Пятнадцать лет назад Марина ушла от своих детей. Вспоминать об этом она старалась как можно реже. Ходила к психотерапевту, разбирала травму по кусочкам, но боль не уходила. Поэтому, когда однажды, листая социальные сети, она случайно наткнулась на профиль дочери, её первым желанием было пролистнуть дальше, будто ничего не видела.
На страницу Софьи Марина не заходила больше года — так советовал терапевт. В последний раз там была фотография: девчонка с розовыми волосами, глупо улыбающаяся, рядом парень. Марина запомнила её именно такой — живой, беззаботной. Тогда хотелось написать, что она рада видеть дочь счастливой, но Марина побоялась разрушить хрупкий баланс, который дети выстроили без неё. Она слишком хорошо помнила другие посты Софьи, от которых сердце сжималось от вины.
— Ты не меня бросаешь, — тогда крикнул в трубку бывший муж, Павел. — Ты их бросаешь!
За четырнадцать лет брака Марина слышала от него много лжи, но это было правдой. Она действительно их оставила. И ничего уже не вернуть.
Она осторожно листала фотографии, будто боялась обжечься. Что-то изменилось: селфи стали редкими, улыбки — натянутыми. Появились репосты грустных цитат, музыка с тоской. Глаза Софьи были серьёзными, испуганными — словно хранили тяжёлую тайну. Последний снимок — пара изношенных кед на мокром асфальте и подпись:
«Иногда проще идти вперёд, чем остановиться».
Десятки комментариев, все одинаково беспомощные: «Держись», «Не грусти», «Мы рядом».
В этих словах Марина вдруг увидела себя пятнадцатилетней давности — ту же растерянность, то же одиночество, что однажды заставили её уйти. Телефон выпал из рук. Сердце колотилось, воздух обжигал лёгкие. Комната, уютная минуту назад, превратилась в камеру. Где-то там, в этом же городе, под тем же дождём, её дочь шла по мокрым улицам и чувствовала себя потерянной. И это была её вина.
Марина подошла к окну. За мутными потоками дождя дрожали огни. Пятнадцать лет она спасалась бегством — от мужа, от быта, от чувства вины, от собственной несостоятельности. Но убежать больше было некуда.
— К кому ты уходишь? — спросил тогда Павел.
— А если ни к кому? — ответила она, хотя знала: в никуда не уйдёшь.
Позже появился Илья. Она встретила его в парке, где гуляла с дочкой, а он выгуливал собаку. Сначала просто здоровались, потом разговаривали. Когда он однажды спросил:
— Простите, но… это у вас муж бьёт? —
она не смогла соврать. И поверила ему.
Они прожили одиннадцать лет. Потом расстались — без скандалов, но с болью. Он полюбил другую. А Марина вернулась в родной город.
Телефон снова оказался в её руках. Пальцы дрожали, когда она открыла страницу Софьи.
«Хватит прятаться», — прошептала Марина и написала:
«Софья, привет. Это мама. Знаю, что неожиданно. Но я бы хотела увидеться. Просто поговорить, если ты не против».
Нажать «отправить» оказалось страшнее, чем когда-то уйти. Но она нажала.
Ответа не было трое суток.
Каждое уведомление заставляло подпрыгивать, но чат оставался немым. «Она тебя ненавидит. Ты им не нужна», — шептала тишина.
И всё же та фотография не давала покоя.
Через три дня Марина решилась. Она не знала, где живёт дочь, но знала адрес бывшего мужа — виделась в профиле сына. Денис по-прежнему жил в старой квартире. Значит, возможно, там и Софья.
Подъезд встретил её знакомым запахом краски и чужих духов. Марина поднялась на третий этаж — и замерла перед той самой дверью. Хотела уже уйти, но дверь распахнулась сама.
На пороге стоял высокий мужчина с мусорным пакетом. Денис. Её сын.
Он застыл, глядя на неё. Потом лицо его стало каменным.
— Что ты здесь делаешь?
— Денис… я писала Софье. Она не ответила. Я подумала…
— Она здесь не живёт, — отрезал он. — С парнем снимает.
— Я не знала…
— Ты много чего не знала.
Он говорил спокойно, но каждое слово било точно в сердце.
— Мы справились без тебя, — добавил он. — И теперь справимся. Нам не нужна твоя помощь. Ты опоздала лет на пятнадцать.
Когда дверь захлопнулась, Марина почувствовала, что вместе с ней захлопнулось сердце сына.
Позже, дома, она написала письмо. Длинное, неуклюжее. Без надежды на ответ.
Она рассказала всё — про брак, про унижения, про страх. Про то, как однажды пришла за детьми, а Павел холодно сказал:
«Ты выбрала свободу. Так и живи без них».
И она ушла.
Через три дня раздался звонок.
— Мам… — всхлип. — Он меня ударил. Я не знаю, что делать.
Марина даже не вспомнила, как выбежала из квартиры. Влетела в такси, дрожащими руками диктовала адрес.
Дверь в квартиру Софьи была приоткрыта. Внутри — хаос, разбитая ваза, дочь с красной щекой.
Марина просто подошла, опустилась перед ней и обняла.
— Всё, доченька. Я здесь.
Неделя, что Софья жила у Марины, стала для них тихим чудом. Они готовили вместе, смотрели старые фильмы, смеялись неловко. Счастье было хрупким, но живым.
А потом в дверь постучали.
На пороге стоял Денис — бледный, злой.
— Ты теперь с ней живёшь? После всего? —
— Он меня избил! — закричала Софья. — Мне некуда было идти!
— А ко мне нельзя было? — Денис сорвался. — К тому, кто тебя растил? К тому, кто верил, что она не вернётся?
Слова сына разрывали воздух.
Марина стояла, не в силах ответить.
— Я не могу тебя простить, — сказал он наконец. — Эти слёзы слишком поздние.
И ушёл.
Через месяц Марина снова услышала звонок из больницы.
Софья — в реанимации. Тот парень снова поднял руку.
У палаты стоял Денис. Его плечи дрожали, лицо было белым.
— Это я виноват, — прошептал он. — Я убедил её вернуться.
Марина взяла его за руку и закатала рукав. Белые полосы старых ожогов блеснули под светом лампы.
— Это делал твой отец, — сказала она спокойно. — Я тогда сбежала не к другому, а от него.
Денис отступил, словно получил удар.
— Почему ты молчала?
— А кто бы поверил? — горько улыбнулась Марина. — Красивая жена сбежала от «примерного» мужа? Никто.
Когда медсестра позвала в палату, Денис посмотрел на мать.
Взгляд его был уже другим — в нём появилась трещина, через которую впервые за много лет пробился свет.
— Пойдём, — тихо сказал он. — К нашей девочке.
И сделал первый шаг — не к двери, а к ней.
Первый шаг за пятнадцать лет.
Комментарии (0)