Петровна продавала нам, и другим дачникам — молоко, сметану, творог и яйца. Как ее звали – не знаю, она так и осталась в памяти, по отчеству. Пожилая женщина, которая всегда ходила в платке. Я росла на её глазах, а она – старела на моих глазах.
Однажды, я обратила внимание на безымянный палец Петровны. Он показался мне изуродованным, каким-то неправильным. Когда она пришла в следующий раз, я старалась рассмотреть его получше. Мне хотелось расспросить Петровну – что у неё с пальцем? Почему он такой? Но я стеснялась, и ждала какого-то особого дня, так мне казалось. Такой день пришел, и он был солнечным, и, вспоминая его, я понимаю, что это был июльский день, то есть в кладовой памяти он отложен именно с остальными июлями моей жизни…
Петровна отдала бабушке продукты, взяла деньги, сунула их в карман серого передника, а я стояла возле калитки, с котенком на руках, и, наверное, слишком сильно вертела головой, следя за изуродованным пальцем. За траекторией правой руки Петровны, так будет точнее.
Она это заметила. Улыбнулась, и сказала:
— Вот дался тебе мой палец. Что ты постоянно на него смотришь? Страшный, да?
Я засмущалась. Щекам стало горячо. Промямлила:
— Мне интересно, почему он такой… странный?
Тут моя бабушка не выдержала:
— Тебе-то какое дело? Все тебе надо знать…
А Петровна сказала:
— А что ты не расскажешь внучке про палец? Ты ведь всё знаешь, как и что…
— Знаю. А как ей расскажешь, если она не спрашивает?
— Ладно, я пойду. – Петровна подняла с земли свою большую сумку.
– Ты бабушку спроси, внучка, она тебе и расскажет, если так интересно. А мне некогда.
И бабушка мне рассказала:
— Петровна вышла замуж, за парня из соседней деревни, его звали Федором, а через несколько месяцев началась война. И очень скоро Федора забрали на фронт. И когда он уходил, то сказал Петровне, что с ним всё будет хорошо, и он обязательно вернется, если она никогда не будет снимать с пальца обручальное серебряное кольцо. А Петровна поклялась, что никогда его не снимет. Годы шли, война кончилась, а она никогда не снимала кольцо. И оно сильно вросло в палец. И деревенский фельдшер даже пугал Петровну, что она может умереть, но… Палец изуродовался, а Петровна — жива. Вот и вся история.
— Не вся, — возразила я. – Ты главное не сказала – муж вернулся с войны?
— Вернулся. Целый и невредимый. Умер он лет десять назад.
— А почему она тогда сразу после войны кольцо это не сняла?
— Поклялась, что никогда его не снимет. Ну, впопыхах, наверное, не подумала, какой обет дает…
— А что такое обет?
— Это как клятва.
Что такое клятва – я знала.
Так вот, у меня были клиенты, мужики, которые часто клялись. Женам клялись, а некоторые даже мне. Клялись в том, что они смогут избавиться от вредных привычек, мешавших нормальной жизни. Это выглядело забавно. Я говорила, что не надо так делать. Что человек — слаб, а нарушенная клятва – это как чернильное пятно на белой рубахе. Мужики не слушали меня. Да, практически ни один из клиентов – так и не сдержал свою клятву. Некоторых из них приходилось перенаправлять к наркологу.
И я снова вспоминала пожилую женщину – Петровну. Женщину, которая сумела сдержать свою клятву, хотя это, наверное, было очень больно.
Комментарии (0)