— А ты хоть раз за тридцать лет спросила, что у меня происходит?

— Леночка, прости, что так рано, — голос приятельницы дрожал. — Можно я к тебе заеду? Мне нужно поговорить.

— Конечно, приезжай. Я как раз оладьи собиралась жарить, — Елена поднялась с постели, сбросив покрывало. За окном светлело, и небо окрасилось в нежно-розовые тона.

Марина приехала через час. Выглядела она измождённой: глаза потухшие, волосы кое-как перехвачены резинкой. Елена молча прижала её к себе и повела на кухню.

— Ну, рассказывай, что произошло, — она подвинула Марине чашку крепкого чая и тарелку с оладьями.

— Да всё то же, Лен. Антон опять… — Марина запнулась. — В общем, мы сильно повздорили. Он вчера не вернулся домой.

Елена тяжело вдохнула. Это была далеко не первая размолвка Марины с мужем за последние месяцы. И всякий раз подруга приезжала к ней: выговориться, выплакаться, найти поддержку.

— А из-за чего на этот раз?

— Да из-за пустяка, как обычно. Я попросила его поехать со мной к маме на дачу, помочь с беседкой. А он заявил, что устал, что у него единственный выходной… — Марина всхлипнула. — Лен, мне кажется, у него кто-то появился.

— Ну что ты, Марин. Антон тебя любит. Просто мужчины такие… Им ведь тоже отдых нужен.

Елена привычно произносила утешительные слова, наливала чай, пододвигала оладьи. За тридцать лет дружбы она привыкла быть тем плечом, куда можно прислониться. Марина всегда была более впечатлительной, уязвимой. А Елена — спокойной, рассудительной и надёжной.

Познакомились они на первом курсе педагогического института.

Марина — яркая красавица из пригорода, Елена — скромная девушка из провинции. Казалось бы, что могло их объединить? Но подружились они крепко, на всю жизнь.

Они вместе сдавали экзамены, вместе влюблялись, вместе выходили замуж. Даже детей родили почти одновременно. Теперь дети выросли, у каждого своя семья.

Жизнь развела их по разным районам столицы, но дружба не ослабла. Они регулярно встречались, созванивались почти каждый день. Елена всегда приходила на помощь, когда Марине было тяжело: когда у её дочери начались подростковые кризисы, когда заболела мама, когда Антона уволили.

— Знаешь, я иногда думаю, что без тебя пропала бы, — Марина слабо улыбнулась сквозь слёзы. — Ты моя опора.

— Ну что ты, Марин. Для того и нужны друзья, — Елена погладила её по руке.

Они просидели до обеда. Марина выговорилась, успокоилась, даже повеселела. Позвонил Антон, извинился, пригласил домой. Марина засобиралась.

— Лена, ты золото, — она крепко обняла подругу. — Спасибо тебе за всё.

Когда за Мариной захлопнулась дверь, Елена опустилась на диван. В груди поселилась тяжесть. В последнее время она всё чаще ощущала усталость от бесконечных мариных жалоб. Нет, она любила подругу, готова была помогать, но…

Зазвонил телефон. Павел, сын.

— Мам, ну как ты? Что там с анализами, которые ты сдавала на прошлой неделе?

Елена на мгновение замерла.

— Всё нормально, сынок. Не переживай.

— Мам, ты уверена? Ты ведь обещала ничего не скрывать.

— Всё в порядке, Паш. Честное слово.

Она отключила звонок и закрыла глаза. Врать сыну было тяжело, но она не хотела его волновать раньше времени. Да и что толку говорить, пока сама не разобралась?

Две недели назад врач, разглядывая результаты УЗИ, нахмурилась и направила Елену на дополнительные исследования, к онкологу. Она ходила по кабинетам одна, никому не рассказывая. Даже Марине. Особенно Марине.

Как можно было нагружать подругу собственными проблемами, когда у той своих хватало?

Дни тянулись. Елена ждала результатов биопсии, старалась жить привычной жизнью. Ходила в библиотеку, где проработала двадцать лет. Навещала внуков — у Павла было двое озорных мальчишек. Готовила пироги для мужа Виктора.

И выслушивала Марину.

Та звонила почти ежедневно, приезжала через день. То Антон не так посмотрел, то дочь не перезвонила, то начальница придралась. Елена кивала, поддерживала, советовала. А внутри росло странное чувство — смесь обиды и усталости.

За все годы дружбы Марина ни разу — ни единого раза! — не спросила по-настоящему, как у самой Елены дела.

Елена пыталась одёрнуть себя.

Ну что за глупости? Марина — хорошая подруга, просто у неё такой характер. Она не виновата, что Елена привыкла молчать о своих трудностях и решать всё сама. Но червячок сомнения уже сидел в душе.

В пятницу пришли результаты. Елена сидела в кабинете врача и смотрела на белый лист с печатями, не в силах сосредоточить взгляд.

— Елена Викторовна, не падайте духом. Это не приговор. Стадия ранняя, прогнозы хорошие. Будем лечить.

Она вышла из поликлиники как в тумане. Села на лавку в сквере. Достала телефон, хотела набрать Виктора, но пальцы дрогнули. Как сказать мужу? Как сказать сыну?

Тут позвонила Марина.

— Лен, ну где ты? Я уже час у тебя дома сижу, Виктор сказал, ты в поликлинике. Всё нормально? Слушай, мне так нужно поговорить! Представляешь, что Антон выкинул…

— Марина, — Елена перебила её. — Подожди. Мне тоже нужно поговорить.

— Да? — в голосе Марины прозвучало удивление. — Ну возвращайся скорее, поболтаем. Только я сначала расскажу, а то у меня терпения больше нет!

Елена медленно нажала отбой и отключила телефон. По щекам покатились слёзы. Она плакала впервые за много лет. Плакала от обиды, от страха, от одиночества.

Домой она вернулась к вечеру. Виктор встретил её в прихожей.

— Лен, Маринка тебя не дождалась. И звонила раз пять. Телефон твой был выключен. Что случилось?

Елена взглянула на мужа. На его добрые глаза, на седые виски, на знакомые морщинки.

— Вить, нам нужно поговорить.

Она рассказала всё: диагноз, лечение, прогнозы. Виктор слушал молча, лишь крепче сжимая её ладонь. С ним она не могла хранить тайну — он всегда чувствовал, когда что-то неладно.

— Справимся, Леночка. Вместе справимся, — он прижал её к себе, и она уткнулась в его плечо.

На следующее утро рано приехала Марина. Позвонила настойчиво, как делала всегда, когда волновалась.

— Лен, ну что за дела? — она прошла на кухню и опустилась на стул. — Я вчера места себе не находила! Почему телефон выключила?

Елена поставила чайник, достала чашки. Руки слегка дрожали.

— Марин, прости. У меня был тяжёлый день.

— У тебя? — Марина удивлённо подняла брови. — А что у тебя может случиться?

И тут Елену прорвало. Все невысказанные обиды, вся накопленная усталость, весь страх последних недель вырвались наружу.

— А ты хоть раз за тридцать лет спросила, что у меня происходит? По-настоящему спросила? Ты хоть раз заметила, что мне может быть плохо, тяжело, страшно?

Марина раскрыла рот, но Елена не дала вставить ни слова.

— Я всегда была рядом. Всегда! Когда тебе было плохо, когда нужна была помощь, когда хотелось выговориться. А ты? Ты хоть раз подумала, что у меня тоже есть проблемы? Что мне тоже нужна поддержка?

— Лен, но ты же никогда не говорила…

— А ты не спрашивала! У тебя всегда были свои заботы поважнее.

Елена села напротив и вытерла слёзы.

— У меня рак, Марина. Ранняя стадия, но это рак. Вчера подтвердили диагноз. А я даже поделиться этим не могу со своей лучшей подругой, потому что у неё опять Антон не так посмотрел.

Марина побледнела. Глаза её наполнились слезами.

— Лен… Господи, Леночка… Прости меня. Я не замечала. Я ужасная подруга.

— Не ужасная. Просто… эгоистичная, — Елена устало улыбнулась.

Они сидели молча. Чайник зашумел, но никто не пошевелился.

— Расскажи мне всё, — тихо попросила Марина. — Про лечение, про прогнозы. И прости меня. Я буду рядом, обещаю. По-настоящему рядом.

Елена всё рассказала. Марина слушала внимательно, не перебивая. Потом крепко обняла её, и они плакали вместе.

— Знаешь, я ведь тоже кое-что скрывала, — вдруг произнесла Марина. — Не такое страшное, конечно, но… Мы с Антоном уже полгода живём как соседи. Спим в разных комнатах. Я боялась тебе сказать, думала, ты разочаруешься. Ты ведь всегда была такой сильной, у тебя с Виктором всё так ладно…

— Марин, да какая я сильная? У нас с Виктором тоже бывали кризисы. Просто я привыкла справляться сама, никого не нагружая.

— А зря. Друзья ведь нужны, чтобы делиться не только радостью, но и бедами.

Они проговорили до вечера. Марина рассказала о своих страхах остаться одной, о том, что держится за брак из последних сил. Елена — о том, как устала быть сильной, и как страшно ей идти на лечение.

— Мы обе глупые, — подвела итог Марина. — Тридцать лет дружим, а толком друг друга не знаем.

— Не поздно начать заново?

— Никогда не поздно.

С тех пор многое изменилось. Марина приезжала каждый день, но уже не за утешением, а чтобы поддержать. Она возила Елену на процедуры, сидела в очередях, держала её за руку во время химиотерапии. А Елена училась принимать помощь и делиться своими слабостями.

Через полгода, когда врачи сказали, что опасность позади, они сидели у Марины на даче, пили чай с малиновым вареньем.

— Лен, пообещай, что больше никогда не будешь молчать, если тебе плохо.

— Обещаю. А ты пообещай иногда спрашивать, как у меня дела, и слушать ответ, а не рассказывать сразу про себя.

— Обещаю.

Они сидели на веранде, две женщины за пятьдесят, поседевшие, уставшие, но счастливые. Потому что поняли главное: настоящая дружба не в том, чтобы быть жилеткой для слёз, а в том, чтобы быть рядом — в радости и в горе, в силе и в слабости.

Солнце опускалось за лес, окрашивая небо в золотисто-розовые тона. Теперь они знали: что бы ни случилось, они пройдут через это вместе. По-настоящему вместе.