Началось! Поехали! До Нового года осталось... Да, собственно, ничего до него не осталось — меньше трех десятков ночей. Вступивший в свои права декабрь принес с собой и снег, и елки, и эту суету, которую все клянут, но все же любят. По традиции все подарки все равно будут покупаться в последний день, в ажиотации. А вот озаботиться застольем, считает народ, пора.
Поэтому и вечером в маркетах толпа. Под вечное брюзжание про отсутствие денег люди скупают все — даже за тележками в магазинах очередь, корзинки в руках явно не хватит.
— Саша, Саша, посмотри, там красная рыба по акции. Возьми две. Нет, три, Саш.
Саша — типичный профессор: мудрое чело, внимательный взгляд. Так и кажется, сейчас скажет: «Садитесь, Кузьмина, три!» Очень боялась сдавать таким экзамены, они копали до дна, отчего, правда, и остались в памяти.
— Лена, у нее срок годности — 25 декабря.
— Ну и что? Как раз придут Павловы на католическое Рождество. Все равно все съедят.
Давлюсь от еле сдерживаемого смеха: ну да, Павловым как раз подойдет легкая просрочка. Съедят!
— Как говорится, не бывает осетрины второй свежести.
— Бери, говорю. Пригодится. Да, и горошек посмотри, который по акции.
Акционный горох по сумасшедшим скидкам притягивает толпу: банки ссыпаны в корзину, украшенную мишурой.
— Ленуся, сколько взять?
— Восемь... Нет, десять банок. Салат, то да се. Съедим.
Услышав про десять банок, народ спешно набрасывается на акционку: мы тоже не дураки. Мне горох не нужен, но возьму одну. Нет, две. Нет, три, ведь «то да се» никто не отменял. А может, четыре взять? Почему нет. Три на Новый год, в тазик оливье, а одну на ужин съедим, с сосисками. Они тоже ныне со скидками.
Мы снова сталкиваемся у касс. Я, пришедшая за молоком, с полной тележкой, они — с двумя, набитыми до отказа.
...Дома открыла горошек. Ужасный. Жесткий, какой-то сухой внутри. До Нового года осталось три банки. Но ведь есть, конечно, «то да се». Все равно все съедим...
Комментарии (0)