто, ровно. Воздух будто стал легче, прозрачнее.
На кухне стояла недопитая чашка, на подоконнике — список дел, написанный ещё тогда, когда она верила, что всё можно спасти.
Лада взяла ручку и перечеркнула один пункт:
«Обсудить с Артёмом отпуск и бюджет»
— Уже нечего обсуждать, — сказала она вслух и удивилась, как спокойно это прозвучало.
Телефон мигал уведомлениями:
9 пропущенных от Артёма.
3 голосовых.
1 SMS от Галины Игоревны:
«Ты погубила моего сына. Будь ты проклята.»
Лада не стала слушать ни одно сообщение. Она открыла настройки и добавила два новых контакта в список блокировки.
Через час она уже ехала к матери.
Ольга Семёновна открыла дверь в домашнем фартуке, с чайником в руках.
— Я так и знала, что ты приедешь сегодня. — Она крепко обняла дочь. — Вид у тебя… как будто ты сбросила двадцать килограммов боли.
Лада засмеялась. Улыбка получилась неровной, но настоящей.
— Мама, я сделала это. Выгнала его. Насовсем.
— Я горжусь тобой, — тихо сказала мать. — Хочешь омлет? Или лучше бокал вина?
— Вино, — кивнула Лада. — И ещё… мама, можно я пока оставлю машину у тебя во дворе? Она… она зарегистрирована на тебя, и я пока не готова объяснять Артёму, что она уже куплена.
Ольга Семёновна нахмурилась:
— Он не имеет права. Ты всё сделала правильно. Но да, конечно, пусть стоит здесь. Это твоя крепость на колёсах.
После обеда они вместе сидели в саду, Лада рассказывала матери о том, как Артём рыскал по квартире, как кричал, как требовал деньги.
Ольга слушала молча. А потом сказала:
— Мне кажется, ты всю жизнь старалась быть удобной. И вот наконец впервые стала настоящей.
Лада посмотрела на мать.
— Я ведь всё ещё люблю его. Или кого-то, кем он был когда-то.
— Не он изменился. Просто ты разглядела его по-настоящему.
Они молчали, глядя, как ветер шевелит листву на яблоне.
— А что теперь? — спросила Лада.
— А теперь — жить. По-настоящему. Для себя. Без страха.
Лада улыбнулась.
— Ты ведь знаешь, что я подала документы на повышение?
— Ты серьёзно?
— Угу. На должность начальника отдела.
Ольга хлопнула в ладоши.
— Вот теперь я точно открываю вино.
Продолжаю историю. Следующий фрагмент сосредоточен на внутреннем росте Лады, первых шагах к новой жизни, и, конечно, на внезапной встрече с Артёмом, в неожиданной обстановке — как тест на прочность её решений.
Прошло три недели.
За это время Лада будто пересобрала себя заново.
Утро начиналось с йоги, день — с уверенности, вечер — с тишины и списка целей, к которым она шла медленно, но упрямо.
На работе её повысили. Новая должность — заведующая отделом розничных инвестиций. Ответственности прибавилось, но с ней пришло ощущение контроля. Не только над клиентскими портфелями, но и над собственной жизнью.
Коллеги стали замечать перемены.
— Лада, ты прямо светишься, — говорила Марина из соседнего отдела. — Это что, вино по вечерам или новый мужчина?
Лада только улыбалась.
— Свобода. И немного кофе с корицей.
Вечером она заехала на автосервис — плановый осмотр машины. Белая «Тойота» стала для неё больше, чем транспорт: она была её символом силы, личным флагом на вершине пережитого.
Ожидая мастера, Лада прошлась по залу ожидания. И вдруг — обмякла в груди.
У стойки стоял Артём.
Он был другим. Не по-настоящему другим — просто немного растрёпанным. На нём была куртка, которую Лада когда-то подарила ему на день рождения. Теперь она висела на нём мешковато, будто человек под ней сдулся.
Он обернулся.
— Лада? — голос звучал глухо. — Вот так встреча.
Она кивнула, не приближаясь.
— Артём.
Неловкая пауза. Словно между ними стояла стеклянная стена, за которой раньше была семья, а теперь — пустота.
— Я… — начал он и запнулся. — Я хотел тебе написать. Всё никак не решался.
— И правильно, — спокойно ответила Лада. — Нам не о чем говорить.
— Я знаю, — вздохнул он. — Просто… я хотел сказать тебе спасибо. За всё.
Она приподняла бровь.
— За что именно?
— За то, что поставила меня на место. За то, что не дала утонуть.
Он пожал плечами. — Мама вложилась в тот «бизнес». Без нас. Сама нашла деньги. И всё, конечно, сгорело. Теперь ходит по врачам, ноет, что весь мир виноват. А я… Я остался ни с чем.
Лада молчала.
— Ты была права, Лад. Всегда. Я просто не хотел слышать.
— И что теперь?
— Теперь я живу у друга. Подрабатываю курьером. Смотрю, как проходит жизнь, которую я разрушил.
Лада посмотрела на него долго.
Он был её когда-то. Был её болью. А теперь — чужой человек, стоящий на обочине её дороги.
— Я желаю тебе найти себя, — сказала она наконец. — И когда найдёшь, не разбазаривай. Ни своё, ни чужое.
Она повернулась, не ожидая ответа, и пошла к машине.
За спиной послышалось:
— А ты всё такая же. Только теперь — сильнее.
— Я всегда была такой, — не оборачиваясь, ответила Лада.
Когда мотор заурчал и она выехала на дорогу, по её губам пробежала лёгкая улыбка.
Сзади — прошлое, которому она больше не принадлежала.
Впереди — нечто своё. Не расписанное, не подсказанное, но — честное.
Комментарии (0)