— Или ты прекращаешь жаловаться на мою мать, или я ухожу. Насовсем, — сказал муж

Дверь захлопнулась с такой силой, что ваза в прихожей зазвенела. Инна замерла, прижав ладонь к груди — будто пыталась унять сердце. Она стояла посреди комнаты, где минуту назад был Андрей, её муж. Его слова ещё висели в воздухе — тяжёлые, как дым от сгоревшего масла.

— Или ты прекращаешь жаловаться на мою мать, или я ухожу. Насовсем, — сказал он, глядя прямо, с той ледяной яростью, что появлялась, когда он доходил до предела. — Выбирай, Инна. Я так больше не могу.

Она ничего не ответила. Лишь смотрела, как он хватает ключи и исчезает за дверью. В квартире осталась звенящая тишина, громче любого крика. Инна медленно села на диван и уставилась в узор ковра. Когда-то они выбирали его вместе. Тогда всё казалось проще.

С Татьяной Аркадьевной, матерью Андрея, отношения всегда были напряжённые. Но в последние месяцы они вспыхнули по-настоящему.

Татьяна жила в соседнем подъезде. Её появление в их жизни было как фон — постоянно рядом. Она захаживала без звонка, приносила банки с вареньем и оставляла после себя укор: то Инна «гладит не так», то «борщ жидковат», то Андрей слишком поздно с работы приходит.

Инна старалась держаться. Ради Андрея. Но он, вместо того чтобы провести черту, лишь отмахивался: «Мам, да хватит, Инна старается». И всё. А теперь он — ультиматум.

Инна потёрла виски. Ей было тридцать два, но сейчас она чувствовала себя будто ближе к сорока. Она не знала, что делать. Как защитить своё право на покой, не разрушив семью? Может, он вспылил? Но в глубине она понимала: нет. Он сказал серьёзно.

Утром она проснулась одна. Андрей не вернулся. На тумбочке — сообщение: «Побуду у Кости. Подумай». Она читала его раз десять, пока в горле не встал ком.

В офисе, в обеденный перерыв, Инна сидела в комнате отдыха, уставившись на салат в контейнере. Аппетита не было.

— Что случилось? — спросила Алёна, её коллега. Женщина постарше, всегда говорила в лоб.

Инна пожала плечами, но, под взглядом Алёны, всё выложила. Про Татьяну Аркадьевну, про усталость, про «либо ты, либо мама».

Алёна сделала глоток чая:

— У меня с первым мужем было почти так же. Его мать — как таймер с отсрочкой. Муж, который не держит твою сторону, — это уже не партнёр.

— Он не против меня, — попыталась возразить Инна. — Он просто не хочет ссориться с ней.

— А с тобой — можно? — спокойно спросила Алёна. — Поговори. Прямо. Без намёков. Мужчины намёков не ловят.

Инна кивнула. Хотя внутри всё сжималось. Она боялась открытых разговоров. В детстве, когда родители ссорились, она пряталась с плеером под одеяло. И теперь, будучи взрослой, по привычке избегала шума.

Андрей вернулся вечером. Взгляд потухший, под глазами — тень. Он молча разделся, прошёл в ванную. Инна ждала на кухне.

— Надо поговорить, — сказала она, когда он сел за стол.

— Я уже всё сказал, — отрезал он. — Ты решила?

— А ты? — в голосе Инны появилась сталь. — Ты вправе ставить меня перед таким выбором? Это не моя мать, Андрей. Это твоя.

Он вздохнул, потер волосы.

— Инна, она одна меня растила. Ты знаешь, как ей было тяжело. Я не могу сказать: «Мам, держись подальше».

— А сказать мне: «Смирись» — ты можешь? — Инна встала. Голос дрожал, но она держалась. — Мне тяжело, Андрей. От её замечаний, от неожиданных визитов, от постоянного вмешательства.

Андрей молчал. Смотрел вбок.

Когда они только встречались, Татьяна Аркадьевна казалась приветливой. Домашние пирожки, разговоры, шерстяной платок на день рождения.

После свадьбы всё изменилось. Сначала — советы. Потом — замечания.

— Андрей не любит крупный лук в супе, — как-то сказала она, подойдя к плите. — Я всегда резала мельче.

Инна тогда промолчала. Но таких фраз становилось больше. А Андрей лишь пожимал плечами: «Ну, мам, не начинай».

Прошло несколько дней. Инна сидела в парке, смотрела на фонтан. Андрей уехал на выходные к другу, и это дало ей передышку. Но не ответы.

Она вспомнила, как Татьяна Аркадьевна пришла без звонка, когда Инна была в старой футболке и с пылесосом в руках. Окинула её взглядом:

— Я в твои годы даже дома всегда была ухоженная. Мужчина ведь должен видеть в жене женщину.

Это был не намёк. Это было прямое принижение.

Инна решилась. Позвонила свекрови:

— Татьяна Аркадьевна, можно к вам зайти?

— Конечно, Инночка. Я как раз пирог испекла.

Квартира пахла ванилью. Свекровь в чистом платье, с причёской. Села напротив.

— Ты какая-то бледная, — заметила она.

— Я хотела поговорить, — начала Инна. — О нашем общении. Мне кажется, вы часто меня критикуете, пусть и под видом заботы.

Татьяна Аркадьевна сделала вид, что удивилась.

— Инна, я же добра хочу. Просто ты неопытная ещё. Я вижу — стараешься. Но могу же я подсказать?

— Я не ребёнок, — ответила Инна. — И ваш сын — не мальчик. Мы сами разберёмся.

Улыбка на лице свекрови стала тоньше.

— Думаешь, я мешаю? Я всю жизнь ему отдала. А теперь — молчи?

— Я не прошу молчать. Я прошу уважать. Меня.

Разговор завершился холодно. Инна ушла с чувством, что перемен не будет.

Через пару дней, вернувшись домой, Инна увидела на столе блокнот. Перепутала с Андреевым, открыла. Это оказался дневник Татьяны Аркадьевны.

«Андрей опять жаловался. Говорит, Инна не справляется…»
«Жаловался на её траты…»

Инна застыла. Он говорил о ней. С матерью. За спиной.

Вечером, когда Андрей вернулся, она положила дневник перед ним.

— Объясни.

Он побледнел. Промямлил что-то. Потом признал:

— Я… просто делился. Она спрашивала…

— А ты подкидывал, — перебила Инна. — Ты подбрасывал ей поводы. А потом говорил, что не понимаешь, почему она придирается?

Он сел, закрыв лицо руками.

— Я не думал, что она это так воспринимает…

— А я думала, что ты — мой партнёр. А не союзник своей матери.

На следующий день Инна собрала вещи и уехала к сестре. Он просил остаться. Она покачала головой:

— Мне нужно пространство. И тебе тоже.

Сестра жила в тихом районе. Инна сидела на веранде, смотрела на сад и чувствовала — больно, но ясно. В этой тишине было что-то важное: впервые она выбирала себя.

Через неделю Андрей приехал. Уставший, но с другим взглядом.

— Я был неправ, — сказал он. — Я не понимал, насколько это больно. Больше так не будет. Если она не изменится… Я всё равно выберу тебя.

Инна вернулась домой. Осторожно. Шаг за шагом.

Татьяна Аркадьевна больше не приходила без приглашения. Замечаний стало меньше. Может — временно. Но Инна знала: теперь она другая.

Однажды вечером, сидя с Андреем на диване, она сказала:

— Я думала, семья — это когда все идеальны. А, может, это когда за близких борешься.

Андрей взял её за руку.

— Я выбрал.

Инна кивнула. Не всё будет гладко. Но она знала: на этот раз она выбрала себя — и это главное.