В столице подвели итоги конкурса «Московская реставрация». Среди лучших восстановленных в этом году памятников — Малороссийское подворье, особняк Морозова и, конечно же, ГЭС-2, которая работает теперь как Дом культуры. Какие еще исторические объекты сохраняют в Москве, как в этом помогают энтузиасты-непрофессионалы и заменят ли реставраторов роботы, «Вечерней Москве» рассказал руководитель столичного Департамента культурного наследия Алексей Емельянов.
— Алексей Александрович, как прошел реставрационный сезон 2021 года? Что планировалось, что удалось сделать?
— Уже полностью готовы более 170 объектов культурного наследия. И хотя для нас важно не количество, а качество, все-таки это внушительная цифра. Лично меня она радует еще и тем, что больше половины объектов восстановлены на деньги частных инвесторов. Это хороший тренд, за развитием которого мы наблюдаем последние пять лет. О чем он говорит? Не только город, государство, но и бизнес вкладывают средства в сохранение культурного наследия, а значит, людей, безразличных к истории столицы, становится все меньше и меньше.
— Можете привести примеры, какие объекты отреставрировали в этом году на деньги инвесторов?
— Завершились реставрационные работы по фасадам особняка архитектора Дуванова (улица Земляной Вал, дом 56, строение 3). Непростые были работы. По архивным фотографиям и сохранившимся фрагментам в мастерских восстановили лепной декор, отреставрировали и воссоздали скульптуры на доме. В следующем году работы пройдут уже в интерьерах здания.Так что, надеюсь, через год мы увидим полностью восстановленный особняк.
Безусловная звезда реставрационных работ 2021 года — ГЭС-2. Очень сложный, но интересный объект. При всей выразительности архитектуры, при всей ее значимости для города все-таки функционально это было утилитарно-техническое сооружение — электрическая станция московского трамвая. И нужно было не просто отреставрировать здание, сохранив все, что находится под охраной, а «перезагрузить» объект, приспособить под центр современного искусства, сделать в столице еще одну точку притяжения людей. Колоссальная задача, и я рад, что все удалось.
На ВДНХ, крупнейшей реставрационной площадке столицы, завершена реставрация павильона «Металлургия», больше известного как «Казахстан». К слову, этот объект, как и ГЭС-2, отмечены наградами конкурса «Московская реставрация».
— Да, павильон стал лучшим отреставрированным объектом по версии пользователей проекта «Активный гражданин». А если бы вы принимали участие в голосовании — не как глава ведомства, а как москвич — какой объект поддержали бы?
— Вы знаете, очень сложный выбор. Помимо ГЭС-2 и павильона «Казахстан», в этой номинации участвовал, например, дом купца Быкова на 2-й Брестской улице. Здание пережило несколько пожаров, но нашелся инвестор, нашлись реставраторы, которые буквально из руин восстановили этот объект. Удалось спасти и дом братьев Третьяковых, он тоже был в неудовлетворительном состоянии.
Или вот — Малороссийское подворье на Маросейке. Это здание, которое стоит на одной из старейших московских улиц, известно с середины XVII века. Во время реставрации в интерьерах здания открылись подлинные кирпичные кладки XVII и последующих столетий.
Честно говоря, как москвич я колеблюсь между Малороссийским подворьем и ГЭС-2. С одной стороны, древность, кирпичная кладка XVII века, а с другой — абсолютно гениальное приспособление промышленного здания к использованию в XXI веке.
— На вашей памяти уже были объекты с не менее удачным приспособлением?
— Таких объектов много, но один из моих любимых — трамвайная остановка в Красностуденческом проезде. В свое время вокруг нее разворачивались нешуточные дискуссии: можем ли мы юридически отнести это сооружение к недвижимым объектам культурного наследия или нет, а если можем и выставим на торги, то кто возьмется за его восстановление, ведь остановка находится даже не в историческом центре города... Приняли решение — включили в реестр памятников, выставили на аукцион по программе «1 рубль за квадратный метр». И вот сегодня она используется по своему историческому назначению. Кроме этого, в отреставрированном чугунном павильоне работают кофейня и овощной магазинчик. И, что интересно, экскурсии на остановку, которые мы проводим в рамках Дней исторического и культурного наследия, — одни из самых посещаемых. Меня это очень радует, хотелось бы, чтобы таких объектов становилось все больше.
— А если взять мировой опыт. Когда вы бывали за границей, обращали же внимание на то, как по-новому используют старинные здания, какие идеи вам, возможно, хотелось бы реализовать?
— Честно говоря, последние годы я не видел ничего такого, что не делается или что невозможно было бы сделать в Москве. Да и проблемы, вопросы у специалистов, надо сказать, возникают точно такие же, в том числе связанные с поиском оптимальных решений для сохранения наследия в стремительно развивающемся городе.
— В Лондоне к объектам культурного наследия относятся, в частности, знаменитые красные телефонные будки, а у нас, в Москве, есть что-то подобное, какие-то старинные детали, которые дополняют исторический облик города?
— Первый электрический фонарь на территории сада «Эрмитаж». Или скульптура Галатеи на Воронцовом Поле — наша кинозвезда, наверняка вы ее видели в фильме Марка Захарова «Формула любви». Это примеры деталей, которые находятся под охраной государства. А ведь в Москве есть вещи, которые не являются объектами культурного наследия, но все равно сохраняются. Например, канализационные люки — дореволюционные и первых советских времен. Каменные и чугунные столбики, которые раньше служили для того, чтобы кареты не сбивали углы проездной арки. Или столбики, к которым привязывали лошадей. Таких «мелочей» в городе, слава богу, много, и все они находятся под пристальным вниманием москвичей, нашего департамента и коммунальных служб.
— Но если люки, столбики не под охраной, где гарантии, что однажды они не исчезнут?
— Не считаю, что для того чтобы что-то сохранить, это обязательно нужно брать под государственную охрану как памятник. У нас одно из самых жестких в Европе законодательств в области культурного наследия. Получается, на каждый столбик надо оформить охранное обязательство, утвердить его предмет охраны, составить акт технического состояния, прописать перечень реставрационных работ... Более того, горе тому дворнику, который что-то сделает не так или не вовремя. Поэтому я считаю, чем больше людей будут понимать значимость таких исторических деталей, тем проще будет всем нам. Допустим, если организация, которая отвечает за благоустройство и поддержание порядка на какой-то территории, знает о том, что это не просто столбик, и бережно к нему относится, то, поверьте, этого уже будет достаточно, чтобы он не исчез.
— Вот сейчас ваш департамент помогает сохранить мозаичное панно, украшавшее фасад старого здания Научно-исследовательского института дальней радиосвязи. Это же тоже не объект культурного наследия?
— Да, это достаточно традиционная и типовая для советского времени мозаика. Но местные жители посчитали важным ее сохранить, обратились к нам. Мы договорились с правообладателем здания, что специалисты Российской ассоциации реставраторов промаркируют детали мозаики, демонтируют ее. И сейчас она уже готова к передаче на хранение. Позже будет выбрано место, где эту мозаику экспонировать. Пока неизвестно где, но сейчас важно, что ее сохранят по всем реставрационным правилам.
— И как часто москвичи обращаются к вам с подобными запросами — сохранить не объект наследия, но что-то ценное для них?
— Довольно часто, и такие запросы не остаются без внимания. Например, есть замечательное движение «Вспомнить все», его участники сохраняют в том числе старинные вывески. И мы их поддерживаем в этом. Или вот еще пример. К нам поступали жалобы по поводу аварийного состояния скульптур, которые исторически входили в комплекс Московского императорского воспитательного дома, со стороны улицы Солянка. Это копии, установленные в советское время, оригиналы находятся в хранилище Музея архитектуры на территории Донского монастыря, но мы все равно откликнулись на просьбы неравнодушных людей и благодаря нашей партнерской программе с Российской ассоциаций реставраторов привели скульптуры в порядок. И теперь они вновь украшают когда-то парадный вход императорского дома.
— Сейчас набирает популярность такое движение, как волонтеры культурного наследия. Чем энтузиасты-непрофессионалы могут быть полезны в сохранении памятников?
— Под руководством опытных профессионалов они могут принять участие в посильных для них противоаварийных, ремонтных работах или в субботниках, которые мы проводим на территории памятников. Нам нужны помощники, и мы всегда рады добровольцам.
— Вернемся к украшению фасадов. Как вы думаете, граффити могут стать объектами культурного наследия?
— А почему нет? Сейчас у нас стоят под охраной здания советского модернизма, в том числе фасады и элементы фасадов — например, мозаика кинотеатра «Октябрь» или мозаика в оформлении библиотеки Второго меда. И я помню людей, которые возмущались: «Зачем этот «совок» ставить под охрану? Кому это нужно?» Но прошло немного времени, и сегодня таких вопросов просто не возникает. Поэтому не исключено, что однажды уцелевшие граффити и какие-то еще детали, которыми сейчас украшают фасады, будут сохранять и восстанавливать.
— Какие современные технологии помогают в сохранении объектов культурного наследия?
— Если еще восемь или даже шесть лет назад оцифровка фасадов была чем-то удивительным, то сегодня отсканировать фасад, сделать цифровую модель объекта, применить 3D или BIM-моделирование в проектировании реставрационных и восстановительных работ стало нормой. Плюс мы видим развитие линейки экологичных составов для консервации белого камня, кирпича, лакокрасочных материалов. Все это позволяет нам сочетать традиционные технологии с инновационными.
— И искусственный интеллект используете?
— Напрямую нет. Все-таки в чистоте жанра во время реставрации должны использоваться материалы, технологии того периода, когда был создан конкретный объект культурного наследия. Поэтому сегодня искусственный интеллект еще в полной мере не пришел в реставрацию, но те современные технологии, которые уже применяются, в том числе информационные, здорово помогают в работе.
— Роботы когда-нибудь смогут заменить реставраторов?
— Не хочется прослыть занудой, который считает, что этого никогда и ни за что не случится. Но я не могу себе представить, чтобы робот занимался реставрацией.
— Почему?
— Все-таки искусственный интеллект, роботы работают по определенному алгоритму, а мы имеем дело с уникальными подлинными объектами, которые по своей сути неповторимы. И я с трудом могу себе представить программу, заложенную в робота, которая поможет ему понять мастера и отреставрировать все, ничего не добавив от себя.
— Кстати, о подлинности. На молодежном форуме «Наследие», который прошел не так давно, во время открытого интервью с вами в одном из вопросов прозвучала мысль, что ценным может быть только то, что подлинно, поэтому если что-то утеряно, то, возможно, и не стоит это воссоздавать. Когда такой подход оправдан?
— В том вопросе, о котором вы говорите, речь шла об объектах, воссозданных в 1990-е годы: Воскресенских воротах, Казанском соборе, храме Христа Спасителя, дворце Алексея Михайловича в Коломенском… Для меня это не объекты реставрационного искусства, но подлинные объекты середины 90-х годов XX века, того времени, когда людям духовно, психологически — как угодно было важно, чтобы некие исторические вещи вернулись на московские улицы.
— А если говорить именно о реставрации?
— Нужно ли при реставрации памятника какие-то вещи воссоздавать, докомпоновывать — вопрос дискуссионный, и в каждом конкретном случае решается индивидуально. Вот, например, несколько лет назад был реставрационный случай при восстановлении древних палат в ресторане «Арагви». Там нашли пока единственный вне стен Кремля фрагмент уникальной живописи конца XVI — начала XVII века. И собственник объекта хотел расписать подобным образом все помещение, но реставраторам удалось убедить его не делать этого, сохранить только подлинный живописный фрагмент, а для оставшихся поверхностей использовать нейтральный белый цвет.
— Но, допустим, все-таки решили, что воссоздание исторических деталей оправданно, насколько велика вероятность, что человек возьмет и что-то дофантазирует?
— В реставрации подлинных вещей такого не происходит. Мы работаем по принципу бережного сохранения с минимальной докомпоновкой. Для каждого конкретного памятника утверждается проект реставрации, которому предшествует огромная исследовательская работа. Да, что-то может быть восстановлено по архивным чертежам, сохранившимся старым фотографиям и другим оригинальным документам, но мы очень аккуратно к этому относимся. Естественно, мы не приветствуем фантазии и следим за тем, чтобы элементов, воссозданных даже по аналогам, было как можно меньше.
— Форум «Наследие» нацелен в том числе на поиск молодых специалистов. Какие профессионалы прежде всего нужны в реставрационной отрасли?
— Я скажу так: сохранение культурного наследия требует новых идей. И в этом могут помочь молодые специалисты с креативным мышлением.
Ведь сегодня, повторюсь, реставрация объекта — это не просто его сохранение, но и приспособление под функцию, востребованную в XXI веке. Она может совпадать с исторической, и такие примеры есть в Москве: жилой дом Наркомфина, гимназия Медведниковых, Сандуновские бани, которые работают уже 200 лет, а может быть совершенно новой, о чем мы тоже уже говорили. По большому счету, профессия как таковая не важна. Это могут быть урбанисты, экономисты, историки, архивисты… Так или иначе в городе, в котором больше 8,5 тысячи исторических объектов, с памятниками соприкасаются все. И нам важно, чтобы их понимали, чувствовали, гордились ими и дорожили.
— И в заключение: завершение реставрации какого объекта вы ждете больше всего?
— Это не один объект, но, прежде всего, это памятники, которые еще недавно стояли в полуразрушенном состоянии. Например, Потаповский переулок, 6, дом с богатейшей историей. В его подвале — палаты Гурьевых, XVII век. На первом этаже находится квартира Абрикосовых, известнейших московских кондитеров. Реставрация идет полным ходом. Думаю, будет полностью готов в начале 2023 года.
ДОСЬЕ
Алексей Александрович Емельянов родился 19 октября 1972 года в Москве. Охраной памятников столицы занимается с 21 сентября 1990 года. В 2011 году Емельянов стал председателем рабочей группы Комиссии при правительстве Москвы по рассмотрению вопросов осуществления градостроительной деятельности в границах достопримечательных мест и зон охраны объектов культурного наследия. Департамент культурного наследия Москвы возглавил 27 июня 2015 года. Среди любимых мест в городе — Чистопрудный бульвар и усадьба «Кузьминки».
ТОЛЬКО ЦИФРЫ
Начиная с 2011 года в Москве отреставрировали более 1700 объектов культурного наследия. Из них чуть менее половины восстановлены за счет частных инвесторов. Число памятников в неудовлетворительном состоянии, по сравнению с 2010 годом, сократилось в 6,8 раза. Начиная с 2012 года по программе «1 рубль за квадратный метр» инвесторам передано в аренду 26 аварийных памятников, из них 20 зданий полностью восстановлены, по остальным работы продолжаются.
Комментарии (0)