— Игорь, я тут подумала, — произнесла Марина за ужином, аккуратно перекладывая сковородку с запечённым мясом на тарелки. — Может, стоит купить небольшую квартиру? Однокомнатную, уютную. Будем сдавать — пусть хоть какая-то копейка идёт впрок, к старости.
Сергей откинулся на спинку стула, не отрываясь от тарелки, кивнул рассеянно.
— В принципе, неплохая мысль, — сказал он с набитым ртом.
Марина улыбнулась. В её голове уже выстраивались картинки: солнечная комната с большими окнами, свежий ремонт, аккуратная кухня. Молодая пара или студент снимает жильё, а она с мужем получают стабильный доход. Всё просто и разумно.
Но уже на следующий день Сергей, по привычке, зашёл к матери. Он делал это почти каждый день — короткий визит, «просто на минутку». Галина Петровна жила в соседнем доме. Для неё — удобно. Для Марины — испытание.
Мать встретила сына с обычным вздохом:
— Сынок, давление скачет. Врачи толком ничего не говорят…
Она посадила его за стол, поставила перед ним чай и тарелку с пирогом. Сергей слушал рассеянно, кивая, пока не ляпнул:
— Мам, мы с Мариной подумываем квартиру купить. Маленькую. Сдавать будем.
Чашка в руках Галины Петровны замерла.
— Какую квартиру?
— Однокомнатную, — пожал плечами он. — Просто вложение, чтоб деньги не лежали без дела.
— Это, значит, её идея?
Он почувствовал, как воздух в комнате стал плотнее.
— Ну… она предложила, да.
Мать поставила чашку так резко, что чай пролился на блюдце.
— Вот, вот. Я так и думала. Она же тебя разорит, Игорёк. Ты что, не видишь? Она тянет одеяло на себя! А я? Когда мне помощь понадобится, ты обо мне вспомнишь?
— Мам, ну зачем ты так? У тебя ведь всё есть.
— Всё? — взвилась она. — А если лекарства подорожают? А если мне придётся лечь в больницу? Ты обо мне вообще не думаешь! Только о ней! Она двадцать лет меня от тебя отдаляет, и наконец добилась — ты теперь весь её!
Сергея пронзило старое, липкое чувство вины. Сколько раз он клялся себе, что не поддастся, не позволит матери давить. И всё равно — стоило ей дрогнуть голосом, как он терял способность спорить.
— Ладно, мам, не переживай. Мы не будем ничего покупать, — тихо сказал он, и увидел, как лицо матери просветлело.
Вечером он пришёл домой угрюмый. Марина сразу почувствовала. Она знала этот взгляд — в нём всегда стояла печать разговора «там».
— Что-то случилось? — осторожно спросила она.
— Да нет. Просто подумал… Может, не стоит спешить с квартирой. Вдруг кризис? Вдруг арендаторов не найдём…
Марина медленно положила ложку.
— Ты был у своей мамы?
— При чём тут мама? Я сам решил.
— Вчера тебе казалось, что идея отличная.
— А сегодня я думаю по-другому. Хватит мечтать о глупостях, — резко ответил он.
Марина почувствовала, как внутри поднимается усталость — тяжёлая, вязкая.
— Это твои слова или её?
— Не начинай.
— Я не начинаю. Я просто спрашиваю.
— Всё, хватит, — он встал, шумно отодвигая стул.
Она долго смотрела на недоеденный ужин, слушая, как он включает телевизор. Что-то внутри тихо треснуло.
Через неделю в дверь позвонили. Марина открыла — на пороге стояла Галина Петровна, строгая, собранная.
— Здравствуй, Марина. Серёжа дома?
— На работе.
— Подожду, — спокойно сказала она и прошла в комнату, как к себе.
Марина принесла чай. Они молчали. Потом мать заговорила — тихо, с натянутым спокойствием:
— Ты хочешь разрушить мою семью.
Марина едва не уронила чашку.
— Простите?
— Я сына одна вырастила. Без мужа. Работала, не жаловалась. А теперь ты хочешь, чтобы он отвернулся от меня.
Марина почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Я ничего такого не делаю. Я просто хотела, чтобы у нас с Сергеем было что-то своё.
— Своё? — усмехнулась Галина Петровна. — А он, значит, чужой. Я ведь вижу, к чему всё идёт.
В этот момент дверь открылась — Сергей вернулся. Увидел мать и тут же сник.
— Мам, ты чего пришла?
— Хочу понять, сынок: ты со мной или с ней?
Сергей растерялся.
— Мам, какие стороны? Мы же семья.
— Семья — это я и ты, — отрезала она. — А она — просто человек, который тебя тянет вниз.
Марина не стала слушать дальше. Просто взяла сумку и вышла. Когда вернулась — свекрови уже не было.
— Ты хоть слово сказал в мою защиту?
— Мамa расстроена.
— А я что? Радостная? Выбери, Сергей. Сейчас. Я или она.
Он побледнел.
— Зачем ты так? Она же больная.
— А я? Я тоже не из железа.
На следующий день Марина записалась к юристу.
Когда сказала об этом Сергею, тот побелел.
— В нашем возрасте разводиться?
— Именно. Пока ещё есть силы жить заново.
— Я всё исправлю, Марина.
— Не нужно. Я устала ждать.
Он стоял, молчал, не зная, что сказать. А она впервые чувствовала спокойствие. Пустое, холодное — но своё.
Через пару дней он рассказал матери.
— Я ведь предупреждала, — сказала Галина Петровна с торжествующей горечью. — Она тебя бросит. Ты останешься один.
Он молча кивнул. Всё так и вышло.
Развод оформили быстро. Квартира осталась Сергею. Марина сняла маленькую на окраине. Дочь звонила каждый день, звала к себе, но Марина отказывалась — нужно было побыть одной.
Сергей остался в просторной, но теперь пустой квартире. По утрам он завтракал в тишине, слушая, как ложка стукает о чашку. По вечерам заходил к матери — приносил продукты, правил розетку, слушал про соседей. Галина Петровна выглядела удовлетворённой — сын снова полностью принадлежал ей.
Но в нём не было радости. Он часто открывал шкаф, доставал забытую Мариной кофту, прижимал к лицу. Запах напоминал о жизни, которой больше нет.
Он думал, что стал свободным. Но понял — это не свобода. Это пожизненный приговор. Быть хорошим сыном. Без права выхода.
Марина сидела у окна в своей съёмной квартире. За окном мелькали огни автобусов, шёл мелкий снег.
Она думала о прожитых годах — о надеждах, о терпении, о вечных компромиссах. Боль внутри была острой, как нож, но под ней теплилось чувство лёгкости.
Она больше не ждала. Не оправдывалась. Не делила мужчину с его матерью.
Теперь она наконец принадлежала только себе.
Свободна — по-настоящему.
Комментарии (0)