Никакого братания, понятное дело, не было и не могло быть. Но были ли негласные перемирия? Есть ли рассказы о таких событиях в воспоминаниях ветеранов?
Великая Отечественная – это не Первая мировая
Ветераны всех армий, участвовавших в Первой мировой, часто вспоминали о случаях временного перемирия с немцами. Когда солдаты противоборствующих стран на некоторое время прекращали стрелять друг в друга, встречались, обменивались продуктами и всяким имуществом, а кое-где даже братались и в футбол играли. Всё это – пока начальство не видит, разумеется.
Однако сначала разберёмся, откуда появились перемирия на Первой мировой. Началось это явление уже в последние годы войны, когда боевые действия длились долго, и солдаты от окопной жизни очень устали.
Война была позиционной, а не маневренной. Линия фронта, один раз установившись, не менялась потом годами. Волей-неволей на отдельных её участках, где долго не было ожесточённых боевых действий, между бойцами складывались бытовые «соседские отношения».
На исходе Первой мировой. В Великую Отечественную такого не было и не могло быть.
Потому что реальная жизнь ломала карикатурные пропагандистские стереотипы о противнике. Правительства и командование внушали представление о нём как о злобном варваре и мародёре. Но в ходе войны солдаты убеждались: с той стороны фронта – такие же крестьяне и рабочие. Их тоже пригнали на войну «добровольно-принудительной» мобилизацией и псевдопатриотической пропагандой.
Бойцы начинали думать так:
«Рядовые солдаты не виноваты в войне, по какую бы сторону фронта они бы ни находились. С обеих сторон – простые люди, которые страдают по прихоти своих правителей. Война нужна не солдатам, а тем, кто развязывает войны. А их под пулями как раз и не увидишь».
Конечно, во время Первой Мировой тому способствовали и реформы Керенского, и пропаганда большевиков, и всеобщее непонимание целей войны простыми солдатами.
Но Великая Отечественная сильно отличалась от Первой мировой. Немцы пришли в СССР для того, чтобы забрать все земли до Волги себе. А живущих на этих землях людей – частично уничтожить, частично – превратить в бесправную дешёвую рабочую силу.
Допрос советского военнопленного.
Никакого секрета из своих намерений немцы не делали. Они предельно жёстко вели себя с населением оккупированных территорий, а огромное количество советских военнопленных сознательно обрекли на гибель от голода и лишений.
Утаить эти факты было невозможно, поэтому никому из советских солдат не могла прийти в голову мысль о перемирии с немцами, и тем более – о каком-то братании с ними. Подобные случаи встречаются в воспоминаниях ветеранов крайне редко.
Не было никаких перемирий! Почти…
Но армии состоят из живых людей, а не из роботов, исполняющих приказы. Война была жестокой, на уничтожение, а противники – непримиримыми друг к другу. Но в очень редких случаях обстоятельства подсказывали решение какой-нибудь бытовой проблемы: временное перемирие, негласное соглашение с противником. Поэтому предлагаю ничего не выдумывать, а обратиться к фактам.
К.К. Сомов в книге «Война: ускоренная жизнь» рассказывает: и наши, и немцы не стреляли по санитарам и похоронным командам, забиравшим с поля боя раненых и убитых. Каждый понимал, что однажды сам может оказаться в такой ситуации. Работал и здравый смысл: никакого вреда от этих военных служб нет.
Апрель 1945-го. Немцы договариваются об организованной сдаче своего подразделения в плен.
Не стреляли в солдат противника, которые направлялись в туалет, и в водоносов. Но Сомов оговаривается: практиковалось всё это только на устоявших и относительно спокойных участках фронта.
Когда фронт долго был стабилен, то нейтральная полоса становилась как бы «общей», и противники посещали её, практически не опасаясь обстрела. Герой Советского Союза, артиллерист П.А. Кокорев (1921-1986) рассказывал, что в Венгрии, в 1944 году, на нейтральной полосе, оказались виноградники и винные склады. Так с наступлением темноты и до полуночи за вином ходили наши, а с полуночи и до рассвета было время немцев. Негласное правило – никакой стрельбы по противнику в ночное время – соблюдали обе стороны.
Но это – редчайшие исключения. А правило – вот оно.
«Мы так друг с другом никогда и не примирились»
Показателен случай, рассказанный ветераном-танкистом, участником Сталинградской битвы И.М. Ямпольским:
«На Мамаевом Кургане ко мне подошёл старый немец, преподаватель вуза из ГДР, и на приличном русском языке заговорил со мной. Спрашивает: «Где Вы воевали в Сталинграде?» Потом показал рукой своё направление. И даже улицу назвал, где наш штаб находился. Бывший сапёр, унтер-офицер, а ныне – профессор. Он сдался в плен уже в самом конце, когда сдался Паулюс. Стоим, разговариваем с ним, но вдруг я понял, что ни он, ни я ничего друг другу не простили. Он мне – поражения и плена, я ему – гибели многих друзей и родных».
П.В. Алхутов в 2016 г.
Ему вторит другой ветеран, волгоградец П.В. Алхутов (1923-2016):
«В 1985 году, когда отмечалось 40-летие Победы, собрали нас на встречу с ветеранами вермахта. Скажу честно, особого примирения не получилось. Смотрели исподлобья, общались неохотно».
Даже спустя 40 лет. Безусловно, достойного врага можно уважать. Но не прощать.
Комментарии (0)