После начала Второй мировой войны интересы спецслужб СССР и Третьего рейха переплелись на территории разделённой Польши. Для урегулирования спорных вопросов в 1939-1940 гг. между представителями НКВД и Гестапо прошла серия встреч, которую историки назвали «конференцией».
Встречи 1939 года
Одним из первых о секретных соглашениях НКВД и Гестапо поведал польский генерал-эмигрант Тадеуш Коморовский. Как указано в его мемуарах, написанных в 1950 году, спецслужбы СССР и Германии договорились по общим вопросам оккупации, и, в частности, о совместной борьбе с польским повстанческим движением (будущей Армией Крайовой).
Мнение о том, что общение сотрудников НКВД и Гестапо носило характер «конференции», сформулировал в 1991 году англо-американский историк Роберт Конквест. С ним согласны и польские исследователи. Как утверждает Юзеф Дембиньский, первые переговоры гестаповцев и чекистов прошли в Бресте уже 27 сентября – стороны подписали соглашение «О совместных действиях против польских агитаторов». В ноябре в Пшемысле обсуждались вопросы перемещения населения и обмена военнопленными. Многих захваченных польских рядовых Советский Союз выдал немцам. В том же месяце в советском посольстве в Берлине произошел контакт между шефом СС Генрихом Гиммлером и Всеволодом Меркуловым, заместителем Лаврентия Берии.
Конференция в Закопане
Одной из важнейших историки считают конференцию 20 февраля 1940 года, состоявшуюся на двух виллах на карпатском курорте Закопане. Немецкую делегацию, по версии Дембиньского, возглавлял оберштурмбаннфюрер СС Адольф Эйхман, печально известный своей ролью в окончательном решении еврейского вопроса, советскую – Григорий Литвинов, предположительно, сын министра иностранных дел Максима Литвинова (по иронии судьбы, еврей). Польский Институт национальной памяти даже опубликовал фотографию, на которой Литвинов с бокалом в руке говорит тост в компании высокопоставленных немцев Фрица Фишера, Хельмута Беккера и Хоффмайера.
Факт совещания подтверждает российский кандидат исторических наук, специалист по теме Катыни Наталья Лебедева. По её данным, в Закопане был создан «совместный учебный центр служб безопасности». Чему немцы и русские учились друг у друга? Можно вспомнить утверждение историка Луиса Роберта Котни (Coatney):
«Советский НКВД поделился своей хорошо отработанной технологией террора и истребления с нацистскими эсэсовцами (единственное нацистское «улучшение» по сравнению с советскими методами истребления заключалось в использовании ядовитого газа)».
Однако это весьма сомнительно, учитывая, что в те же дни 1940 года проходил процесс над бывшим наркомом госбезопасности Николаем Ежовым, которого среди прочего обвиняли в том, что он заимствовал «пыточные» методы Гестапо и применял их ещё в 1937 году. На деле «технологиями геноцида» обе стороны прекрасно владели и без иностранного опыта. Скорее всего, нквдшники и гестаповцы делились друг с другом информацией о польских повстанцах. Аккурат после встречи в Закопане немцы провели операцию «AB» - убийство тысяч польских деятелей, связанных с сопротивлением.
Краковский протокол
Ещё одно соглашение стороны заключили в марте 1940 года в Кракове. По мнению профессора Джорджа Уотсона, на этой встрече была решена судьба интернированных польских офицеров (впоследствии расстрелянных в Катыни). Данную договорённость называют Краковским протоколом. Предполагается, что немецкая сторона заранее знала о том, что офицеры будут уничтожены, и дала на это добро.
Впрочем, другие специалисты не видят достаточных доказательств связи краковской конференции с катынским делом. Опровергает точку зрения Уотсона, к примеру, автор крупной монографии «Между Берлином и Москвой. Германо-советские отношения в 1939-1941 гг.» Славомир Дембский.
В действительности в Кракове обсуждалось, кто из беженцев имеет право вернуться на место своего проживания, а кто – нет. Российский историк Олег Вишлев нашёл в архиве германского МИД бумаги, свидетельствующие о том, что 29 марта в Краков приезжала советская Контрольно-пропускная комиссия по эвакуации беженцев. От НКВД УССР в состав делегации входил заместитель начальника управления погранвойск Владимир Егнаров. В силу служебного положения он вряд ли был уполномочен что-либо решать по такому вопросу, как судьба польских офицеров.
Добавим, что обнародованное в 1990-х годах газетой «Память» «Генеральное соглашение о сотрудничестве» между НКВД и Гестапо профессиональные историки считают подделкой.
Комментарии (0)