Великая Отечественная война стала настоящей трагедией для советского народа и катастрофой для народов, на которые из-за отдельных представителей руководство Советского Союза поставило клеймо «коллаборационисты». Калмыкам, ингушам, чеченцам, балкарцам, карачаевцам и многим другим пришлось пережить не только военное время, но и вынести бремя депортации, причём чаще всего в самые удалённые уголки страны, где были далеко не лучшие условия.
От автономии к депортации
Национальную политику раннего СССР вполне справедливо можно считать даже не терпимой, а поощряющей многообразие народов. К 1933 году в стране насчитывалось более пяти тысяч национальных сельсоветов – административно-территориальных единиц, на которых компактно проживали меньшинства. В одном только Ленинграде печатались газеты на 40 языках и велись радиопередачи на финском.
Однако в середине 1930-х гг., то ли на фоне укрепления государства и отсутствия надобности идти на поводу у групп с небольшим влиянием, то ли из-за тревожного ожидания надвигающегося мирового конфликта, национальная политика советских властей стала меняться. Политическая и даже культурная автономия меньшинств постепенно ликвидировалась, начались аресты по национальному признаку.
Апогеем стало переселение людей из мест традиционного проживания. Депортировали эстонцев, латышей и литовцев, поляков, финнов и немцев. Затем досталось и корейцам. И в каждом случае такие меры мотивировались просто – границу страны необходимо отчистить от «неблагонадёжных элементов».
К началу Великой Отечественной волна депортаций набирала силу. А неоднозначные события войны лишь добавили оснований для продолжения репрессий. В 1943-1944 годах в стране прошли массовые ссылки выходцев с Северного Кавказа: балкарцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, крымских татар, ногайцев и других. Причём по сравнению с довоенными акциями переселение носило уже характер «возмездия»: целые народы по вине отдельных лиц были обвинены в пособничестве фашистам и, по сути, изгнаны за пределы своей родины.
«Предлагаю депортировать…»
Конечно, нельзя отрицать, что коллаборационное движение на Кавказе было крайне сильным. Из бывших военнопленных вермахт создал азербайджанский, армянский, грузинские и северокавказские легионы. Немало оказалось и тех, кто добровольно выступил на стороне немцев и организовывал антисоветские восстания на Северном Кавказе, а после их поражения партизанил в горах. На одной только территории Чечено-Ингушетии с начала войны до января 1944 года были ликвидированы 55 бандформирований, убиты 973 боевика, арестован 1901 человек.
Впрочем, по данным НКВД, в бандформированиях состояло лишь 0,5 процента населения. Так насколько справедливо было наказывать целые народы за вину отдельных «элементов»? С исторической точки зрения этот вопрос закрыт: в большинстве своём репрессированные граждане были реабилитированы. Хотя даже льготы, которые теперь им положены, не скрасят те лишения, которые им пришлось пережить в период депортации.
К тому же переселение северокавказцев происходило волнами, что может объяснить не только стратегический, но и политический подтекст депортации. Многие историки до сих пор уверены, что реальным мотивом для высылки целых народов была не столько их антисоветская деятельность во время войны, сколько довоенные конфликты некоторых представителей народностей с государством, этнические предрассудки руководства СССР и личная прихоть Иосифа Сталина, а также интриги партийных органов.
Задокументировано, что в большинстве случаев решение о депортации советский лидер принимал «по предложению» того или иного партийца. Чаще всего это были нарком внутренних дел Лаврентий Берия и министр иностранных дел Вячеслав Молотов. Последний также подписал документ, регламентирующий высылку северокавказцев и возмещение им убытков при переселении.
Красиво только на бумаге
Согласно постановлению Совета народных Комиссаров СССР от 14 октября 1943 года о порядке приёма от спецпереселенцев с Северного Кавказа имущества, скота и продукции сельского хозяйства, а также об условиях частичного возмещения этого имущества в местах расселения, депортированным разрешалось взять с собой: одежду, хозяйственный инвентарь и продовольствие. При этом общий вес вещей на одну семью не мог превышать 500 килограммов. Скот, зерно, дома и другие постройки необходимо было сдать, все это пошло в первую очередь на покрытие государственных недоимок. Лишь оставшаяся часть подлежала натуральному возмещению на новом месте.
Депортировали, как правило, целыми колхозами и расселяли в пустующих помещениях колхозов и совхозов на территориях Казахской, Киргизской ССР, Сибири и на Дальнем Востоке. Тех кому везло меньше, размещали в утеплённых палатках. Впрочем, у переселенцев была возможность соорудить для себя глинобитные дома или приспособить под свои нужды пустующее жильё. Причём в особых случаях семье предоставляли на строительство кредит в пределах пяти тысяч рублей сроком на семь лет.
Однако «красиво» зачастую всё было только на бумаге. Выселение проходило в рамках спецопераций с участием тысяч сотрудников НКВД, НКГБ и военнослужащих, часто в суматохе и неразберихе – за три дня легко могли депортировать более 100 тысяч человек. Нередко случались и ошибки: например, при высылке чеченцев и ингушей в Казахстан заодно прихватили порядка 500 представителей других народов, преимущественно аварцев.
Сам переезд и адаптация тоже проходили тяжело. Ехать приходилось в битком набитых вагонах, а на улице стоял мороз. За 14 дней пути многие умирали от голода и холода, а тем, кто пережил дорогу, нужно было продержаться первое время на новом месте. Ведь есть все также было нечего, и нечем было отапливать жильё.
«Мы с младшей сестренкой ложились с одной стороны деревянных нар, чтобы греть маме ноги, — вспоминал в интервью «Комсомольской правде» карачаевец Билял Байчоров. — Она — левую, я — правую. Другие брат и сестра сворачивались калачиками у нее с разных боков. Как-то я проснулся утром и думаю, почему у мамы ноги ужасно холодные? Стали тормошить ее, будить, но она никак не реагировала. И мы вмиг осознали страшную истину — нашей родной, обожаемой Нафисат больше нет на свете…»
И таких историй – сотни тысяч. Ведь общее число депортированных с Северного Кавказа людей перевалило почти за миллион. И, к сожалению, далеко не каждый из них дожил до реабилитации.
Иван Рощепий
Комментарии (1)