В культовой саге «Властелин колец» Джона Рональда Руэла Толкина когда-то произошло знаменательное событие: мудрый волшебник Гэндальф Серый стал внезапно Белым. Тогда у поклонников саги было много шуток на эту тему, самая удачная из которых, на мой взгляд, звучала так: «Впервые Гэндальф Серый догадался постирать свои носки отдельно от всего остального и стал Гэндальфом Белым». Теперь, по всей вероятности, юмористам придется упражняться на тему того, что в сериале по мотивам «Властелина колец» появятся чернокожие хоббиты. А иначе никак: толерантная повесточка, как говорится.
Впрочем, чернокожие хоббиты это неплохо; почему нет? Око Саурона и не такое видало. После чернокожей Анны Болейн и афрографа Ростова в сериале «Великая», черных солдат в русской армии в западной экранизации «Войны и мира» какие-то хоббиты! Да господь с ними, с мохноногими, хотя, учитывая, что снимается приквел — то есть ранняя история Шира, до знаменитых приключений с Кольцом Всевластия, — у иных может возникнуть резонный вопрос: куда же пропали чернокожие хоббиты? Возможны варианты, как говорится.
Сегодня что-то страшное и не поддающееся здравой логике происходит с расовой темой. То от Анны Нетребко потребовали извинений за то, что она пела «Аиду» на сцене «Метрополитен-опера» в «черном» гриме; то мичиганского профессора наказали за демонстрацию фильма «Отелло» по бессмертной шекспировской трагедии с Лоуренсом Оливье в главной роли. Сказали —пропагандировал расизм!..
Толерантность, когда она не наносная, не доведенная до надуманной крайности, —прекрасна. Бог создал нас всех разными, и на каждого у него —свои планы. Нет людей «главных», нет «второстепенных». Это даже не обсуждается. Только последние годы в искусстве толерантность чрезмерная, на-__ вязчивая, вымороченная. Толерантность ради толерантности. В кино эта тенденция особенно заметна. Не только цвет кожи, но и другие обязательные моменты должны — вот именно должны — присутствовать в каждом новом фильме.
Запредельный феминизм, навязчивый и яростный, когда женщина доказывает-доказывает-доказывает: она — сильная, она положит «глумящихся мужиков» на лопатки! Сильная, но несчастная, да. Пьет прямо из горла, бесконечно возвращается в детство, где хороших воспоминаний нет, сплошное насилие да абьюз. Женские образы «сильных героинь» сливаются, и уже не различить, где Кейт Уинслет — «Мейр из Исттауна», где красотки из «Большой маленькой лжи», где Эми Адамс из «Острых предметов». Куда же пропали настоящие положительные мужчины, хочется спросить режиссеров.
Ответ кинематограф приготовил: настоящие положительные мужчины, порядочные и сильные, ушли все в бар «Голубая устрица» и танцуют там танго парами. Даже новый Супермен в комиксах закрутит роман с парнем-журналистом, который поддержит его после выгорания из-за бесплодных попыток спасти мир. Мир не спасти, это уже совершенно очевидно.
Печально, что «повесточка» диктует самую что ни на есть разнарядку в кино, да и в других сферах искусства тоже. Такое-то количество «цветных», такое-то количество женщин, инвалидов, ЛГБТ-персонажей… Других чувств, кроме страшного раздражения и желания выключить надоедливые и весьма однообразные темы, у простого зрителя такая навязчивость не вызовет. Так же когда-то были «разнарядки» в советском кинематографе.
Обязательно — правильный, до зубовного скрежета, комсомолец с пронзительным взглядом; старший товарищ-коммунист, способный выслушать и помочь. Только в советском кино все же как-то тоньше было, что ли. Корявые поделки современного кино, где «Оскаром» награждают за «правильную толерантность», вряд ли войдут в золотой фонд кинематографа. Жизнь все расставит по своим местам, где главное мерило в искусстве все же талант, а не желание угодить и соответствовать новому миропорядку.
Комментарии (0)