О так называемых плоских домах в Москве вспомнили во время старта программы реновации в 2017 году. В списке для голосования за снос оказались не только ветхие пятиэтажки эпохи индустриального домостроения, но и дореволюционные здания, среди которых было два плоских дома на Пресне. Если они получили порцию общественного внимания и в результате были исключены из программы, то плоский дом на Таганской улице до весны 2019 года оставался неизвестным большинству москвичей. С начала 2000-х он стоял заброшенным и был скрыт от глаз прохожих за строительной сеткой.
Сейчас в плоском доме заканчивается капитальный ремонт и скоро начнется заселение. The Village рассказывает историю плоского дома через воспоминания его бывших жильцов и краеведов.
АДРЕС ул. Таганская, 1/2, стр. 2
ГОД ПОСТРОЙКИ 1914
ВЫСОТА 5 этажей
КОЛИЧЕСТВО КВАРТИР 20
АРХИТЕКТОР неизвестен
СТИЛЬ эклектика
Денис Бычков автор проекта «Москва. Детали»
Когда я написал про него у себя в «Москва. Детали», получил кучу прекрасных комментариев. Люди реально подумали, что после реставрации там осталась только одна плоская стена-фасад, поэтому началось. Вот, например, одно из любимых: «Господи, какой кошмар! И не дом, и не пустота, а так… неизвестно что. Город муляжей». Те, кто постарше, ожидал с его возвращением имитацию вернувшейся молодости: «А на первом этаже опять колбасный будет?»
Знаковое здание района, одна из доминант Таганской площади, десятилетиями простоявшее под пленкой-саваном. Когда дом уходил в небытие, он видел на площади у метро уличный рынок и торговцев в спортивных костюмах, вернулся — на этом же месте образец стерилизованной собянинской красоты. Мало кто верил, что дом вернут к жизни, но вернули — и теперь район и город получили очередной московский архитектурный аттракцион «Плоский дом».
Денис Ромодин краевед
Скошенным угол дома сделали из-за формы участка. В XIX веке в Москве (которая до этого была довольно просторным городом) стала резко уплотняться застройка. Каждый домовладелец стремился использовать свой участок с максимальной пользой, и если он был неправильной формы, то и дом получался соответствующим.
В данном случае участок неправильной формы возник из-за соединения двух улиц. Если на каждой из них участок был бы прямоугольным, то они бы накладывались друг на друга. Поэтому плоский дом, построенный позже, получил участок за вычетом территории соседнего дома.
Каждый домовладелец стремился использовать свой участок с максимальной пользой, и если он был неправильной формы, то и дом получался соответствующим
Чаще всего плоские дома не выделяются, так как находятся в окружении похожей застройки. Здесь ситуация другая — дом возник в 1914 году перед Первой мировой войной, а соседние здания значительно раньше. Они отличаются по количеству этажей, плоский дом на контрасте сильно бросается в глаза. На пересечении двух улиц он является доминантой.
В советское время домов подобной конфигурации уже не строили. Во-первых, все участки оказались во владении государства, и оно не стремилось извлечь из них финансовую выгоду. Во-вторых, началась типизация застройки, которая требовала участков правильной формы. В противном случае острый угол сломал бы типовую планировку дома и его жилищную структуру.
Любовь Павловна
жила в доме с 1965 по 2004 год
На Таганскую я переехала в конце 1965 года, когда мне было около 13 лет. Уже когда мы заезжали, нам говорили, что дом будут расселять.
Ближе к концу 80-х наш дом начал потихоньку ветшать. Все коммуникации находились на последнем этаже, поэтому, когда прорывало трубы, вода лилась вниз и все деревянные конструкции в доме намокали. Сначала ЖЭК оперативно перекрывал нам воду, но потом поломки стали происходить так часто, что это уже перестало помогать.
В 2004 году нам предложили переехать в Люблинский район. Я просила остаться на Таганке, но не вышло.
На фортепиано, которое мы оставили, были следы от еды и прожоги, как будто на нем кто-то что-то грел. Другие наши вещи были по-разному приспособлены. Сразу стало понятно, что здесь живут люди — скорее всего, бомжи
После отъезда я еще не раз возвращалась сюда. Первый раз это произошло через четыре месяца после отъезда. Я очень скучала по Таганке и решила посмотреть, что здесь происходит. Дом был заброшен, но подъезд открыт. Все квартиры были забиты досками, но наша почему-то оказалась открыта. Я вошла. На фортепиано, которое мы оставили, были следы от еды и прожоги, как будто на нем кто-то что-то грел. Другие наши вещи были по-разному приспособлены. Сразу стало понятно, что здесь живут люди — скорее всего, бомжи. Я испугалась — стою посреди пустой квартиры в шубе и норковой шапке. Было неприятно, что место, где я прожила почти 40 лет, так быстро занял кто-то чужой. Еще пять лет я регулярно вспоминала этот дом, но потом как-то привыкла.
Плоским наш дом мы никогда не называли — только корабликом, когда были совсем маленькие. Я знаю, что скошенный угол дома на планировку никак не влияет. В квартире напротив нас комната выходила как раз на эту стену, и там было все ровно.
Наш дом казался мне крайне необычным. Напротив нас, там, где сейчас вход в станцию метро «Марксистская», стояли маленькие дореволюционные постройки: одноэтажный старый магазин, рядом трехэтажный, потом двухэтажный. На первом этаже была булочная с очень вкусными тортами и продуктовый. А за домом находились конюшни Саввы Морозова, домик для дворников и коновязь — специальный пенек, к которому привязывают лошадей.
Я хорошо помню, когда хоронили Высоцкого в 1980 году. Здесь было очень много народу. Перед нашими окнами по площади шли толпы людей с гитарами и пели песни. Я была молодая и, конечно, любила Высоцкого, как и все. Как его можно не любить?
Мне рассказывали, что этот дом строили монахи Николо-Угрешского монастыря. До революции он был доходным — я знаю, что какое-то время известный аптекарь занимал в нем целый этаж. В нашем подъезде была лестница с узорчатыми перилами в несколько раз шире, чем в пятиэтажках, и два подъезда. Через парадный можно было зайти с Таганской, а через второй — выйти во двор. В нем люди стирали одежду, развешивали белье на веревках.
Мы никогда не закрывались, так как соседи не заходили к нам без спроса
В квартире были очень интересные потолки — высотой до четырех метров. Если зимой было холодно, мы не открывали окна, так как воздуха хватало на целый день за счет большого объема помещения. Полы были дубовые — никаких линолеумов. По всей квартире был квадратный паркет, а на кухне — деревянные доски.
По углам комнат были натуральные медные решетки, которые работали как вентиляция. Один раз, когда пол немного просел, мы решили его подремонтировать и, когда вскрыли, обнаружили, что между потолком соседей и нами свободное пространство около 80 сантиметров. Там проходили деревянные перекрытия. Они выглядели удивительно свежими — белые и очень чистые.
В нашей комнате интерьер сохранился лучше, чем в других. На кухне — дымоход для самовара, которым мы не пользовались, и огромные окна из двух рам. Между ними были специальные полочки, где мы в холодное время года хранили продукты. На потолке была лепнина в виде листочков и розетка под люстру в форме цветка. Еще у нас были необычные двери. Представьте, как в фильмах в старинных залах — двустворчатые, высотой около трех с половиной метров. Ручки были латунные, витиеватые. Никто не менял их с 1908 года. Мы никогда не закрывались, так как соседи не заходили к нам без спроса. У меня до сих пор хранится ключ от этой двери.
Текст ИЛЬЯ ПОЛЯКОВ
Фотографии СЕРГЕЙ ПЕТРОВ
Комментарии (0)