— Молись, чтобы родилась девочка, — сказала мать

— Ты даже не представляешь, как я изорвалась, когда тебя на свет вытаскивала! А ты… в ответ… — начинала задыхаться Валентина Петровна, обмахивая лицо ладонью. — Ах, Илья, Илюша, ты меня добиваешь!

— Господи, мама, только не повторяй всё заново… — вздохнул сын и закатил глаза. — Я всё прекрасно слышал сотни раз. Я всего лишь хотел…

— Да я же тебя вымучивала шестнадцать часов подряд! — воскликнула она, перебивая. — Шестнадцать, Илья! Тебе и в голову не придёт, что это было за испытание. А повивальная бабка оказалась редкой грубиянкой — бездушная, злорадная. Издевалась надо мной… Ах! А теперь благодарность такая — ты собираешься покинуть мать! Хочешь бросить меня одну!

Скрестив руки и упрямо отворачиваясь, Валентина Петровна шумно втягивала воздух ноздрями.

— Мам, я всего лишь хочу познакомить тебя с девушкой. Она добрая, чуткая, тебе понравится. Я хочу создать с ней семью, мама. Но я ведь не оставлю тебя. Ты всегда будешь самым главным человеком в моей жизни. Ну не надо, мамочка…

Валентина Петровна, чуть-чуть смягчившись, театрально шмыгнула носом. Сын обнял её за плечи. Женщина прислонилась к нему.

— Я всё ради тебя, Илюша. Всю жизнь ради тебя. Трудилась, ночей не знала, чтобы у тебя было всё самое лучшее…

— Знаю, знаю.

— И я не переживу, если ты заменишь меня другой женщиной. Я же знаю, как это бывает! Она сначала будет нежной, а потом незаметно выстроит стену, отрежет меня, вытеснит… Ночная кукушка всегда перекукует дневную…

— Никогда этого не случится, мам. Я рядом, всегда.

— Обещаешь?

— Клянусь.

Просияв, Валентина Петровна стерла пальцами слёзы:

— Ну что ж, пусть будет так. Приводи знакомить!

Двадцать пять лет назад

Когда двери лифта разъехались и открыли дорогу в её тщательно отстроенный мир работы, ещё довольно молодая Валентина Петровна вдруг ясно ощутила, чего именно ей не хватает. Она остановилась, позволила себе редкую слабость — прислониться к перилам лестницы и сбросить туфли на шпильках.

Перед ней раскинулся стандартный офис, разбитый ширмами на сектора. Люди шевелились, гудели — каждый в своей ячейке улья. Сегодня ей исполнялось тридцать пять. Возраст, когда карьера сложена, жильё куплено, гардероб полон, а в душе зияет пустота.

— Да… пожалуй, пора… Уже возраст.

Она вернулась в кабинет, налила кофе и уставилась в панорамное окно на шумный город. Мысль, давно прятавшаяся в глубинах сознания, обрела форму:

«Я заведу ребёнка для себя. Только для себя. Уже пора».

С мужчинами у неё никогда не складывалось: слишком много хлопот, слишком много требований. Нет, муж ей был не нужен. Нужен был только ребёнок.

Подходящий кандидат нашёлся быстро — случайная встреча на выставке. Её взгляд, его отклик, цепочка свиданий… Всё было продумано.

Через пару месяцев тест показал заветные полоски. Триумф. В тот же вечер Валентина отправила мужчине холодное сообщение: «Спасибо за приятные мгновения. Наш роман окончен. Прошу не искать меня». И заблокировала номер.

— Молись, чтобы родилась девочка, — сказала её мать. — С дочерью легче. Дочка всегда при матери. А сын… сын жену найдёт и забудет.

— И я бы хотела дочку, — кивнула Валентина. — Мальчики чужие, а девочка — своя.

Но вышло иначе. Она произвела на свет мальчика. Первое чувство было разочарование. Но когда суровая акушерка положила тёплый комочек на грудь, Валентина ощутила прилив счастья: этот ребёнок был совершенен и принадлежал только ей.

— Илюша… — шепнула она. Имя она придумала заранее. Кто бы ни родился, это будет Илья. Победитель. Завоеватель.

Дальше шли годы. Белая кроватка, круглосуточная забота, бесконечные рассказы сыну о том, сколько боли стоило его рождение. Позже — работа ради него, бесконечные жертвы. Игрушки, университет, престижная работа — всё было оплачено её силами. Илья слушал и рос с тяжёлым чувством долга.

Но однажды он привёл в дом девушку. Вику. И начался новый виток борьбы.

Валентина Петровна то обвиняла, то плакала, то вторгалась в их быт с ключом, который сын доверчиво вручил ей. Девушка не выдержала, попросила о границах. Слово «чужая», брошенное невзначай, стало ножом для свекрови. Илья выбрал сторону матери. Развод. Потом ещё один брак. Новый развод.

Соседкам во дворе Валентина рассказывала одну и ту же историю: все невестки плохие, а сын святой. И улыбалась своей победоносной улыбкой:

«Я всё равно останусь единственной женщиной в его жизни. Никакая кукушка меня не перекукует».