Жил на свете человек со смешным именем Альтер Кацизне. Был он писатель и драматург и даже в чем-то поэт. Пара его пьес шла на варшавской сцене, а также он был председателем еврейского ПЕН-клуба. Но любимейшим из искусств для него была фотография. Его фотостудия в Варшаве была достопримечательностью, а архив насчитывал сотни портретов польских знаменитостей и простых граждан, сценических фотографий и городских зарисовок. Кроме того, он часто отправлялся в путешествия с фотоаппаратом по стране. А еще у него была милая семья — жена и дочка.
Жена Альтера Кацизне погибла, скорее всего, в одном из лагерей смерти, а дочь Шуламит спаслась. Неизвестно, кто спас ее, но она пережила оккупацию, а после войны вышла замуж за посла Италии в Польше, уехала в Италию и жила там до самой своей смерти в 1999 году.
Хане Кольски сто шесть лет. Каждый вечер она исповедуется в грехах и ест печенье. Ее восьмидесятилетний сын в Америке не верит, что она еще жива. Варшава, 1925. (В грехах всего Израиля — ежедневно читает видуй.)
Хон Шлейфер, восьмидесяти пяти лет. Точильщик, механик, изготовитель зонтиков и знахарь. Ломжа, 1927.
Арон-Нохем за своей швейной машинкой. Кутно, 1927.
Эстер за работой. Семь лет назад муж ушел от нее и оставил ее с пятью детьми. Она работает портнихой. Парысув, 1927.
Новое поколение учится «лить воду». Отвоцк, 1927.
Плотник и его внучка. Чортков, 1925.
За что он боролся? Фейвл Табакмен, бывший политзаключенный, не может найти себе работу слесарем. Поэтому он точит на улицах ножи. Варшава, 1928.
Религиозная школа для девочек. Ласкажев.
Намек. Люблин, 1924.
В девяносто три года этот деревенский портной может без очков вдеть нитку в иголку. Парысув, 1926.
Слесарь Элиогу. Двенадцать лет назад ослеп на один глаз, но согласился на операцию только после того, как ослеп на оба глаза. Замбрув.
Старый замок и синагога, связанные подземным ходом. Острог, 1925.
Жена и внучка Мейера Гурфинкеля. Ее отец живет в Вашингтоне, а мать умерла. Карчев.
Азриельке, Shabes-klaper. По пятницам вечером он стучит по ставням, объявляя о начале Субботы. Бяла-Подляска, 1926.
Вольф Нахович, могильщик, учит читать своего внука, а довольная бабушка наблюдает. Бяла-Подляска, 1926.
Отец и сын. Кузнец Лейзер Бавул не говорит, сколько ему лет, боясь сглаза, но ему должно быть больше ста. Теперь кузнечным делом занимается его сын, а отец стал доктором — вправляет сломанные руки и ноги. Бяла-Подляска, 1926.
Жена шорника. Воломин.
Молитвенники на продажу.
Синагога. Люблин.
Дом престарелых в Ровно.
Интересно, этот спор — на богословскую тему?
А этот стол накрыт к Субботе.
Земля Израиля в пригороде Варшавы. Халуцим возделывают поля в Грохове.
Это был знаменитый кибуц. Рингельблюм рассказывает о нем такую байку. Один человек купил в рассрочку два кинопроектора, но разорился и не смог погашать долг, и остался и без денег, и без кинопроекторов. Производителем кинопроекторов был еврей. И наш герой возненавидел евреев — виновников всех бед. Прошло много лет, и этот кондовый уже такой антисемит побывал в кибуце в Грохове… и остался там навсегда. Оказалось, это единственное место, где ему хорошо жить и где он по-настоящему получает удовлетворение от работы.
Там же, в Грохове.
Воскресенье в Чорткове — выходной день. Евреи, праздносидящие под объявлением о лекции Альтера Кацизне на тему «Литература как национальное сокровище».
Смотрите также: ,,
Понравилось? Хотите быть в курсе обновлений? Подписывайтесь на наш , страницу в или канал в .
Комментарии (0)