Накануне Второй мировой войны за пределами Советского Союза проживали более миллиона русских людей: от потомков тех, кто уехал еще в XIX веке по религиозным соображениям, до советских невозвращенцев. Костяк внушительной диаспоры составляли эмигранты, прибывшие после 1917 года. Власть в России захватили большевики, в связи с чем места для многих граждан в стране попросту не нашлось. За рубеж бежали офицеры и солдаты разбитой Белой армии и бывшие служащие царского режима, представители духовенства и творческой интеллигенции, даже рабочие и крестьяне.
Целое эмигрантское государство сформировалось в Европе, а ведь русские колонии появлялись также в Южной и Северной Америке, в Китае, Японии и на Филиппинах. Вынужденные переселенцы очень не любили термин «эмигранты», предпочитая называть себя беженцами. Многие из них всерьез лелеяли мечту когда-нибудь вернуться на родину. Кое-кто так и поступил, за что сразу и поплатился. Советские власти оказались крайне недружелюбны к реэмигрантам. Их бросали в тюрьмы и всячески поражали в правах.
Париж – центр русской эмиграции
Единого мнения об общей численности русской эмиграции в науке не существует. Зачастую приводятся существенно различающиеся цифры. Например, американский Красный Крест оценивал количество русских эмигрантов во Франции и ее североафриканских колониях в 175 тысяч человек в конце 1920 года и в 250 тысяч в середине 1921-го. Другие источники дают цифры, не превышающие 30 с небольшим тысяч. О количестве русских во Франции перед Великой Отечественной войной можно судить по сведениям казачьего генерала Михаила Граббе, приведенным в отчете для парижской полиции в январе 1941 года.
«Можно оценить число русских, проживающих во Франции, цифрой в 65 тысяч человек. Та же цифра фигурировала в прессе накануне войны в 1939 году», – сообщал престарелый (умер в июле 1942-го) военачальник и один из создателей Русского корпуса.
При этом, согласно французской переписи населения, в середине 1930-х годов в стране проживали более 91,5 тысячи русских беженцев. Эта статистика не учитывала прибывших нелегально и имевших паспорта Франции или третьих стран. По данным Министерства труда, накануне войны во Франции насчитывалось около 100 тысяч русских, из них 26 тысяч – в парижском округе. В основном это были бывшие царские чиновники, члены их семей и их потомки, а также высокопоставленные военные – например, знаменитые участники Белого движения генералы Антон Деникин и Сергей Улагай.
Подавляющее большинство состоятельных господ выбирали в качестве постоянного места жительства Париж, который превратился в политический и культурный центр русского зарубежья. Другие облюбовали Лазурный берег — прежде всего, Ниццу и Марсель. Солидная диаспора, оцениваемая в 3-5 тысяч человек, проживала в Лионе.
Эмигрантская мемуаристика часто приписывала русским огромную колонию не менее чем в 400 тысяч жителей, причем более половины от этого числа якобы проживали в Париже. Количественный пик, впрочем, по версии этой литературы приходился на вторую половину 1920-х годов. Большая советская энциклопедия, весьма вероятно, ориентировалась на мемуары белоэмигрантов, часто не подкрепленные официальными сведениями, и называла схожие цифры – до 400 тысяч для всей Франции и до 100 тысяч для ее столицы.
Кто пошел на службу к Гитлеру
Другим центром притяжения русской эмиграции являлась Германия. В научной статье Нины Ильиной «Русская эмиграция в Веймарской Германии: социально-психологический портрет» указывается, что к 1921 году в одном Берлине проживали около 300 тысяч русских беженцев, а в целом в стране – порядка 600 тысяч. Однако с подписанием Раппальского договора, восстановившего дипломатические отношения Берлина с Москвой, положение русских эмигрантов существенно осложнилось. Второй причиной, побуждавшей беженцев оставлять Германию и перебираться в другие страны, являлась проблема адаптации. Так, Владимир Набоков в автобиографическом романе «Другие берега» признавал, что за 15 лет жизни в Германии не познакомился ни с одним немцем, не прочел ни одной немецкой газеты или книги и при этом никогда не чувствовал ни малейшего неудобства из-за незнания языка. Свою роль сыграл также экономический кризис.
После прихода к власти Национал-социалистической немецкой рабочей партии
НСДАП в Германии осталось около 50 тысяч русских и 10 тысяч – в Берлине. Подавляющее большинство из них были люди ярко выраженной прогерманской политической ориентации, в той или иной степени разделявшие политику Адольфа Гитлера.
Видными персонами русской эмиграции из числа белогвардейских командиров являлись бывший предводитель Донского казачества атаман Петр Краснов, после нападения Третьего рейха на СССР согласившийся поступить на службу к нацистам, и генерал Алексей фон Лампе, глава немецкого отделения Русского общевоинского союза.
Для сравнения, на стороне немцев по состоянию на 1943 год воевали порядка 800 тысяч этнических русских. С учетом потерь историки полагают, что общее количество русских, служивших Гитлеру (включая советских военнопленных), составляло 1,2-1,3 млн человек.
Самые образованные русские собрались в Белграде
Для Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев историки Елена Бондарева и Юрий Мухачев в научной статье «Русская эмиграция в Югославии (1920-1945 гг.)» приводят цифру в 44 тысяч человек на период 1922-1923 годов, но констатируют, что к началу Второй мировой войны численность русских эмигрантов сократилась более чем вдвое. В 1940-м, то есть за год до бомбежек Белграда и последующей немецкой оккупации, в стране проживали 18-19 тысяч русских. Согласно сохранившимся статистическим данным, большую часть из осевших в Югославии русских составляли интеллигенты. Людей с высшим и средним образованием было более 75%, а совершенно неграмотных - всего 3%. Изначально около 10 тысяч русских осели в Белграде, еще столько же расселились в преимущественно сельскохозяйственной Воеводине, в центральных промышленных районах Боснии и Сербии.
По сведениям югославской печати, к апрелю 1941 года, когда нацистская Германия напала на Югославию, там находились около 30 тысяч белоэмигрантов. Ядро русской диаспоры в Югославии составляли инженеры, строители и офицеры. Известным представителем эмиграции являлся видный деятель Белого движения на юге России генерал Борис Казанович.
Согласно исчислениям, которые проводила историк Раиса Аблова, в Болгарии перед Второй мировой войной проживали около 30 тысяч эмигрантов из России, в частности две тысячи бывших врангелевцев и примерно четыре тысячи молодых людей, родившихся в семьях эмигрантов, а также 6,5 тысячи русских, принявших болгарское подданство.
Русскую диаспору в Польше в первой половине 1920-х некоторые оценивают в 500 тысяч человек. Другие историки считают такую цифру слишком завышенной, отмечая, что в нее включали пленных советско-польской войны, а также русское население восточных районов, перешедших к Варшаве по Рижскому миру. Кроме того, польские власти записывали русскими часть украинцев и белорусов, чтобы уменьшить статистические показатели национальных меньшинств. Как бы то ни было, к концу 1920-х граждан русского происхождения в Польше осталось не более 38 тысяч. Десятилетие спустя их количество сократилось примерно вдвое.
Советские власти обманули реэмигрантов из Харбина
Бесспорную пальму первенства по числу русских в Азии захватил китайский Харбин. Внушительная диаспора существовала здесь еще в начале XX века. После революций и Гражданской войны в городе и окрестностях обосновались не менее 100-200 тысяч участников Белого движения – военные, интеллигенция, члены правительственных органов режима Александра Колчака и другие госслужащие. Именно в Харбине была образована Российская фашистская партия.
В 1930-х многие русские харбинцы согласились на предложение СССР вернуться домой, и в результате подверглись репрессиям. Из-за японской оккупации часть русских расселилась по другим городам – уезжали в Шанхай, Пекин, Циндао, но были и такие, которые надеялись на покровительство милитаристского Токио, противостоящего влиянию китайских и советских властей. К 1939 году на территории Харбина могли оставаться примерно 50 тысяч русских эмигрантов и их потомков.
В США основная масса русских эмигрантов концентрировалась вокруг Нью-Йорка на восточном побережье и в окрестностях Сан-Франциско – на западном. В большинстве своем их социальная адаптация и интеграция в Америке проходили значительно легче, чем в европейских и азиатских странах, хотя при этом русская диаспора быстрее распадалась, уточняется в научной статье Евгения Волкова «Антибольшевистская российская миграция в США: к вопросу о специфике диаспоры». В этом государстве существовали строгие квоты по приему иностранцев. Пик переселения русских пришелся на первый послевоенный период. А к началу Второй мировой в США могли проживать около 100 тысяч русских.
Дмитрий Окунев
Комментарии (0)