«Сложная штука – одиночество. Откуда только берется, спрашивается? Казалось бы, миллиарды людей вокруг, спешат куда-то вечно, торопятся. И ты в этой толпе, как винтик в часовом механизме. Год, второй, пятый… Работа, дом, снова работа. Кофе вот по утрам, как ритуал. Мессенджеры, социальные сети. Ночной город за окном, будто живой организм, огнями подмигивающий, а внутри - пустота.
И вроде появилась-то она на ровном месте. А вот, поди же ты. Из маленькой червоточины вон, в какую бездну выросла. Ни одной черной дыре не снилось. И все растет, ширится, кажется, вот-вот, и целиком тебя поглотит. И не спасает от нее ничего: ни работа, ни кофе, ни город с его огнями подмигивающими.
И ты понимаешь, вот оно – одиночество. Во всей своей красе нагрянуло. Проросло внутри, вьюнком душу оплело, и права свои на тебя заявило. И хоть плачь, хоть кричи - все впустую. Пустота, она все поглотит, даже эха от крика не оставит. Пустоте, ей в тишине хорошо. Она в тишине еще больше разрастается. И нет от нее таблетки, от пустоты этой. И микстуры нет. Если уж поселилось в тебе одиночество, то…»
*****
Светлана Владимировна отложила исписанный ровным, каким-то безликим почерком листок и устало потерла переносицу.
Ее новая пациентка, Иванова Юлия Сергеевна - руководитель среднего звена, тридцати шести лет от роду, уже пару часов, как покинула кабинет. Отсидела очередной сеанс, сдала домашнее задание и, грустно улыбнувшись на прощанье, отправилась проживать свой очередной, наполненный одиночеством, день.
И вот ведь напасть какая – избавить Юлию Сергеевну от этого одиночества у Светланы Владимировны никак не получалось. Будто и вправду пустота эта внутри молодой женщины до черной дыры разрослась и корнями за самые потаенные уголки души зацепилась. Светлана Владимировна чего только не пробовала. Какие только практики в работе с пациенткой не применяла. Ничего на женщину не действовало. Ничего радости не вызывало. Прямо хоть руки опускай и вместе с Юлей в это одиночество погружайся.
- Нет. Так дело не пойдет, - Светлана Владимировна достала из-под стола свою сумку и, совершенно не обращая внимания на идеальный настольный порядок, вытряхнула все ее содержимое на деревянную столешницу, - Где же она?
Невзрачная серая визитка, с нарисованным на одном боку полосатым котом, нашлась сразу. Будто по волшебству, прыгнула в цепкие пальцы психотерапевта из стопки других. Светлана Владимировна покрутила картонный прямоугольник в руках и спустя минуту уже набирала напечатанный на карточке номер.
- Алло! Это приют? Здравствуйте! А не могли бы вы пригласить к трубке Наташу? Да, подожду конечно, спасибо!
Наташей звали сотрудницу приюта, с которой Светлана Владимировна познакомилась не так давно на одном городском мероприятии. Рыжая, усыпанная забавными веснушками девушка, представившаяся волонтером кошачьего приюта, проводила в тот день на территории парка «уроки доброты».
И так здорово, так зажигательно у нее это получалось, что Светлана Владимировна, психотерапевт со стажем, прямо-таки заслушалась. А уж когда девушка в завершении лекции принялась собравшимся показывать фотографии хвостатых подопечных, под каждой из которых красовались написанные красивым почерком ровные ряды строчек, и вовсе не удержалась, подошла поближе.
Каково же было ее удивление, когда под одной из фотокарточек, с которой лукаво сверкала глазами трехцветная пушистая кошка, Светлана Владимировна прочла: «Микстура от депрессии», а под другой, где в пол-оборота красовался гибкий полосатый кот - «Сироп от лишнего веса». Каких только усатых чудо-лекарств на фотографиях не было! А уж какие улыбки эти самые «лекарства» у Наташиных слушателей вызывали…
- Алло! Наташа слушает!
- Здравствуйте, Наташа! – Светлана Владимировна улыбнулась, услышав приветливый голос недавней знакомой, и, решив не ходить вокруг да около, задала интересующий ее вопрос. Получив утвердительный ответ, вежливо попрощалась и, не мешкая ни минуты, набрала уже совершенно другой номер.
*****
Три непохожие женщины замерли напротив клетки, в которой пыталась отгрызть перьевой хвост у игрушечной мыши черно-белая, миниатюрная кошка.
«Таблетка от одиночества» - гласила надпись на табличке, привязанной к правому верхнему углу вольера синей ленточкой. «Отдается только по-настоящему одиноким людям, с обязательным отслеживаем динамики последующего лечения. Передача строго по договору. Размещение в сердце».
- Вы это серьезно? - застывшая удивленным изваянием Юля посмотрела на Светлану Владимировну и вновь перевела взгляд на догрызающую остатки игрушечного хвоста кошку.
- Вполне.
- Но… Это же просто кошка?
- А вот здесь вы ошибаетесь,- подала голос стоящая чуть правее Наташа, - Таблетка у нас не просто кошка. Таблетка – лекарство. Решайтесь! - Наташа подмигнула совершенно растерявшейся гостье и, подхватив под локоток улыбающуюся Светлану Владимировну, вместе с последней вышла из смотровой.
Оставшаяся один на один с кошкой Юля вдруг поймала себя на мысли, что с ней происходит что-то странное. Нет, поселившееся в груди черное одиночество никуда не делось. И даже не стало меньше. Просто оно, это одиночество, вдруг из черного стало чуть более светлым, и, кажется, даже слегка отсвечивало зеленью, как уставившиеся на Юлю раскосые, изумрудные глаза прекратившей терзать несчастные перья Таблетки.
- Надо же, - хмыкнула Юля, - будто фонарями осветила. Что ж, хуже все равно не будет. Почему бы, собственно, и не попробовать?
- Светлана Владимировна, Наташа! - громко позвала ушедших женщин Юля и, дождавшись, когда они вернутся в смотровую, продолжила: – Я согласна. Собирайте вашу Таблетку от одиночества. Будем лечиться.
*****
Светлана Владимировна мерила неспешными шагами рабочий кабинет и, то и дело, поглядывала в окно. С той памятной встречи в приюте прошел месяц. Ровно столько времени дала она пациентке Юлии, прежде чем назначить новый сеанс.
И сейчас, с минуты на минуту, Юля должна была прийти и принести с собой очередное, написанное на листе домашнее задание, в котором Светлана Владимировна просила ее описывать все чувства и мысли, изо дня в день мучающие молодую женщину, оставшуюся один на один с этим огромным миром чуждых ей людей.
Кто знает, помогла ли Юле Таблетка? Не ошиблась ли она, Светлана Владимировна, в своих выводах? Не сделала ли хуже? Не обрекла ли на черную, одинокую пустоту не только по самый кончик носа уже увязшую в ней Юлю, но и миниатюрную, черно-белую приютскую кошку?
- Здравствуйте! - звонкий, и так не похожий на прежний безликий шепот, Юлин голос вывел Светлану Владимировну из задумчивости.
- Юленька! Как же я рада тебя видеть! Присаживайся! - психотерапевт пододвинула к девушке кресло и, водрузив на кончик носа блестящие стеклышки очков, тепло улыбнулась.
- Вы знаете, а я очень тороплюсь! - Юля поставила на край деревянной столешницы спрятанный за спиной большой шоколадный торт, - Я на одну только минуточку! Сказать вам спасибо! Ну и сдать домашнее задание, – белый, сложенный пополам листок лег поверх коробки с тортом.
- Но..? - Светлана Владимировна, ожидавшая чего угодно, но, как оказалась, совсем неготовая к такой вот светящейся и спешащей Юле, растерялась, - А как же …сеанс?
- А мне больше не нужны сеансы! - улыбнулась Юля, - А вот от простой дружеской беседы я бы совсем не отказалась! Найдется у вас время забежать в выходные ко мне на чашечку чая?
- Да, но…
- Вот и отлично! Будем вас ждать!
Юля резво развернулась и скрылась за дверью прежде, чем Светлана Владимировна успела опомниться.
«Чудеса какие-то» - подумала женщина и, бросив взгляд на манящий бок шоколадного торта, все же сперва потянулась к сложенному вдвое листку.
«Сложная штука – одиночество. Откуда только берется, спрашивается? Казалось бы, миллиарды людей вокруг, спешат куда-то вечно, торопятся. И ты в этой толпе, как винтик в часовом механизме. Год, второй, пятый… Работа, дом, снова работа. Кофе вот по утрам, как ритуал. Мессенджеры, социальные сети. Ночной город за окном, будто живой организм, огнями подмигивающий, а внутри - пустота.
И вроде появилась-то она на ровном месте. А вот, поди же ты. Из маленькой червоточины вон, в какую бездну выросла. Ни одной черной дыре не снилось. И все растет, ширится, кажется, вот-вот, и целиком тебя поглотит …
И вот когда от тебя уже почти ничего не осталось, когда чернильная тьма каждый уголок души собой заполнила… Когда даже мысли вялыми стали, неповоротливыми, тоскливыми, слышится тебе вдруг тихое мурчание. Тихо сначала слышится, ненавязчиво. Будто где-то далеко, на самых задворках сознания.
И вот же удивительное дело – отзывается на этот звук резонансный уснувшее, казалось, навсегда сердце. Вздрагивает, трепыхается. Бьётся. Сначала несмело, удивленно будто. Тук… Тук-тук. А потом все сильнее, отчетливее. Словно разгон набирает, боясь не успеть.
И чувствуешь ты, как там, за грудной клеткой, потревоженное этим стуком, недовольно ворочается одиночество. Потому что неуютно ему вдруг стало, не спокойно. То ли тепло от свернувшегося на груди существа на него давит, то ли зелень глаз, в самые далекие уголки светлячками пробирающаяся, кусает?
Только сжимается одиночество, сдувается, как мыльный пузырь. День сжимается, второй, третий… А потом раз – и лопается. Разлетается сотнями капелек радужных под когтистыми лапами. И ты вдруг ловишь себя на мысли, что знакомая дорога до дома неоправданно длинной кажется. И шаг ускоряешь, бегом бежишь. И почти видишь, как там, за дверью, юлой кружится черная-белая кошка. Перебегает от окна к порогу, мечется. Ждет…
И булочки с корицей, что в сумочке рядом с пакетиком кошачьего корма лежат, такими вдруг вкусными кажутся. И листья, с деревьев опавшие, всеми цветами оранжевого сияют. И сумка, серая неприметная, так и просит повязать ей на ручку яркий шелковый шарфик.
И ты приходишь домой, открываешь дверь ключом и смеёшься. Подхватываешь на руки мурчащую кошку, прижимаешь к сердцу, в мягкую шерсть носом утыкаешься и таешь мороженкой на солнце. И шутливо дерёшься с ней за крошки от булочки с корицей. И улыбаешься, собирая осколки опрокинутой со стола гибким хвостом скучной кофейной чашки.
Потому что уже завтра купишь новую. Парную… И обязательно яркую, с зеленоглазой кошкой на боку. А потом захлопываешь ноутбук и, под настойчивым взглядом раскосых глаз, берешь в руки телефон. Говоришь в трубку: Приходи сегодня вечером? Я такие вкусные булочки купила…
И вот вы уже втроем на кухне. И за крошки от коричной булочки самое настоящее сражение. И веселый смех, кажется, все соседи за стеной слышат. А на сердце так тепло-тепло и пустоты совсем не осталось. И на коленях клубком черно-белая кошка, а рука в тепле другой ладони купается. И люди за окном, словно горящие искорки от уютного костра…
Странная штука – одиночество. Обычной Таблеткой лечится!»
- Ну, надо же!
Светлана Владимировна еще раз пробежала по подпрыгивающим, спешащим жить строчкам и перевела взгляд на дверь, за которой ее дожидалась следующая пациентка. В карточке Жаровой Нины Николаевны жирной чертой был подчеркнут диагноз - лишний вес, с которым не под силу было справиться ни самой Нине Николаевне, ни целой веренице профессиональных диетологов, перечисленных здесь же.
- Так-так-так, - хмыкнула Светлана Владимировна, - было же что-то от лишнего веса, точно было!
- Алло, Наташа? Скажите-ка мне, любезная, а Сиропчика еще из приюта не забрали?
Автор ОЛЬГА СУСЛИНА
Комментарии (0)