Анна Пескова. По другую сторону экрана

Я теперь нахожусь еще и по другую сторону экрана, поэтому никогда не буду, как иные молодые актеры...

Я теперь нахожусь еще и по другую сторону экрана, поэтому никогда не буду, как иные молодые актеры и режиссеры, опаздывать, срывать съемки, устраивать переработки, потому что понимаю, что за этим стоит.

— В прокат выходит экшен-драма «Летчик», где вы сыграли главную женскую роль. Чем вас привлек этот проект?

— Режиссер Ренат Давлетьяров дал почитать синопсис, когда мы готовились к съемкам фильма «Донбасс. Окраина», то есть пять лет назад. Съемки «Донбасса» переносились и начались, когда я уже была на седьмом месяце беременности. Ни Дима, мой муж, ни его родители категорически не хотели отпускать меня в Крым, где находилась натура — заброшенная военная база. Мы с Дмитрием встретились с Ренатом. Муж переживал:

— Я против. Ане каждые две недели нужно показываться доктору, ей нельзя рисковать.

Ренат настаивал:

— Я создам ей все условия, обещаю, что все будет хорошо.

Убеждал он настолько эмоционально, что в конце концов Дима решил взять отпуск и поехать на съемки вместе со мной. Последним аргументом Рената стало: «Для тебя есть роль в следующем фильме. — И рассказал сюжет «Летчика», добавив: — В главной роли будет сниматься Петр Федоров, а его возлюбленную сыграешь ты. Вы хорошо монтируетесь, ты очень нежная».

Только через два года я получила сценарий и дочитывала последние страницы со слезами на глазах. История очень глубокая и душевная, она имеет реальную подоплеку. Образ главного героя отсылает к биографиям девяти реально существовавших советских летчиков, которые продолжили воевать после ампутации ног, они сбивали вражеские самолеты. Произношу это, и мурашки бегут по коже! В финале фильма на экране фотографии этих героев, когда их видишь, глаза наполняются слезами. Мы должны помнить об их подвиге. Сняться в таком фильме для меня большая честь.

С Петей Федоровым мы давно знакомы, у нас одна компания, общие друзья. Я была в восторге от его работы в «Перевале Дятлова». Петя очень деликатный, чуткий и тонкий партнер. Эти его качества особенно ярко проявились в любовной сцене, которой изначально не было в сценарии. Однако режиссер решил, что образ чистой женской красоты в картине просто необходим.

Сниматься в эпизоде, где ты полностью обнажена, непросто, тем более если знаешь, что на плейбэке за тобой наблюдают пятьдесят человек съемочной команды. Чудесный Петя был очень деликатен. Он лежал под одеялом, а рядом я нагая. В итоге получилось очень красиво.

Мой муж — один из продюсеров фильма. Мы договорились, что он заберет меня со студии в девять вечера, но Дима приехал на два часа раньше, когда съемки любовной сцены были в самом разгаре. Ассистентка по актерам предложила:

— Подождите Аню в вагончике.

— Это почему? Я продюсер, хочу посмотреть, как идет процесс.

И отправился прямиком на площадку. Кто-то, завидя его, попытался прикрыть собой монитор. Деваться было некуда, Давлетьяров сказал: «Раз пришел — садись!» Диме поставили стульчик, мы продолжили работать. Сняли эту сцену со второго дубля. Мне она далась достаточно легко.

— Слышала, что Владимир Яглыч запрещал своей тогдашней жене Светлане Ходченковой целоваться на экране. И это происходило в актерской паре! Как к экранным поцелуям относится ваш муж? Не секрет, что Дмитрий Пристансков — человек серьезный, вице-президент по взаимодействию с органами власти и управления компании «Норильский никель».

— Он относится к моей работе абсолютно адекватно и спокойно. Мы познакомились, когда шел первый сезон «Теста на беременность», где я играла одну из главных ролей. Дима знал, что я — актриса. Впервые мы увиделись в кафе на Фрунзенской набережной, располагавшемся в доме, где я жила. Тогда мы с нашим общим другом Василием Соловьевым как продюсеры готовились к съемкам «Хорошего мальчика» — фильма, который получил Гран-при «Кинотавра» в 2016 году.

Вася всю свою жизнь работал на телевидении, был спортивным журналистом на НТВ. В тандеме с Татьяной Анатольевной Тарасовой комментировал чемпионаты мира по фигурному катанию. Я помню, как он эмоционально рассказывал о противостоянии Алексея Ягудина и Евгения Плющенко на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. Позже Вася решил заняться кино.

Я только что вернулась из Минска, где восемь месяцев снималась в сериале «Фамильные ценности». В Москве целый день провела в тон-студии — озвучивала роль. Мы с Васей и его супругой Танечкой должны были на следующий день улетать во Францию кататься на горных лыжах. Вечером договорились встретиться, обсудить, сколько чемоданов можем взять с собой, поскольку летели бюджетными линиями.

Вася подъехал, позвонил:

— Спускайся.

— Васечка, не могу, очень устала, надо еще вещи собрать, у нас вылет в шесть утра, может, обсудим все по телефону?

— Ничего не хочу слышать, спустись!

В компании Васи сидел Дима, вернее он уже собирался уходить. Все произошло буквально так:

— Здравствуйте, я Аня.

— Добрый вечер, я Дима.

И все, этого было достаточно, чтобы сердце забилось учащенно. Через пару месяцев Дима написал мне сообщение в социальной сети.

— В предыдущем интервью «Каравану историй» вы упоминали, что тогда оба были несвободны.

— Мы в тот момент находились в процессе развода. Отправляясь на съемки в Минск, я брала своеобразный тайм-аут, чтобы решить, стоит ли продолжать отношения с первым мужем. Подумала и поняла, что не стоит. И у Димы в семье все складывалось неблагополучно, он тоже все для себя решил. Мы встретились, попили чаю, потом кофе, потом он пригласил меня на выставку в Третьяковку... С этого все началось.

— Слышала, как красиво он сделал вам предложение.

— Это случилось во время чемпионата мира по бальным танцам на паркете Кремля. Дима — мастер спорта по бальным танцам, занимался ими семнадцать лет. Мне тоже это было интересно, танцами увлекалась младшая сестра. Моя любовь к ним возникла в Челябинской государственной академии культуры и искусств, где я получила актерское и режиссерское образование. На занятиях по сцендвижению нам ставили латиноамериканские танцы, а на четвертом курсе я на экзаменах исполняла танго. Мне было интересно посмотреть, как работают профессионалы, и мы с Димой стали ходить на эти конкурсы.

Действо там начинается в пять часов вечера, заканчивается далеко за полночь. После выступлений периодически объявляется пятнадцатиминутный перерыв. В один из них Дима и сделал предложение. Он вышел на паркет, встал на колено и преподнес мне кольцо. Причем сделал это неожиданным образом. Кольцо ведь должно лежать в коробочке. Я была в бальном платье, Дима — в костюме. Положить коробочку так, чтобы я ее не заметила, было некуда. Дима сфотографировал открытую коробочку на телефон. Мы вальсируем, он достает телефон, открывает фотографию, показывает мне. Я думаю: «Странно, какая-то коробка». А Дима тем временем выкладывает на фото кольцо.

— Как отреагировали на это окружающие?

— Аплодировали, кричали «Горько!».

— Неожиданный поступок от заместителя министра экономического развития.

— В то время Диму еще не назначили на эту должность. Он был директором департамента «Норильского никеля».

— Как рядом с чиновником высокого ранга изменилась ваша жизнь? Пришлось привыкать к тому, что вас окружает охрана?

— Это ошибочное мнение. Дима — человек скромный, деликатный и совестливый. Когда занимал пост заместителя министра, ему полагалось иметь два служебных автомобиля — с водителем для личного пользования и для семьи. Но семья этой машины не увидела. У Димы был спецпропуск в Кремль, однако когда мы шли туда на мероприятия, всегда вставали в длинную очередь. Он говорил: «Постоим, как и все остальные». И я его очень поддерживаю, мне претит, когда человек всем своим поведением подчеркивает, что он не такой, как все, особенный.

Когда муж ушел из министерства, смеялся: «Ань, я освободился и по большому счету потерял только удостоверение для прохода в Кремль». В то время мы жили с ним в однокомнатной съемной квартире на пересечении Нового Арбата и Никитского бульвара. Ничего пафосного, министерского там не было и в помине. Обычный подъезд. Мы так же, как все, ходили за продуктами, покупали билеты в кино, никакой охраны и близко не наблюдалось. И сейчас ничего такого нет.

— Как вы решились рожать ребенка? Это же непременная пауза в успешно складывавшейся карьере.

— Даже не думали об этом, как Бог дал, так и случилось. Мне исполнился тридцать один год, Диме сорок. Да и перерыва в съемках не было. «Донбасс. Окраина» снимался в Крыму на заброшенной военной базе в поселке Мирный. На двести пятьдесят километров ни одного медицинского пункта, только леса и поля. Скажу честно, беременность протекала легко, но мой врач переживал, что если вдруг что-то случится, надо будет молниеносно оказать мне помощь, а чтобы доехать до фельдшерского пункта, требуется как минимум три часа.

Я провела на съемках десять дней, потом улетела на день в Москву. Часто летать было нежелательно. Показалась своему доктору, потом вернулась еще на четыре дня. Изначально моя героиня присутствовала чуть ли не в каждом эпизоде, а это двадцать восемь съемочных дней. Такого я себе позволить не могла, сценарий пришлось переписать, мою роль наполовину сократить.

Однажды случилась забавная ситуация. Я никому не рассказывала, что беременна, переживала. Решила: когда рожу, тогда все и узнают. Живота было практически не видно, никто ничего и не замечал. Помню, в мой день рождения одиннадцатого ноября — дочка родилась пятого декабря — отправились с Димой на премьеру в кинотеатр «Октябрь». Специально пошли окольными путями, но знакомый фотограф Гена Авраменко все же заметил меня, схватил за руку и повел на красную дорожку. Мы посмотрели картину и уехали. Через несколько дней в одном глянцевом журнале появился материал, где обсуждались образы актрис на светском мероприятии. У меня подметили все: и цвет помады, и лака на ногтях, и в каких туфлях я была. Но никто не заметил живота. На восьмом-то месяце!

— Роды были легкими?

— Да. Врачи поставили срок двенадцатое декабря. Проснулась утром пятого и думаю: что-то я не очень хорошо спала. Встала, приготовила Диме завтрак, отправила его на работу, поцеловала. Договорились, что он вернется пораньше. Выпила чашку кофе. Странно: ребенок как-то затаился, хотя обычно на кофе выдавал бурную реакцию, начинал толкаться, а тут — тишина. Дома был прибор для измерения сердцебиения плода, наложила датчики — опять тишина. Честно сказать, перепугалась.

К десяти утра ко мне должны были приехать монтажники. Мы жили за городом, снимали таунхаус. Накануне я съездила в магазин, купила новогодний декор для дома, гирлянды. Хотелось волшебства, хотелось принести новорожденную в красивый дом, куда приедут и Димины родители. Решила: дождусь рабочих, отдам им гирлянды, пока они будут их развешивать, съезжу в Лапино к врачу. Езды туда буквально пять минут. Ребята прибыли, я, как была в пижаме, натянула угги на босу ногу, прыгнула в машину, предупредила: «Через полчаса вернусь».

Но из роддома меня уже не отпустили. Началось! Дозвонилась соседке, через нее поруководила монтажниками, хотелось, чтобы гирлянды висели красиво. Позвонила Диме, он моментально примчался:

— Как, уже?!

— Да, началось, но еще есть время.

Дима поехал купил ультрафиолетовую лампу, начал кварцевать весь дом. Потом вернулся ко мне. Когда Настюшка появилась на свет, муж был рядом. Ночью он вдруг начал стонать от боли: «Я ничего не вижу, как будто стекла в глаза насыпали». Оказалось, сжег сетчатку. Одна кварцевая лампа не горела, он пытался ее починить, что-то там подкручивал, и она вспыхнула прямо у него в руках.

Четыре утра, я после кесарева сечения сползла с кровати, пошла искать помощь. Естественно, на этаже никого не оказалось, пришлось идти вниз. Прибежали врачи, осмотрели Диму, вкололи лекарство. Ожог был сильным, мы потом долго его лечили, восстанавливали зрение. У меня тогда немножко разошелся шов, слава богу, не до конца. Дима провел на соседней кровати целую неделю, в палате и спал, и работал.

— Сколько лет дочке? Чем нагружаете ребенка?

— Человечку пятого декабря исполнится четыре года. Девушка у нас активная и самостоятельная. Приближаются выходные, дочь заявляет: «Мама, папа, я говорю, вы молчите! Значит так, завтра с утра мы просыпаемся, вместе завтракаем, потом садимся в машину и едем в парк. В парке я буду кататься на горках вместе с Васей, Максом и Ваней». Это ее друзья, сыновья Маши Кожевниковой.

Еще совсем маленькой она увидела по телевизору балет «Щелкунчик». Сказала: «Мамочка, я хочу танцевать так же». Я проштудировала Интернет, нашла на Патриарших прудах студию Ксении Белой и отвела туда дочь. С двух лет мы стали заниматься балетом.

Я ее понимаю, балет — особо притягательный мир. Сама играла балерину в «Фамильных ценностях». Перед началом съемок брала несколько уроков у профессиональной танцовщицы, а в Минске параллельно со съемками у нас шли занятия с прима-балериной Белорусского театра оперы и балета Людмилой Хитровой. Она очень мне помогала, в каких-то сложных сценах дублировала. Я ездила к ней в театр, сидела на репетициях, чтобы напитаться и вдохновиться атмосферой.

Сейчас с восьми утра и до шести вечера дочка ходит в школу на подготовительные занятия. Плюс два раза в неделю балет, плюс вокал, плюс бассейн и логопед. Ей нравится. Она очень активная, у нее огромное количество энергии, которую мы стараемся направить в правильное русло. А еще дочь хочет заниматься художественной гимнастикой, как ее подружка. Я возражаю: «Насть, у тебя уже все дни забиты».

— Дочка понимает, что мама — популярная актриса?

— Не особенно. Буквально накануне пыталась показать ей новый трейлер фильма «Летчик», который демонстрируется в кинотеатрах перед «Джеймсом Бондом». Она сказала: «Нет, мама, мне это не нравится! Ты тут с чужим дядей обнимаешься, я не буду это смотреть».

— Как сегодня выбираете проекты, на какие предложения откликаетесь?

— Когда мы с Димой только поженились, я работала сразу в трех проектах. «Двойная сплошная» снималась в Ярославле, «Пять минут тишины» — в Петербурге и Карелии. И что-то еще в Москве. Мы с мужем не виделись практически пять месяцев. В одиннадцать часов вечера я приезжала на Ленинградский вокзал из Питера, а в 00:20 уже отходил мой поезд в Ярославль. Мы сидели с Димой в привокзальном кафе, пили чай, разговаривали, он привозил мне чемодан с чистыми вещами, забирал с грязными. После этого я поняла, что ситуация ненормальная.

Когда родилась дочка, решила, что буду выбирать проекты точечно. Четко осознала, что не могу разрываться между карьерой и семьей. Нужно было отыскать золотую середину, тонкий баланс, чтобы продолжить работать и сохранить семью. Тогда я подумала, что стану отказываться от длительных проектов, которые снимаются не в Москве. Недавно Первый канал предложил чудесную роль в сериале, но пришлось бы опять на восемь месяцев ехать в Минск. Решила, что ни за что не оставлю здесь Диму, забрав дочку с няней на съемки, и что не оставлю их всех здесь, потому что график такой: десять дней съемок, один — выходной. Не смогу разрываться.

Когда мы снимали «Пять минут тишины», Дима был в Москве. На работе у него не все складывалось гладко, а мы всегда разговариваем о делах, даем друг другу советы. Вместе читаем сценарии, обсуждаем их. Я застряла на пять месяцев в Карелии, где практически отсутствовала сотовая связь. У него на работе важная встреча, он переживает, мне нужно его поддержать — у нас в семье это принято, а я не имею возможности ему дозвониться. Смогу это сделать только через два часа, когда закончу смену, заберусь на пригорок, поймаю сотовую связь. Мы оба нервничали, не хочется снова такое переживать. Сегодня я соглашаюсь на интересные предложения, четко взвешивая все за и против. На одной чаше весов любимый муж и дочь, на другой — карьера, которую не хочется совсем уж забросить.

— Какой из проектов был для вас самым физически затратным?

— «Пять минут тишины», это фильм о сотрудниках МЧС. Готовилась к нему год, три раза в неделю тренировалась в спортзале, под руководством тренера осваивала стойку на руках. Я — максималистка, я за так называемую чистоту эксперимента. Если моя героиня спускается по скалам, ползет по сосне на десятиметровую высоту, я должна, засучив рукава, попробовать это сделать. При мне актеры-мужчины отказывались: «Мне страшно, я не полезу!» Я смотрю на это иначе: если не получится, значит, меня заменит каскадер. Все трюки в сериале «Пять минут тишины» выполняла сама.

Однажды случилась забавная история. Снималась сцена: парашютист повисает на сосне со сломанной рукой, моей героине нужно подняться и снять его. Съемки с коптера на общем плане, не так как у нас любят — показать крупный план артиста, а потом доснять его на земле. Я сказала, что полезу на дерево сама. Режиссер согласился: «Поднимешься на три метра, а дальше полезет каскадер». Лезу без страховки три метра, четыре, пять и не слышу команды «Стоп!», а пока актер ее не услышал, он должен продолжать.

Как потом выяснилось, кто-то на площадке в тот момент отвлек режиссера и он не видел, что происходит в кадре. Опомнился, когда подо мной было уже десять метров. Обратно меня снимали на тросах, потому что без страховки спуститься вниз еще страшнее и тяжелее, чем подняться. Я вцепилась в сосну, ребята поднялись на кране, надели на меня страховку и только тогда спустили. Однако в кадре я не подала вида, что что-то идет не так. Режиссер потом оправдывался: «Смотрю, все нормально, ты лезешь и лезешь».

— А какой проект был самым тяжелым психологически?

— «Любовь за любовь» по мотивам романа Стефана Цвейга. Я — девочка, не так давно окончившая институт, снималась вместе с мэтрами Владимиром Машковым, Алексеем Гуськовым, Михаилом Пореченковым, Сергеем Шакуровым. Сергей Каюмович относился ко мне и Ире Виноградовой очень тепло, называл нас «Девочки мои любимые!». На время съемок все перебрались в усадьбу Середниково в Химках. Снимали неподалеку от аэропорта Шереметьево, писали чистый звук. Принимались работать рано, пока самолеты еще не начали взлетать. Заканчивали в два часа ночи, а в семь утра нужно было снова быть на месте, так что много времени проводили вместе. На площадку нам доставляли только обеды. Макс Матвеев и Лиза Боярская привезли пароварку, чтобы мы могли готовить хоть какие-то кашки, а не сидеть на кофе с печенюшками.

— Почему решили заниматься продюсированием? Какой проект дался особенно сложно?

— Когда Вася Соловьев показал сценарий «Хорошего мальчика», мы стали искать инвесторов. Позже нам в этом помогал Дима. В итоге привлекли деньги на проект, а потом пошло-поехало. Когда читаешь хороший сценарий, понимаешь: нужны отличный режиссер, оператор, команда. Находясь по другую сторону экрана, нередко сталкивалась с тем, что сценарий был интереснейшим, а воплощение хромало: здесь недоделали, там... Из шоколадной конфетки в лучшем случае получалась ириска. Так что решила брать все в свои руки.

Есть такое мнение, что продюсеры зарабатывают огромные деньги. Встречаешь режиссеров, которые говорят: «Мне плевать на то, сколько денег потратит продюсер, я творческая личность». А у меня получалось так: я заработала деньги за роль и вложила их в новый проект, чтобы мы могли его снять. Пятьдесят процентов прибыли забирает прокатчик. Из оставшегося надо вернуть средства, вложенные Министерством культуры или Фондом кино. На «Летчика» мы просто взяли в банке потребительский кредит, и его тоже надо возвращать. Для того чтобы просто выйти в ноль, проект должен заработать в два раза больше, чем на него потрачено. Нужно, чтобы зрители заполнили залы. В этом заключается сложность продюсирования.

Я теперь нахожусь еще и по другую сторону экрана, поэтому никогда не буду, как иные молодые актеры и режиссеры, опаздывать, срывать съемки, устраивать переработки, потому что понимаю, что за этим стоит. Если сцену можно снять за два часа, ее нужно снять за это время. И я не приветствую творцов, которые любят восклицать: «Мне все можно!» Нет, ты ешь, спишь, платишь коммуналку, ты свой бюджет рассчитываешь, так что уважай труд людей, которые расписали бюджет на фильм.

Самым сложным проектом был для меня первый — «Хороший мальчик», опыта еще не накопилось. Когда получили часть бюджета от Министерства культуры, тогдашний министр Владимир Ростиславович Мединский сказал: «У вас там учительница целуется со своим учеником. Чтобы этой сцены в фильме не было ни при каких условиях!» Мы, конечно, сказали об этом режиссеру, но у нее было свое видение и она сцену сняла. Потом на монтаже мы как только не исхитрялись! Я за творчество, за искусство, но и за уважительное отношение к тем, кто вкладывает в него деньги.

— Как проходят съемки третьего сезона популярного сериала «Тест на беременность»?

— Мы должны успеть отснять третий сезон до конца ноября, а будет еще и четвертый. Конечно же, я была безумно рада, когда узнала, что в проект возвращается режиссер Михаил Вайнберг, мы подружились, много общались. К сожалению, пришлось на пять лет прерваться, когда Миша с семьей жил в Америке.

Без этого режиссера, это мое личное мнение, сериал много потерял. Сейчас мы возвращаемся к Мишиному видению истории, более живому и понятному. Когда я получила сценарий, собиралась прочитать только свои сцены, у меня сложный график, мало времени. Но начала и зачиталась до пяти утра. Дима проснулся и удивился: «Как, ты еще не ложилась?» Третий сезон заканчивается на свидании моей героини с новым молодым человеком. В четвертом их отношения станут развиваться. Открывать подробности не имею права, контракт запрещает.

Миша работает с артистами тонко, филигранно. Он чутко относится к нашим переживаниям, всегда очень открыто общается. Иной режиссер скажет: «Ты плохо сыграл, давай по-другому». А Миша: «Ты все хорошо сделал, все получилось, но давай попробуем протянуть линию вот сюда». И ты оказываешься окутанным заботой, тебе помогают. Такое сегодня встречается редко.

Как правило, режиссеры гнут свою линию. Ренат Давлетьяров работает иначе. Он — человек тонкий, но если у него сложилось определенное видение эпизода, надо сделать так, как запланировал Ренат, на все сто процентов исполнить его задумку. Миша в этом плане очень гибкий, он даст тебе шанс раскрыть себя, предложить то, что видишь ты. Если ему понравится, он это оставит. У меня, наверное, не было больше столь комфортного общения с режиссером, такого взаимопонимания.

На «Тесте...» сложилась актерская семья, никак иначе не могу это назвать. Каждый съемочный день Вайнберг устраивал нам чаепития, заказывал безумно вкусные пирожные. Перед тем как выйти на площадку, мы сидели пили чай, обсуждали нюансы, поэтому очень сплотились.

— Неужели, сыграв более пятидесяти ролей в кино, не сталкивались с неудобными партнерами?

— Бывало. Когда в актере есть мужской стержень, он старается и на площадке доказать свою состоятельность: как я сказал, так и будет, не нравится — идите лесом! Другая ситуация, когда актер очень трепетно ко всему относится: мне холодно, у меня замерзли ноги, мне надо попить чаю, передохнуть. Начинается женское жеманство: ой, у меня вскочил прыщик! И перед каждым дублем он просит художника по гриму подойти и показать, все ли у него нормально с лицом. Бывает такое.

Ты понимаешь, что неважно, где в кадре будет стоять цветок, а его это раздражает, начинается противостояние с режиссером, оператором. Открытого конфликта с такими персонажами у меня не было. Я лучше посижу в сторонке, почитаю сценарий, не буду вмешиваться в чужую заварушку.

Вот недавно молодой актер пристал к режиссеру: «Как я должен оправдать своего персонажа? Нет, вы мне расскажите, я не понимаю!» Съемочный день завершен, мы уже входим в переработку, осталось снять один-единственный кадр, где он всего-навсего спрашивает «Ты замужем?», а молодой парень, строя из себя великого творца, начинает дискуссию. Все это яйца выеденного не стоит. Да сделай ты так, как просит режиссер, ему со стороны виднее! Или обговаривай и рассеивай все свои сомнения заранее, но не в час ночи, когда группа вымотана. Такое поведение выбивает меня из колеи. Требуется большое усилие, чтобы после этого сыграть с человеком объяснение в любви.

— Чего бы вы сами себе пожелали?

— Завершить наконец ремонт дома. Мы решили поселиться за городом. Для меня город — место работы, сосредоточения энергии, а отдыхаю я душой и телом в тихих и спокойных местах. Тусовки, вечеринки, рестораны остались для меня в прошлом еще десять лет назад. Теперь лучший отдых в гармонии с природой, с любимым человеком, в тишине и покое. Мы с Димой на этом сошлись. Любим включить Моцарта или Бетховена, усесться вечером перед камином, налить чаю с чабрецом или по бокалу вина, слушать музыку и витать в своих фантазиях.

Мечтаю повидаться с мамой, которая живет с мужем во Франции и из-за пандемии не может приехать сюда уже два года. Очень надеялась, что увижу ее на премьере «Летчика», но им нужно ставить вторую прививку, выехать они не могут. У них там все очень строго — без QR-кода не пускают даже в продуктовый магазин.

Папочка на премьеру придет. Он живет в соседнем доме, помогает с ремонтом. Папа — инженер, в свое время в Челябинске руководил работой ТЭЦ. Бабушка, папина мама, уже три года живет вместе с нами в Подмосковье. Однажды она позвонила:

— Насте скоро год, хочу увидеть правнучку. Не знаю, сколько мне осталось...

— Прилетай, я куплю тебе билет, побудешь с нами сколько пожелаешь.

Так она и осталась. Тогда мы с сестрой позвонили папе: «Бабушка теперь здесь, чего тебе ловить в твоем Челябинске?» И он тоже переехал. Это счастье, когда родные люди рядом.

Статьи по теме:

• Анна Пескова. Тест на женственность
• Анна Пескова: «Чтобы быть в форме, за день прохожу километров пятнадцать»