— Ни копейки не выделю, — оmрезал супруг, узнав, что у жены исчез бумажник.

— А если всё-таки поразмыслить? — сорвалась Лера, уже не скрывая раздражения.

— Над чем тут размышлять?! — Никита тоже перешёл на крик.

— Над тем, куда испарился весь твой доход! Ты опять мне лжёшь?!

— И ты опять лазила по моим полкам, да?! Как часто ты вообще копаешься в моих вещах? — вместо объяснений Никита пошёл в наступление, и в этот миг Лера осознала: разговоры, которые она считала сугубо личными, давно таковыми не были. Муж говорил не как человек, застигнутый врасплох, а как тот, кто заранее был готов к этому разговору. А значит… В их семью вмешался кто-то третий.

Мария Петровна, мать Никиты, не сразу стала для Леры «близким человеком». Первые годы брака она держала дистанцию — не потому, что свекровь давала поводы, а потому, что Лера слишком хорошо знала, какими они могут быть. Она выросла на чужих рассказах, признаниях подруг, разговорах с сестрой, где слово «свекровь» почти всегда соседствовало с «лезет», «давит», «следит». К тому же у Леры уже был горький опыт — мать первого жениха сумела своей чрезмерной «заботой» разрушить отношения ещё до свадьбы.

С тех пор мужчины менялись, а вот тёплых отношений с их матерями не складывалось. И вот — Мария Петровна. Официальная свекровь, тихая, мягкая, «одуванчик», которая, по мнению окружения, рано или поздно обязательно проявит своё истинное лицо.

— Не теряй бдительность, — предупреждала сестра. — Сначала они все ангелы. Потом начнётся: тут не так, там не эдак…

— Я и не теряю. Просто держу границу, — отвечала Лера.

И действительно — пять лет она не подпускала Марию Петровну слишком близко.

При этом была вежливой, аккуратной, но закрытой. Свекровь это чувствовала и не давила. Не лезла с расспросами, не вытягивала признания. Могла зайти просто на чай, без проверок и нравоучений. Помогала — и тут же забывала об этом. Молчала там, где другая давно бы высказалась.

Серьёзных разговоров Мария Петровна никогда не начинала первой. Зато внимательно слушала, если Лера заговаривала сама. Не сравнивала, не поучала, не вставляла «вот в мои годы». Умела быть тактичной — и это обезоруживало.

Со временем Лера поймала себя на мысли, что рядом с ней не нужно держать оборону. Не нужно продумывать ответы заранее. Не нужно взвешивать каждое слово.

— Знаешь, — сказала она как-то сестре, — кажется, она нормальная.

— Все нормальные, пока ты не рассказываешь им о семье, — отрезала та. — Со свекровью как в суде: всё сказанное может быть использовано против тебя.

Лера тогда лишь усмехнулась.

А потом заболела её мама.

И вместо поддержки от мужа Лера столкнулась с холодным безразличием.

Сестра была в роддоме, ей было не до разговоров.

— Не будем её сейчас тревожить, — попросила мама, и Лера согласилась. Она пыталась опереться на мужа, но тот отгородился.

— На работе аврал, давай позже, — отмахивался он. И это «позже» всё не наступало.

В тот день Лера пришла к Марии Петровне за травяной настойкой для мамы.

— Подруга-травница сказала — принимать трижды в день. А это тебе, — свекровь достала ещё один флакон. По её взгляду было ясно: средство «по-женски». Но какие дети, когда мама болеет?

Лера отвернулась. Внутри всё сжалось. Анализы были дорогими, страховка их не покрывала.

А как водится, беда пришла не одна — денег не хватало.

— Я просила у Никиты, — сказала Лера после долгой паузы. — Он отказал.

— Почему? — удивилась Мария Петровна.

— Просто сказал «нет».

— Может, у него правда сейчас туго? — осторожно предположила она.

Лера покачала головой — и её прорвало. Она не жаловалась, она перечисляла факты: чеки, траты, сервис, дорогие покупки для машины.

— Получается, железо важнее здоровья моей мамы, — тихо сказала она.

Мария Петровна долго молчала, а потом решительно сказала:

— Я попробую поговорить с сыном. И не переживай — я помогу деньгами.

Лера расплакалась и обняла её.

Тогда ей показалось, что наконец появился союзник.

Никита действительно стал осторожнее тратить деньги и чаще интересоваться самочувствием тёщи. Лера решила, что разговор помог, и ушла с головой в заботы о маме.

Но позже у неё украли кошелёк — прямо в метро.

Вернувшись домой, она попросила мужа помочь.

— Зарплату задержали, — отрезал он.

И тут всё повторилось.

Слова. Интонации. Формулировки — чужие, знакомые.

Он знал.

После крупной ссоры Никита ушёл. Лера ночь проплакала, а утром поехала к Марии Петровне.

Обвинила. Накричала. Уехала.

Муж вернулся, напряжение осталось.

И только позже, в новой ссоре, Никита обронил фразу про «домострой» и «главу семьи».

Лера вспомнила, что в тот день у свекрови был её муж — Сергей Андреевич. Он молчал, но слышал. И его взгляды на деньги были известны.

Пазл сложился.