По последней статистике, треть россиян старшего возраста уверены, что выходить из зоны комфорта на самом деле полезно для психики. Однако большая часть молодых людей предпочитает оставаться «в домике». Дело в том, что молодежь не любит, когда ей «мешают жить». Сегодня мы постараемся понять, от каких вызовов «извне» бегут молодые люди, что с этим делать и как грамотно разобраться в ситуации.
Каждый из нас живет по своему сценарию. Иногда он известен окружающим, иногда — нет, наши непознанные друг другом миры соприкасаются, иногда проникают друг в друга, но в целом остаются закрытыми для других людей. Существование в собственном мире — наша зона комфорта, выход из которой для человека сопряжен с рядом личных неудобств, но по одним теориям — очень полезен для каждого, по другим — вреден, поскольку ведет к дополнительным стрессам.
Именно поэтому вышибить человека из зоны комфорта для многих специалистов — сверхзадача. Да, человек перестает ощущать себя расслабленно и комфортно, но выход на «открытое пространство» и стресс могут повлечь за собой толчок к его развитию, сообщить энергию для шага в ином направлении. Но кто из нас любит неприятные, неудобные вопросы, которые ему задают? Никто. А развиваться при этом хочется? Да. Как же быть с этим диссонансом? Попробуем разобраться вместе с психологом Владимиром Ковалевым.
Благими намерениями...
— Попытка задавать людям тревожащие их вопросы — это всегда вход в зону конфликта, — считает Владимир Ковалев. — Людей, которые задают такие вопросы, мы обычно делим на два «лагеря». Одними они воспринимаются как враги, ибо они тревожат наше уютно отдыхающее «эго», другими — как друзья, поскольку только настоящие друзья могут поступать с нами искренне и высказывать даже неприятное для нас мнение по тому или иному поводу.
Друг, озабоченный вашим состоянием, близко к сердцу воспринимает вашу печаль или безделье, перепады вашего настроения, депрессию. На то он и друг, считает Ковалев.
— Он может задать вопрос: «Почему ты не снижаешь свой вес?», и это прозвучит неприятно, но за этим стоит забота о вашем здоровье, — объясняет психолог. — Он не будет ублажать вас в вашей зоне комфорта, рассказывая вам о том, как вы очаровательны в образе булочки со своими лишними двадцатью килограммами. Он скажет, что пора брать себя в руки, потому что ожирение неминуемо ведет к проблемам со здоровьем. Понравится вам такое замечание? Нет. Как на него отреагировать? Можно, конечно, «никак» — просто пропустить мимо ушей. А можно — задуматься и изменить свою жизнь. В этом смысле неприятные и неудобные вопросы играют, безусловно, положительную роль, служат двигателем развития и самосовершенствования.
Однако в большинстве случаев, уверен Ковалев, мы реагируем на неудобные для нас вопросы не так. Они ведь неприятные, раздражающие. И поэтому задающий их человек нам становится остро неприятен.
— Как журналист вы наверняка сталкивались с тем, что во время интервью люди не любят острых вопросов. Им гораздо приятнее отвечать, почему они так прекрасны, говорить о том, что у них удалось, так ведь? Нелюбовь к неудобным вопросам в какой-то момент убила саму суть интервью как жанра. Зачем строителям отвечать на вопрос о долгострое, когда можно показать сданный вовремя объект? Зачем показывать внутренний захламленный двор, когда можно осмотреть фасад? Все это — разновидности неудобных вопросов, от которых мы бежим как на частном, так и на общественном уровне.
Правда, если такие вопросы в частном порядке задает кто-то из не входящих в ближний круг человека, его можно, безусловно, счесть бестактным, рассказывает Владимир Александрович. Но это может быть бестактность, а может — по сути, наставническая заинтересованность в том, чтобы человек изменился, стал лучше. Если «вопрошающий» — человек для вас предельно далекий, его можно корректно осадить: в конце концов, право задавать неприятные вопросы и правда есть не у всех. Если это человек близкий — скорее всего, от неприятного разговора уйти не получится. И хотя мы привычно оттягиваем неприятные обсуждения, оставляем их на некий возможный «удобный момент», отвечать все равно придется.
Возмущению все возрасты покорны
Нелюбовь к неудобным вопросам присуща людям практически всех возрастов. Спокойнее всего к ним относятся маленькие дети, еще не научившиеся «крутиться». Впрочем, они довольно быстро обучаются хитрости и лет с четырех уже вполне осознанно искажают действительность, ловко и на интуитивном уровне отводя вектор неудобного вопроса по направлению «от себя». «Это кто разбил бабушкину чашку?» «А приходил какой-то мальчик, бросил ее и убежал!» — ничтоже сумняшеся сочиняет «детективную историю» семейный любимчик, четырехлетний херувим. Люди средних лет могут парировать неприятные вопросы или технично уходить от них, а иногда бравируют тем, что принимают этот «вызов» и вступают в «дуэль». Люди в годах, исходя из приобретенного с годами ощущения внутренней свободы, любят задавать неудобные вопросы и, как правило, кичатся тем, что сами способны ответить на любой из аналогичных. Острее же всех воспринимает неудобные вопросы молодежь — не без основания полагая, что это внедрение в их частное, личностное пространство.
— Молодежь в большинстве своем демонстрирует открытость, но на деле замкнута, — полагает Владимир Ковалев. — Она способна выдавать бурную реакцию на нарушение личностных границ не только потому, что не терпит нарушения своей зоны комфорта, но и потому, что воспринимает это как попирание неких свобод. Наиболее продвинутые из них, читавшие Конституцию, могут с вызовом сослаться на ее 51-ю статью, которая гласит, что человек не обязан свидетельствовать против себя. Иными словами, в ответ на любой неудобный вопрос вы вполне можете услышать: имею право не отвечать! Но поскольку курс обществознания, на котором изучается Основной Закон государства, плотно проходят не все, скорее вы услышите далекое от Конституции «а вам какое дело». И это будет не их победой, но вашим поражением, ибо это уже — неприятный вопрос, обращенный к вам, на который вы, возможно, ответить не сможете.
Пара слов о некорректности
Однако, подчеркивает эксперт, есть вопросы неудобные, а есть — недопустимые.
— Недопустимость того или иного вопроса сопрягается с понятием об этике, — поясняет Владимир Ковалев. — Той самой этике, с которой у нас дела обстоят далеко не благополучно.
Допустимо ли работодателю спросить у работника, состоящего в разводе, но являющегося отцом одного или нескольких детей, оказывает он им положенную по закону (алименты) или договоренности между супругами помощь или нет? Да, поскольку работодатель должен иметь представление и о моральных качествах нового работника, и о тех возможных неприятностях, с которыми может столкнуться организация, взявшая на работу злостного неплательщика алиментов, ведь это как минимум бьет по ее репутации. Допустим ли вопрос о том, почему у взрослой женщины нет детей? От лица врача — да. Ему важно знать максимально много о ее здоровье. От лица начальника — нет. Это вопрос из, скажем так, интимной сферы. Но если на работу берут молодую незамужнюю или недавно вышедшую замуж женщину, нет ничего некорректного в том, если будет проявлен интерес к ее планам на деторождение, ведь это повлечет за собой декретный отпуск, во время которого работника нужно будет замещать.
— Круг некорректных вопросов к другим людям очерчивается каждым участником диалога в соответствии с его представлениями об этике, нормах поведения в обществе, — поясняет Владимир Александрович. — И очень непросто складывается ситуация, если эти представления у участников беседы не совпадают. Тогда для всех участников разговора о нем вряд ли останутся хорошие воспоминания.
Но неприятие молодыми неприятных вопросов связано не в последнюю очередь с тем, что они впитали в себя культивируемый ныне дух индивидуализма. Психологи уверены, кстати, что она насаждается неслучайно.
— Эта общественная заданность, а также ошибки в воспитании заставляют ребят вступать во взрослую жизнь с позицией «любите меня таким, какой я есть». Отсюда — болезненные реакции на любые замечания, касаемые как поведения, так и профессиональных качеств, — рассказывает Ковалев.
Недавно, рассказывает психолог, у него случился просто анекдотичный случай: мама привела к нему на прием выпускника вуза прошлого года, устроившегося на работу и почти сразу изгнанного с нее. Изначально примечателен факт — молодого человека, выпускника, привела мама! Ну а далее — просто гоголевская история. Пока юноша был за дверью кабинета, мама рассказала психологу страшную историю о том, как плохие взрослые заклевали молодого специалиста-айтишника за его «индивидуальность». Талантливый выпускник испытывал, по ее словам, трудности и в институте, потому что он, гений, с материнской точки зрения, лет с восемнадцати начал «искать себя», за что и поплатился. «К нему цеплялись в институте, а потом на работе, где они придумали какой-то дресс-код…» Анекдот анекдотом, но суть конфликта обрисовалась, когда юноша появился в дверях. Оказывается, при устройстве на работу его предупредили, что в данной фирме существует дресс-код, предполагающий не форму одежды для сотрудников, но строгое соблюдение цветовой гаммы: черный низ, белый верх. Подписав документы, рассказывает Владимир Александрович, юное дарование явилось на работу так, как привыкло — в спортивной одежде люминесцентных цветов и неснимаемой кепке.
— Уже молчу о том, что у него была отпущена жиденькая бородка длиной ниже пояса. Поскольку в фирме предполагалась рассадка людей в одном зале, юноше деликатно объяснили: в таком виде работать можно только удаленно, — вспоминает Ковалев. — Но он счел это нарушением своих гражданских прав, поскольку к тому же не мог работать дома по семейным обстоятельствам. На вопрос же, почему он сам не соблюдал подписанные им же требования, последовал ответ: «Они же бредовые».
На приеме у психолога несостоявшийся молодой компьютерный гуру появился с мамой потому, что «после увольнения впал в депрессию».
— Однако его состояние депрессией не было, оно больше походило на обиду заболевшего ребенка на весь мир, притом что деньги на мороженое он стащил сам, и съел его тоже сам, без спросу. Я посоветовал ему поискать работу в других компаниях, а к тому же прислушиваться к правилам человеческого общежития, особенно если под ними подразумевается соблюдение установленных в конкретном месте норм, — разводит руками Ковалев. — Визитом ко мне оба остались недовольны, поскольку я оказался как бы по другую сторону баррикад. Я задал ему один неудобный вопрос: на каком основании он считает, что окружающие, исполняющие установленные предписания, должны идти на уступки именно ему? Ответа не было.
И так бывает
Часто на неудобные вопросы нас провоцируют люди, которые вызывают необъяснимое раздражение. Причин у этого раздражения может быть несколько. По мнению многих психологов, едва ли не чаще других это «отзеркаленность»: как напряжение по отношению к кому-то, так и восторженное отношение к другому человеку всегда декорирует некий сигнал, скрывающий информацию о самом себе.
Для человека характерно иметь некий идеальный образ себя, образ, лишенный недостатков. И чем больше нам самим в себе что-то не нравится, тем больше мы отказываем себе в этом качестве. Например, человек понимает в глубине души, что часто несправедлив, и он с определенной долей вероятности будет доказывать окружающим свою справедливость. Если в другом человеке вас что-то раздражает, это повод покопаться в себе и понять: может быть, вас раздражает его искренность — в то время как вы не раз ловили себя на неискренности? Или его доброта, поскольку ваша доброта находится под большим вопросом? Или вы видите, как он амбициозен, но это качество характерно и для вас? Все это — декор самообмана, занимаясь которым, человек способен наделять другого человека теми отрицательными качествами, которые характерны для него самого. Жадный подметит скаредность другого, сплетник обвинит в длинном языке болтливого коллегу… Мы практически бессознательно проецируем наше бессознательное на других, поскольку на других гораздо проще раздражаться и злиться, нежели на себя самого. В этой ситуации адресованные кому-либо неприятные вопросы вполне могут быть скрытой формой недовольства самим собой. В такой ситуации все усложняется в разы: задающий вопросы человек может услышать в ответ не то, что хочет, и войти в открытый конфликт с отвечающим.
Поколенческая «бойня»
Но самые острые конфликты возникают сегодня межпоколенчески, уверен Ковалев.
— Молодым, взращенным в обстоятельствах изменяющейся ментальности, в индивидуалистических шорах, одно лишь допущение их небезгрешности или «нетаковости» со стороны старшего поколения кажется вызовом.
Человек затачивается сейчас, поясняет Ковалев, на максимальную крутость во всем — он должен иметь все самое лучшее, самое крутое, и в обстоятельствах распространенной повсюду конкурентности, убивающей солидарность, он воспринимает любые вопросы, хотя бы на секунду лишающие его ощущения своей безапелляционной правоты и крутости, не просто в штыки, а как резкое посягательство на свои свободы и достижения. Между тем понятие индивидуализма сегодня устаревает, и на смену ему приходит куда более глубокий культ «самости», то есть себя самого, но уже в квадрате.
...Подведем итоги. Неудобные вопросы — неприятны, раздражающи. Если отбросить вопросы некорректные, то эти вопросы позволяют бороться с колоссальным искажением, которое было навязано нашему времени: попыткой убедить людей в том, что главное, ради чего они живут, — это зона комфорта, и смысл жизни — лишь в том, чтобы ее достигнуть. На самом же деле это не так. И одна из составляющих жизненного успеха — это как можно более частые «вылазки» из этой зоны. Неудобные вопросы — одна из дверей, которая открывается перед тем, кто решается ее покинуть. Почему ты — такой? Почему не делаешь того-то или того-то? Почему позволяешь себе то, что не позволяют другие, нарушаешь нормы, не считаешься ни с кем? И отчего не хочешь пересмотреть свои взгляды или ответить самому себе, всего ли ты достиг? Может быть, надо не бояться их, а учиться задавать их себе самому…
ЦИТАТА
СОКРАТ (470-399 ГГ.ДО Н.Э.), ФИЛОСОФ:
— Тебе кажется, что все люди такие же, как ты, — они мыслят и выглядят точно, как ты. Но попробуй пойти по следам незнакомца, и тогда ты поймешь, что сумел научиться чему-то новому.
РЕПЛИКА
Вопрос или агрессия
Ольга Маховская, психолог:
— Когда человек воспринимает вопрос как агрессию, он мог быть жертвой насилия, и травма настолько глубока, что любое дуновение ветра оживляет боль. Насилие может быть психологическим, когда принуждали делать что-то неприятное, символическим, когда обзывали, обесценивали усилия, физическим, когда били.
Из травматичного опыта человек вышел с убеждением, что лучше держаться подальше от людей, минимизировать контакты. А вопрос открывает дискуссию, большую и опасную коммуникацию.
Но за отказом общаться может скрываться и банальная лень, привычка отказываться от любых усилий. Что его ни спроси, один ответ: «Ну вот, началось!» По сути, это проявление эмансипации, но выглядит как хамство, потому что воспитанные люди должны с вниманием относиться к желаниям и чувствам других людей. Просто вежливо отвечать на вопросы. А потом мы сталкиваемся с работниками в сервисе, которые должны отвечать на вопросы по долгу службы, но в ответ только хамят, пытаются переадресовать агрессию со стороны начальства на клиентов, посетителей, покупателей.
Низкая контактность — примета времени, когда социальные и физические контакты скомпрометированы, несут угрозу заражения. Никто не заинтересован в сцепке с другими, мы привыкаем держаться друг от друга подальше. Представления о допустимых границах меняются. Эпоха психологического просвещения закончилась тем, что оспаривать личные границы, говорить «нет» другому, защищаться стало прилично. Но жесткость сопротивления приводит к тому, что человек становится эмоционально тупым, непроницаемым для всего нового, необычного, а следовательно, существенно снижается шанс на развитие и счастье, которое всегда — разделенная с другими радость.
Комментарии (0)