— Мам, ты опять переборщила с едой, — буркнул Артём.
— Я? — удивилась я по-настоящему. — В смысле переборщила?
— Ну явно не я! Зачем ты снова доела наш йогурт?!
В его тоне было такое гадливое возмущение, будто я не продукт съела, а нарочно испортила ему обувь.
— Ваш йогурт? — переспросила я. — Это какой именно «ваш»?
— Лиза специально для Кати брала, фермерский! — раздражённо отрезал сын. — А ты взяла и съела. Зачем?
— Я брала свой, — спокойно сказала я, продолжая мазать масло на тост, — он стоял в голубой миске, внизу холодильника.
— Это не твой! — вспыхнул Артём. — Это общий! Потому что ты тут живёшь как… как…
Он замолчал, но я прекрасно поняла продолжение: как вещь, от которой давно пора избавиться.
Я молча доела завтрак и вдруг ясно ощутила, насколько всё перевернулось.
Пять лет назад Артём расстался с первой женой и примчался ко мне. Сидел на этой самой кухне, плакал, а я гладила его по голове и утешала, как умела.
Мы поселились вместе. Квартира досталась мне от мамы, но у Артёма здесь была доля — так вышло по документам. Жили без особых ссор.
А потом в его жизни появилась Лиза. Сначала тихая, скромная, голос мягкий, глаза в пол, всё помочь норовит… Но как только они расписались, тон её резко изменился.
— Ирина Павловна, вам бы лучше телевизор у себя смотреть, — заявляла она. — У Кати от вашего храпа голова болит.
Катя — её дочь от первого брака. Восемнадцать лет, студентка.
Пенсия у меня была скромная, и я устроилась работать вахтёром. В нашем доме как раз искали, а я подумала: сидеть дома — только нервы трепать. Сутки через двое, спокойно. Сижу в будке, вяжу, здороваюсь с жильцами. Тишина. И главное — домой захожу реже.
— Ирина Павловна, — как-то сказала мне Лиза уже командным голосом, — мы с Артёмом подумали. Кате нужна отдельная комната, она взрослая. Может, мы вам кладовую обустроим? Там кровать встанет и тумбочка.
Я как раз держала спицы — так и застыла.
«Кладовую… — мелькнуло в голове. — Меня в моей же квартире отправляют в кладовку. Вот до чего дошло».
— Это ненадолго, мам, — быстро добавил Артём, не встречаясь со мной взглядом. — Пока Катя не закончит учёбу или… ну… не съедет.
Я посмотрела на него и всё поняла. Сына у меня больше нет. Есть человек, которому я мешаю.
Кровать в кладовой действительно поместилась. И тумбочка тоже. Даже вешалка. Окна не было, только лампа под потолком — как в камере. Я лежала, слушала, как за стеной Катя смеётся по телефону, и понимала: тянуть нельзя.
Сначала я просто мечтала уехать куда-нибудь, снять комнату и жить спокойно.
Потом села считать: пенсия плюс зарплата… выходит, реально. А потом в моей жизни появился Виктор Сергеевич.
Он жил этажом ниже. Юрист, собирался завершать практику, но ещё работал. Спокойный, интеллигентный, всегда здоровался. Как-то зашёл ко мне в будку, попросил чаю — разговорились.
— Простите за прямоту, Ирина Павловна, — сказал он, — а зачем вам эта работа? Вы ведь здесь же живёте?
И я вдруг всё выложила. Про кладовую, про невестку, про сына.
Он выслушал и спросил:
— А квартира на кого оформлена?
— На меня. Ну… наполовину. После развода я долю Артёму переписала, думала — сын…
— Значит, половина ваша, — кивнул он. — Вы вправе её продать. И никто вам не запретит.
Я тогда только усмехнулась. Продать? Это же серьёзно. Они же…
— Они не позволят, — сказала я. — И покупателей не пустят.
— Позволят, — уверенно ответил он. — Закон на вашей стороне. Я помогу.
Когда я сказала Артёму и Лизе, что продаю свою долю, они сначала решили, что я шучу. Потом рассмеялись.
— Мам, ты чего? — Артём задыхался от смеха. — Кто купит половину квартиры?
— Найдутся, — ответила я.
— Мы никого не пустим! — взвизгнула Лиза.
— Пустите. Иначе никак.
Я подала объявление. И тут всё изменилось.
Артём прибежал ко мне на работу, почти рыдал:
— Мам, ну что ты творишь? Мы же семья! Давай всё наладим. Лиза… она изменится!
А вечером Лиза пришла с тортом.
— Ирина Павловна, ну зачем так резко? — щебетала она. — Давайте мириться. Мы же не чужие. Хотите — вернём вам комнату. Катя не против. Она говорит, вы нормальная бабушка… Это она сказала, не я… И готова делить комнату с вами.
«Делить со мной мою же комнату», — подумала я и едва не рассмеялась.
Я сказала, что подумаю.
Дом не узнать было. Лучшие продукты — мне. Телевизор тише. Катя друзей не водит. Все ходят на цыпочках.
Но решение я уже приняла.
Покупатели нашлись быстро. Виктор Сергеевич всё оформил грамотно. Артём понял, что выкупить долю не сможет — денег нет. Метался, кричал, угрожал.
— Ты ещё пожалеешь! — орал он, когда я собирала вещи. — Ты не мать, а предатель!
— Правда? — спокойно спросила я.
Он отвернулся.
— Прощайте, — сказала я.
— Иди, — сквозь зубы бросил он. — И если что — не звони. Для меня тебя больше нет.
Я уехала. Устроилась работать в гардероб при доме культуры. И жизнь потихоньку наладилась.
Через время Артём позвонил: жаловался на соседей, на Лизу, на нервы. Я послушала, сбросила вызов и добавила номер в блок.
Правильно же я сделала?
The post first appeared on .
Комментарии (0)