Отдай её мне…

— Ты что, понравиться ей собрался? Ну, дерзай. Может, из жалости поцелует… — протянул лениво Кирилл. — …когда ты наконец съедешь от своей мамы.

Максим будто хлебнул ледяной воды: неприятно, громко и с долгим осадком. Алина сделала вид, что не услышала, но взгляд всё же скользнул от него к Кириллу и обратно, словно она решала — улыбнуться или промолчать.

Кирилл уже уткнулся в меню, привычно возмущаясь ценами, будто и не отпускал только что колкости. Но они прозвучали. И ударили в самое уязвимое.

Бар с поцарапанными диванами был их местом — тех, кто остался жить в городе после универа, не рванул в столицу за карьерой и не растворился в семейных заботах. Раз в месяц компания собиралась здесь: посмеяться, поговорить, выговориться.

Недавно Максим поделился с Кириллом бедой:

— У мамы диабет. Но теперь всё плохо… Ногу будут ампутировать.
— Да ладно?! Ну держись, — будто поддержал тот, но глаза оставались пустыми. — А как у тебя вообще?
— Та как… Ухаживать теперь надо. Показатели проверять. Потому я переехал к ней. А дальше… не знаю. Если честно, страшно.

И вот теперь прилетел укол. Да ещё при Алине.

Она появилась в компании недавно. Умела слушать, смеялась заразительно, легко находила тему для разговора. Максим не сходил по ней с ума, но рядом с ней сердце теплее билось. Он не признавался в этом даже себе. Но замечал: её улыбка держалась на нём чуть дольше, взгляд возвращался чаще, вопросы летели именно к нему. Всё это было хрупким, как крыло бабочки.

И вдруг Кирилл бросил «перчатку», заранее перечеркнув его шансы. Сделал из него того, кого жалеют, но не любят.

После вечера Кирилл догнал его у выхода:

— Эй, чего загрустил? Ты же не обиделся на мою шутку?

Максим хотел кивнуть и уйти, но сдерживаться больше не смог:

— Кирилл, слушай. Мне Алина нравится. Серьёзно. Я хочу быть с ней. Ты знаешь, я не прыгаю от одной к другой. Поэтому… прошу тебя — не лезь.

Кирилл пожал плечами:

— Нравится? Ну ладно, понял. Но, брат, мы ж не школьники. Девушки — не вещи. Если она выберет тебя, я не вмешаюсь. Но бороться буду.

Максим не ожидал такого ответа. Кирилл, заметив его растерянность, усмехнулся и похлопал по плечу:

— Расслабься, а то у тебя вид будто ты проиграл суд.

Максим поспешил уйти. Внутри всё обожгло холодом.

Они дружили пятнадцать лет. Кирилл всегда был лёгким и шумным, быстро находил компании. Максим — серьёзный, замкнутый, уходил в работу. Большинство знакомых у него появилось благодаря Кириллу. Он часто уступал другу, помогал деньгами, возил на собеседования, даже приютил у себя.

Но с Алиной он впервые захотел, чтобы уступили ему. Чтобы его чувства оказались важнее чужого эгоизма. Но чуда не произошло. Кирилл снова оказался первым.

Через пару дней Максим наткнулся в ленте на видео: Кирилл идёт по улице и говорит в камеру: «Вечер продолжается в отличной компании». На фоне слышался смех Алины.
Всё ясно.

Два года назад было то же самое.

Марина, бариста из кофейни возле офиса, оставила ему под чашкой записку: «Хорошо бы встречаться не только в кофейне». Максим сохранил её, стал заходить чаще, угощал, провожал, гулял с ней в парке.

А потом познакомил с друзьями. Кирилл сразу фыркнул:

— Ты что, влюбился?
— Не знаю. Но мы неплохо общаемся. Может, что-то выйдет.

Через неделю Кирилл нагрянул к нему с ночёвкой и вдруг выдал:

— Слушай… а уступишь? Я про Марину. У меня никогда не ладилось с девушками. На сайтах одни странные. А она — нормальная. С ней, может, получится. Ну дай шанс.

— Она же со мной общается, — ошарашенно сказал Максим.
— Ну и что? У вас же ещё даже свиданий толком не было.

Максим молчал, но в голове крутилась мысль: если откажу, потеряю друга.
Он стал писать Марине холоднее. Переписка угасла.

— Ты в порядке? — спросила она.
— Да, просто завал на работе, — соврал он.

Через месяц у Кирилла и Марины появились совместные фото. Они встречались полгода. А потом Марина ушла: он засветился с другой.

Максим тогда долго думал: зачем всё это было, если Марина ему в итоге оказалась не нужна?

Теперь та же история повторялась с Алиной. Только теперь Максим попробовал сказать «нет». Но вышло всё равно как всегда.

Прошло два месяца. Максим не следил ни за Кириллом, ни за Алиной. Работал, заботился о матери, держал себя в руках.

Но новости сами нашли его.

— Слышал, что было у Дениса на дне рождения? — спросила Лена, когда он подвёз её.
— Нет. Я не пошёл.

Он и правда не пошёл. Знал, что будет больно.

— Кирилл при всех унизил Алину. Сказал: «милая, но пустая». С улыбочкой, как будто комплимент. Она встала, хлопнула дверью и ушла, он — следом. Говорят, орала на него на весь подъезд.

Максим сжал губы.

— Понятно.
— Я вот не понимаю, как ты с ним ладил, — Лена нахмурилась. — Мы-то с ним общаемся настороженно, а ты будто по-настоящему ему верил.
— Может, мы уже и не ладим.

Он не стал объяснять.

Через пару дней зазвонил телефон. Номер Кирилла. Максим десять секунд смотрел на экран, не желая брать, но всё же ответил.

— Алло.
— Привет. У меня проблема, — сипло сказал Кирилл. — Помнишь ресторан на Лесной? Клиенты накатали жалобу: мол, грубил, косячил. Начальство решило уволить.
— Понял.

Они замолчали. Кирилл неловко усмехнулся:

— Ну, бывает. Люди странные. Я чего звоню — может, у тебя в агентстве что найдётся? Или у знакомых. Ты ж знаешь, я могу перегнуть, но работу делаю. Помнишь, как я помогал тебе с презентацией?

Максим и раньше замечал, как Кирилл выставлял любую помощь вечным долгом. А чужую воспринимал как должное.

— Именно потому, что я тебя знаю, — сказал Максим. — Нет.

— В смысле? Я же по-дружески прошу.
— По-дружески просят друзей. А мы больше не друзья.

— Ясно…

Звонок не был последним. Кирилл не умел отступать: легко обижал — и так же легко снова лез. Но Максима это больше не устраивало. Он чаще молчал, реже отвечал, а если и говорил — коротко.

Он понял главное: Кирилл никогда не выберет чужие интересы. Значит, нужно самому выбрать себя. Даже если это конец дружбы.