Властный общепит достался большевикам в наследство от царского режима, причем в буквальном смысле слова. После переезда Совнаркома в Москву оказалось, что в Кремле сохранились и императорские сервизы, и императорская прислуга…
«Низший состав оставался на местах,— вспоминал Троцкий.— Они принимали нас с тревогой. Режим тут был суровый, крепостной, служба переходила от отца к сыну. Среди бесчисленных кремлевских лакеев и всяких иных служителей было немало старцев, которые прислуживали нескольким императорам.
Один из них, небольшой бритый старичок Ступишин, человек долга, был в свое время грозой служителей… За обедом нам подавали жидкие щи и гречневую кашу с шелухой в придворных тарелках с орлами. „Что он делает, смотри?” — шептал Сережа (Сергей Седов, младший сын Троцкого ) Старик тенью ходил за креслами и чуть поворачивал тарелки то в одну, то в другую сторону. Сережа догадался первый: двуглавому орлу на борту тарелки полагается быть перед гостем посередине».
В столовые преобразовали и рестораны при крупнейших московских гостиницах, которые в те годы служили общежитиями для красного чиновничества и назывались Домами советов.
По поводу качества питания сохранились самые противоречивые воспоминания. В одних говорится, что большевики чуть ли не ежедневно ели черную икру фунтами, в других — что клейкую и омерзительную кашу, приготовленную в столовой одного из Домов советов, даже с голодухи невозможно было взять в рот.
Истина, как обычно, была и проще. и интереснее. Как свидетельствуют фотографии, сделанные в третьем Доме советов, где в 1921 году жили и столовались делегаты X съезда РКП(б), на завтрак им полагались бутерброды на тончайших ломтиках черного хлеба, а за чаем выстраивались длинные очереди. Однако далеко не все большевики питались столь же скудно. Члены Политбюро получали дополнительный паек.
И, как вспоминал видный деятель Коминтерна, а впоследствии академик Евгений Варга, не все мирились с таким положением. «Во время голода,— писал Варга,— высшим руководителям партии полагалась небольшая добавка к пайку. Однако пролетарская солидарность еще была так сильна, что Бухарин отказывался получать дополнительные продукты; специальным решением Политбюро его заставили брать их».
Подобная ситуация смущала не только Бухарина. Поэтому вскоре кремлевскую столовую формально подчинили лечсанупру Кремля, а также стыдливо начали именовать столовой лечебного питания. Довольно скоро ее передали в подчинение и снабжение Наркомату торговли РСФСР, но на бланках и талонах на питание «кремлевка» многие годы продолжала именоваться лечебной и лечсанупровской.
В годы НЭПа, когда частные торговцы снабжали Москву товарами лучше любого Госснаба, кремлевская столовая могла бы приказать долго жить. Однако в дело вмешался пресловутый партмаксимум зарплаты гос- и партчиновников и лечебный обед оказался неплохим средством подъема уровня жизни зарождавшейся номенклатуры. Ко всему прочему порции были такими, что. по воспоминаниям ветеранов, их хватало на двух-трех человек.
ФОТОГРАФИИ С № 1-5 С 10 СЬЕЗДА РКП(б)
Обедающих в столовой стало гораздо меньше — большинство предпочитало уносить домой готовые блюда в специальных тройных судках, а высоким руководителям судки с горячей едой прислуга доставляла прямо на кремлевские квартиры.
В 1920-е годы кремлевскую столовую разделили: небольшая часть, обслуживавшая живших в Кремле руководителей, осталась на прежнем месте, а для остальных выделили помещение на улице Грановского (ныне Романов переулок). Формальных критериев для прикрепления аппаратчика к столовой в первые годы советской власти не существовало.
Клим Ворошилов с женой
Как рассказывал мне бывший управляющий делами Совмина СССР Михаил Смиртюков. его прикрепили к столовой без какой-либо просьбы с его стороны:
«Примерно через год после моего прихода на работу в Кремль мне позвонили из отдела кадров и сказали, что вот с такого-то числа вы можете ходить на улицу Грановского в столовую. Мне дали книжку талонов на месяц, что-то я за нее позднее заплатил. В первое время, как мне казалось, народу туда ходило немного — человек сто, наверное. А потом людей становилось все больше и больше.
На столах стояла капуста квашеная. И квас — сколько хочешь. У меня из книжки оторвали талончики на обед и на ужин. Дали три блюда, я пообедал. Потом дали продукты на ужин — французскую булку, кусок колбасы, сливочного масла кусочек. Так и пошло. На выходные дни давали курицу.
Там была интересная штука. Перед обеденным залом был зал поменьше. Там давали булку, и можно было посидеть и попить чаю. Так это место облюбовали старые большевики. После обеда засиживались там, гоняли чаи и обсуждали текущий момент. Ну, некоторые высказывались довольно резко по адресу руководства. Кто-то доложил наверх, и эти чаепития были прикрыты».
Литерный паек
В 1932 году на каждого прикрепленного выделялось ежемесячно по 4 кг мяса и колбасы, 6 кг рыбы и 2 кг сельди, 1 кг кетовой икры, 2 кг сыра, 1,5 кг сливочного сахара, муки и круп, 8 банок консервов, 20 яиц, 50 г чая и 2 куска мыла. Кроме того, ежедневно полагалось по 800 г хлеба и по литру молока.
Однако далеко не все аппаратчики были прикреплены к кремлевской столовой. Большая часть высокопоставленных чиновников питались в столовых и покупали продукты в магазинах системы ГОР-Та (Государственного объединения роз¬ничной торговли). Для покупок в этих магазинах чиновникам выделялись талоны.
Высоким руководителям — от члена коллегии наркомата и выше, а также соответствовавшим им по рангу партчиновникам выделялись талоны лите¬ра «А», что позволяло купить ежемесячно продуктов на 147 рублей. Начальники главков и все, кто стоял ниже, получали талоны литера «Б», где разрешенная к отовариванию сумма была вдвое ниже.
Естественно, получать талоны и лечебное питание стремились все более широкие массы чиновников; к столовой и распределителям пытались прикрепиться известные ученые и артисты. В итоге к середине 30-х паек получали 4,5 тыс. человек, а литера «Б» — 41,5.
С учетом ученых и персональных пенсионеров общее количество получавших пайки превышало 55 тыс. человек. И в Политбюро решили навести порядок в распределении продовольственных благ.
В течение 1935 года в СССР постепенно была отменена карточная система, и 25 мая 1936 года СНК СССР принял постановление «О порядке расходования средств на бытовые нужды работников народных комиссариатов и других центральных учреждений Союза ССР». Оно предусматривало отказ от литерных талонов и прикрепление чиновников, имевших ранее литеру «А», к ведомственным столовым закрытого типа.
На питание каждого прикрепленного впредь выделялась дотация в размере 100 рублей в месяц, а количество работников наркомата, пользующихся этой льготой, утверждалось Совнаркомом. Однако эта кампания по экономии госсредств нисколько не коснулась членов Политбюро. Наоборот, с середины 1930-х годов для каждого из них был устапродуктов — 8 тыс. рублей в месяц.
Собственно, моду в этом вопросе устанавливал Сталин. До тех пор пока в еде он был аскетом, ему подражали все остальные. Но после смерти жены долгие обеды Сталина с соратниками превратились в очень долгие, а сам вождь, как вспоминал Анастас Микоян, пристрастился к кулинарным экспериментам.
«Он любил выдумывать и заказывать блюда, неизвестные нам. Например, стал заказывать поварам и постепенно совершенствовать одно блюдо — не то суп, не то второе. В большом котле смешивались баклажаны, помидоры, картошка, черный перец, лавровый лист, кусочки нежирного бараньего мяса. Это блюдо подавалось в горячем виде. Туда добавляли кинзу и другие травы. Сталин дал ему название „Арагви”».
Будет и на нашем столике праздник
В конце 1947 года «продовольственный коммунизм» для членов Политбюро был отменен. Но с тех пор пищевая табель о рангах стала принимать все более четкие очертания.
Прежде всего разделение касалось обслуживания высокопоставленных персон. Членов и кандидатов в члены Политбюро, а также секретарей ЦК кормило управление охраны госбезопасности, которое имело для этой цели особую базу. Как рассказывал командовавший этой базой полковник Геннадий Коломейцев, на питание членам Политбюро в 1960-70-е годы выделялась дотация 400 рублей, кандидатам в члены и секретарям ЦК — 200 рублей.
Разница была и в количестве обслуживающих руководящую персону поваров: секретарю ЦК и его семье готовил один повар, кандидату в члены Политбюро — два, члену Политбюро — три, генерального секретаря обслуживали целые бригады поваров. Продукты, правда, как утверждал Коломейцев, поступали на особую базу 9-го главка КГБ из тех же хозяйств и спеццехов, которые обслуживали и столовую на Грановского и ее филиал в знаменитом Доме на набережной.
Но многие руководители ведомств, которым такое обслуживание не полагалось, считали, что в «девятке» все толще, слаще и длиннее. Бывший председатель Гостелерадио Николай Месяцев рассказывал, например, что даже на общих приемах генеральному секретарю и членам Политбюро подавали совершенно особые продукты, недоступные обычным министрам:
«Приехали они к нам принимать Останкинскую телебашню. Прошлись везде, поднялись на лифтах в ресторан. Брежнев, Косыгин и Подгорный сидели за одним столиком, я со своими замами — за другим. Их обслуживали официанты из управления охраны КГБ, и продукты дляних ребята из „девятки” привезли с собой. Смотрю, на их столик принесли замечательный балык.
Я официанту говорю: „Принесите и на наш столик балыка”. Никакой реакции. Я еще раз, третий… Подгорный зовет этого официанта и говорит ему: „Слушай, принеси ему балыка, чего он все время канючит!” Принесли».
Остальные руководители страны по традиции пользовались «лечебным питанием». Новшеством по сравнению с первыми годами существования кремлевской столовой было то, что в начале 1940-х прикрепленные все чаще стали получать по своим талонам вместо обедов продукты.
В карточках не говорилось, в какой именно день нужно использовать талон на обед и ужин. И сначала аппаратчики стали просить выдать продукты вперед, уезжая в отпуск, а потом это стало общей практикой.
В 1941 году кремлевскую столовую эвакуировали вслед за большей частью правительства и ЦК в Куйбышев. Остававшихся в Москве аппаратчиков кормили, причем достаточно скудно, в самом Кремле, а затем организовали им обе ды в ресторанах в центре Москвы.
В 1950-е годы система прикрепления и дотаций в столовой на Грановского и ее филиале сложилась окончательно. Кому получать обеды и их заменители, а кому нет, решала комиссия во главе с председателем Центральной ревизионной комиссии КПСС. В состав комиссии входили управляющие делами ЦК и Совмина, а также представитель Минторга РСФСР, которому подчинялась столовая.
Секретарь комиссии собирал ходатайства из различных ведомств, и раз в месяц комиссия принимала по ним решения. О прикреплении народных артистов полагалось просить Министерству культуры, а за ученых ходатайствовали Академия наук СССР и Военно-промышленная комиссия.
Сумма, на которую получали обеды или продукты, была одинакова для всех— 142 рубля 60 копеек. Но ответственные работники платили за это благо только 70 рублей, еще меньше — прикрепленные к «кремлевке» персональные пенсионеры.
Несмотря на то что комиссия достаточно строго относилась к отбору кандидатов, количество прикрепленных росло с каждым годом (см. график). И для персональных пенсионеров пришлось открыть отдельную столовую в Комсомольском переулке в Москве.
Но тут же возникло недовольство у старых большевиков Питера — пришлось особое питание и для них. Кроме столовой, существовала еще и система заказов продуктов за полную стоимость (которая, правда, была значительно ниже существовавшей в госторговле).
Раз в десять дней или две недели министр или завотделом ЦК мог заказать определенное количество продуктов. Находились руководители, которые пытались заказывать продукты чаще, но в этом случае их заказы просто не исполнялись.
С исчезновением продовольственного дефицита кремлевский общепит потерял свое былое значение. Престижность сошла к нулю, а цены и качество оставляют желать много лучшего.
Недавно один знакомый ветеран — естественно,под большим секретом — рассказал о существовании полузакрытого магазина при подсобном хозяйстве правительства РФ: мол, все натуральное и, как раньше, потрясающего вкуса.
Любопытство победило, и я отправился за город. Признаться, я давненько не видел в продаже таких огромных огурцов, таких неспелых помидоров и таких гигантских старых кур,за которыми стояла очередь из пожилых дам, всем своим видом напоминавших о былом величии их мужей.
Комментарии (0)