Братьям нашим меньшим посвящаю.
Вы знаете, как пахнет… боль? Или страх? Узнаете их в глазах или по жесту? А я знаю.
Люди…. Они такие смешные, когда смотришь на них снизу вверх!
Мне повезло. У меня есть хозяйка. И паспорт. Да, настоящий паспорт. Так приятно знать, что ты кому-то нужен!
Конечно, вокруг шум и запах метро, яркие огни вывесок. Но это лучше, чем жить на улице. Хотя улицы мне не миновать. Везуха, если пускают спать в переходе. Если нет, - по старинке, на асфальте. Летом - хорошо на тёплой, разогретой за целый день солнцем травке. Вкусно пахнет тёплая травка. Вот так.
Я даже слышал, у некоторых других собак есть хозяева. Это такие люди, которые кормят и гуляют с тобой. Ошейник - заветная мечта каждой собаки. Видимое доказательство того, что не просто пёс. А пёс с документом. Кому-то везёт.
Но мне кажется, я красивый. У меня пушистая кудрявая шерсть. И я очень люблю, когда меня гладят.
А люди странные. Они могут и притворяться. Они носят странные шкуры, улыбаются, говорят на непонятном мне языке, кормят. Много всяких вкусностей приносят.
А дети?! Маленькие неуклюжие карапузы. От них пахнет добротой, чем-то светлым и приятным, и я всегда готов лизнуть их. Они… не смотрят на меня свысока.
М-м-м…. да, они пахнут счастьем. Я не знаю, что это такое, но мне кажется, так должно пахнуть это чувство. И тепло. Какое-то непонятное тепло, которое словно облако ложится на тебя, и от этого мне хочется тихонько скулить.
Поезда мелькают. Я привык к этому вечному мельтешению. В стеклах отражается свет, огни смешиваются с запахами, эмоциями. Вагон прячется в туннеле, и проходит. Бесконечная чёрная прожорливая дыра засасывает поезда, но потом они появляются вновь. Через мгновенье всё повторяется. И снова, и снова.
Здесь я живу. Металлический искусственный свет ламп, пол, потолок, всё одно и то же.
Мимо мелькают прохожие. Я лежу на привычном месте, где ни кому не помешаю, смотрю на них. Толпа рекой, день за днём. Всё смешалось в памяти. Кто-то посмотрит на меня и улыбнется. Кто-то со страхом торопится пройти мимо и растворяется в толпе. Я не могу рассказать им, что собаки - это друзья. Что их не стоит бояться.
О, это, кажется, господин С.?! Да, да, это он! Пора мне прятаться.
Неприятный тип. Красная страшная морда и такие огромные страшные лапы…. Лучше не попадаться ему на пути.
От него пахнет страхом. И болью. Но это не его страх и боль. Он словно отнял их у кого-то, спрятал под своей лоснящейся шкурой.
- Пёсик? Пёсик, иди сюда! Иди, хороший! Я? Иду, иду! С радостью. Кто-то зовёт меня. Пора ужинать. Вот и мои друзья. Страшно только подумать, что бы было, если бы все двуногие были такие, как господин С.!
Серый московский вечер. Огни бесконечным потоком спешат куда-то за горизонт, тают, появляются вновь. Город сияет, манит, завлекает, торопит, соблазняет. И слепой дождь льёт весь, и нельзя определить, где кончается ночь и начинается утро. Только резкие жестокие стрелки на циферблате говорят правду. Небо - грязная, жёлто-серая тряпка, с мутными свинцовыми разводами, безжизненно повисла над огромным мегаполисом. Улицы заволокло густым туманом. Асфальт, гладкий, чёрный, как тонкая грифельная доска.
Пустые, зловещие сумерки. Конец марта.
Посмотрите на меня, я умираю! Это я! Тот, кого вы раньше кормили и гладили. Спасите. Я так больше не могу. Знал я, чувствовал, что этот господин С. когда-нибудь побьёт меня. Так и случилось. И вот я лежу в луже крови на ледяном асфальте.
А чем я помешал? Чем, можете мне сказать? … Я бы никогда не подошёл к нему ближе. Ни за какую вкусную вкусность. Ах, за что?!
Неужели я кому-то помешал тем, что лежу вот тут вот, около будочки? Там было приятно и спокойно. И пахло хорошо. Я не трогал ни кого. Не обижал?! Неужели я объел кого-то, поковырявшись пару раз в помоечке?
Знакомые псы говорили, что такое жестокость людская. Но я в это не верил. Теперь вот узнал на собственной шкуре, что если двуногие протягивают руку, они не только хотят погладить и приласкать.
Глаз болит нестерпимо. Он уже не открывается. И внутри будто всё кипятком обожгло. Я пытаюсь скулить, но пока почему-то никто не откликнулся….
Помучил меня сегодня этот господин С. достаточно. Поиздевался. Тело моё сейчас как одна сплошная открытая рана. Болит, ноет, саднит, крутит и жжёт. Подползти бы подальше, где свет и людей побольше…. Да силы, кажется, меня уж совсем покидают. Неужели мне никто не поможет? А скулить как-то уж и сил нет. Лежу в ледяном страшном, тёмном переходе. Неясные тени, звуки, воспоминания, - всё смешалось, смутилось внутри. Страшно очень. Всё вокруг какое-то жуткое, зловещее. Сколько я уже тут? День? Два? Не помню. Не вижу. Не знаю. Вот, скажите мне, чем я помешал этому господину С.?! Я у него когда-нибудь что-нибудь просил? Хотя бы кусочек? И просить было бы бесполезно. Он жадный. Да вы бы только посмотрели на его морду…. Блестит. Довольный такой, злой, страшный…. У-у-ууууу….
Ночь. Ночь вокруг. Страшная, липкая, горькая ночь. Кажется, она выела мой уцелевший глаз, залезла в изуродованную душу и высосала из меня жизнь по капле. Душит боль. Душит холод.
Крохотные собачьи слёзки скатились по испачканной дорожной грязью мордочке и тут же высохли. Кровь запеклась, разрисовала истерзанное тело жестокими надписями на понятном только одному Богу языке. В шерсть, некогда блестящую и кудрявую, безжалостно въелась пыль и удары тяжёлых мужских сапог.
ЗАЧЕМ?
Голоса. Голоса, словно вырванные из чуткого собачьего сна. Какие-то лица склоняются над телом собаки, которое вот-вот покинет душа. Зрачок в полуоткрытом глазу медленно потухает, превращаясь в узенькую крохотную щелку. Простить вас? За что? Кажется, это конец. Уже поздно.
Чьи-то тёплые нежные руки осторожно поднимают моё истерзанное тело, уносят куда-то. Я уже не вижу. Странно и темно.
Но…нет. Здесь светло, тепло. Я слышу прекрасный запах надежды и добра. Он мог бы воскресить меня. Здесь много таких, как я. Здесь мои друзья. Я слышу их голоса. Они склоняются надо мной. Я чувствую их любовь, но не могу поблагодарить.
Больно, как больно! Знаю, что мне хотят помочь, но я не могу обещать, что поправлюсь. Хотя ещё хочу бегать по тёпленькой травке, лизать пальцы всем, кто хочет меня приласкать, радоваться жизни, в конце концов.
Не надо. Не трогайте меня. Оставьте. Поиздевались надо мной. Хватит боли.
Я устал. Кажется, я никогда так не уставал. От страха. Он проел меня до костей. Вытряс из меня душу.
Страшно. Страшно невыносимо. Темнота, темнота вокруг. Не надо больше. Отпустите меня. Отпустите….
Елена Неёлова
Комментарии (0)