Аналитики Всемирного экономического форума (ВЭФ) среди главных глобальных угроз ближайшего десятилетия выделили изменение климата и неспособность государств его остановить. Также на первых местах и растущий социальный разрыв между богатыми и бедными, и между глобальным («богатым») Севером и «бедным» Югом. Можно ли бояться этого всерьез, а если да, то от чего еще может погибнуть человечество или существенная его часть?
Аналитики и прогнозисты любят пугать людей, однако на разных этапах развития человечества в ходу были самые разные «страшилки».
Скажем, в позапрошлом веке мальтузианцы пугали мир тем, что на всех не хватит еды и прочих ресурсов. Согласно теории британского ученого Томаса Мальтуса, выдвинутой им еще в самом конце XVIII века, человечество, если его не сокращать в результате войн и эпидемий, будет удваиваться каждые 25 лет, резко опережая рост производства продовольствия.
Однако развитие технологий, прежде промышленная революция опровергли эту теорию. К тому же никакой Мальтус (как и его критики, впрочем) не смог предсказать резкое сокращение рождаемости по мере развития общества. Сама по себе эта история является классическим примером того, как не сбываются прогнозы, кажущиеся строго научными.
Но не все. Некоторые, увы, сбываются. Например, нынешняя пандемия коронавируса была предсказана многими довольно точно, хотя никто не мог, конечно, предугадать, что смертоносная зараза утечет именно из Уханьской лаборатории в Китае. Что касается климатической катастрофы, то ее предсказать тоже легко, поскольку она как раз вполне реальна. Причем в разнообразных своих проявлениях. Это если, опять же, экстраполировать нынешние тенденции на манер того, как это делал Мальтус накануне промышленной революции. Ведь уже подсчитано, что даже если полностью соблюдать Парижское соглашение по климату, предусматривающее сокращение всеми странами выбросов «парниковых газов», все равно остается 90-процентная вероятность того, что глобальное повышение температуры превысит 2 градуса по Цельсию уже в этом столетии.
Поскольку заложенных в соглашении параметров сокращения выбросов недостаточно, чтобы замедлить уже запущенные процессы. С другой стороны, переход на «зеленую энергетику» может потребовать от человечества не только колоссального технологического рывка, но и резкого сокращения нынешнего уровня потребления, что уже политически не очень-то решаемая задача.
После преодоления рубежа в 2 градуса существует огромная вероятность, что далее ситуация примет уже необратимый характер. Также существует 30-процентная вероятность того, что повышение температуры превысит и все 3 градуса в нынешнем веке. В этом случае большая часть Флориды, вся Бангладеш и значительная часть Европы окажутся под водой, будут затоплены основные прибрежные районы, такие как Шанхай и Мумбаи. Счет беженцев, которые будут вынуждены покинуть погибшие регионы, пойдет на десятки и сотни миллионов.
Справится человечество с этой угрозой? Впрочем, и на горизонте ближайших десяти лет природные катаклизмы из-за нарушенного климатического баланса будут предъявлять людям все более внушительные счета: лесные пожары, наводнения, засухи, таяние вечной мерзлоты, ведущее к техногенным катастрофам, и т.д. История знает достоверно, по крайней мере, о трех цивилизациях, погибших исключительно из-за изменения климата — скандинавских викингов, Кхмерской империи и цивилизации долины Инда. Но в этих случаях изменение климата было локальным и не было вызвано деятельностью человека. Сейчас реальна именно глобальная угроза.
Однако при этом, расслабившись как-то после холодной войны, мы подзабыли о такой куда более реальной уже в самом ближайшем будущем угрозе, как ядерная война. И лишь сейчас некоторые о ней всерьез вспомнили в связи с обострившимся противостоянием России и Запада. Между тем ядерная война, как уже доказано десятилетия назад, может спровоцировать «ядерную зиму», за которой последует повсеместный голод. Это помимо того, что в такой войне погибнут миллионы. Будет поднято в воздух огромное количество пыли и сульфатов, которые надолго закроют солнечный свет. Согласно одной из математических моделей, использование хотя бы 4000 единиц ядерного оружия (а их накоплено на самом деле больше, только Россия и США имеют каждая примерно по 7 тысяч накопленных боезарядов) приведет к выбросу 150 тераграммов дыма, чего достаточно, чтобы понизить глобальную температуру на 8 градусов на четыре-пять лет. Это приведет к резкому сокращению сельскохозяйственного производства, если оно вообще будет возможным на значительных территориях Земли.
Нынешняя пандемия также вновь актуализировала рассуждения о том, что к глобальной катастрофе может, оказывается, привести даже единичная (тем более если она будет злонамеренной) утечка из лаборатории. Колоссальный технический прогресс, наблюдаемый в последние десятилетия в области синтетической биологии и генной инженерии, не только упрощает, но и удешевляет разработку и затем использование самых разных патогенов в качестве оружия массового поражения. Биологическое и химическое оружие вообще можно изготовить сравнительно дешево. Стоит заметить, что, несмотря на запрет как биологического, так и химического оружия, они уже применялись как минимум четыре раза за последние 40 лет.
Однако биологическая угроза может быть и природного происхождения. Потому как чем стремительнее развивается медицинская наука, тем сильнее сопротивление ей со стороны матери-природы. Речь о появлении бактерий и вирусов (и болезней), которые устойчивы ко всем имеющимся препаратам, в первую очередь к антибиотикам. Уже сейчас имеются виды, к примеру, туберкулеза, которые никакое лекарство не берет. Согласно некоторым прогнозам, уже к середине века не менее 10 миллионов человек будут ежегодно умирать от устойчивых к антибиотикам бактерий (это намного больше, чем умерло во время пандемии коронавируса). Сейчас от таких причин умирают примерно 700 тысяч человек в год.
Ну и, наконец, не надо забывать об угрозах из космоса. И хотя вроде бы все крупные астероиды астрономам уже известны, а траектории их просчитаны на столетия вперед, притом что ближайшая угроза от одного такого пришельца (с вероятностью столкновения, как говорят, совершенно ничтожной) намечена не ранее чем на 2029 год, все же такая опасность не равняется абсолютному нулю. И в свое время, хотя было это давно, как считается, именно столкновение Земли с астероидом стало причиной одного из трех крупнейших массовых вымираний в истории — когда он обрушился на Мексику около 65 миллионов лет назад, положив начало гибели динозавров. Существуют расчеты, согласно которым астероид, достаточно большой, чтобы вызвать всемирную катастрофу, может сталкиваться с Землей каждые 120 000 лет, всякий раз вызывая климатическую катастрофу и уничтожая многие виды жизни.
Но если траекторию астероидов хотя бы можно просчитать, попытавшись как-то воздействовать на нее и отклонить объект от курса (это не представляется даже теперь такой уж фантастической технологией), то укрощать вулканы люди еще точно не умеют. В этом плане самая большая угроза таится под Йеллоустонским национальным парком в США, который представляет собой даже не вулкан, а огромную кальдеру — по сути, дыру в Земле на многие километры шириной, извержение из которой супервулкана может иметь самые разрушительные последствия для всей планеты. Тогда как предсказывать подобные события ученые научились только за несколько недель или месяцев. Что уже поздно.
Как минимум один раз в своей истории человечество уже практически полностью вымирало именно после извержения вулкана — примерно 74 000 лет назад, когда в Индонезии произошло извержение супервулкана Тоба, выбросившее в воздух миллиарды тонн сульфатов и пыли. Извержения такого масштаба там происходили ранее каждые 17 000 лет, хотя с момента последнего извержения прошло 26 500 лет. Так что уже «давно бы пора».
Из более отдаленных рисков — восстание машин, описанное фантастами. Это когда роботы и, главное, искусственный интеллект восстанут, сочтя, что человеческая популяция — это отстой (в таком суждении у него будут свои основания, конечно), от которого пора избавиться. Впрочем, это уже гораздо более отдаленная угроза. До тех пор пока она станет реальной, мы сами, своими руками сможем вполне справиться с аналогичной задачей, избавившись сами от себя.
ЦИФРА
84 процента жителей нашей планеты обеспокоены состоянием природы в настоящем и будущем времени.
КОММЕНТАРИИ ЭКСПЕРТОВ
Игорь Кузнецов, ведущий научный сотрудник института социологии ФНИСЦ РАН:
— Пугать ростом социального расслоения как-то глупо. Начнем с того, что мы его не видим. От того, что условный Абрамович стал богаче на пять миллиардов долларов, московскому и любому другому обывателю ни горячо, ни холодно. Он Абрамовича вообще в глаза не видел. Человек в метро ездит, а там социальное расслоение, как мне кажется, не очень-то заметно. Да и на дорогах тоже. И крутой джип, и очень средняя иномарка стоят в одной пробке. Проблемы начинаются тогда, когда основная масса граждан вдруг резко нищает.
Или когда резко растут цены: смотри пример Казахстана. Но в России власти с инфляцией борются и постоянно увеличивают пособия и пенсии. И во всех странах мира такое происходит, потому что ни одно правительство, ни один президент не хотят голодных бунтов. Больше того: каждое государство следит, чтобы доходы 10 процентов самых богатых и 10 процентов самых бедных граждан отличались менее разительно. Сейчас, например, в Штатах идет дискуссия о том, что Google, Apple, Facebook и Amazon стали слишком большими, что, возможно, их нужно разделить на несколько компаний, чтобы повысить конкуренцию.
Но дело не только в конкуренции, но и в том, что если владельцы, скажем, Google и Apple продолжат и дальше богатеть, то рано или поздно начнут «заказывать музыку», как в свое время это делали или пытались делать некоторые российские олигархи. Государству такие конкуренты не нужны! Поэтому и доходы, и влияние самых богатых всегда ограничивают. Это закон сохранения системы. В общем, аналитики ВЭФ зря беспокоятся. Умные, имеющие власть люди об обнаруженной ими проблеме знают и ее решают.
Василий Яблоков, координатор проектов Гринпис Россия по климату и энергетике:
— Глобальные изменения климата бьют по обывателям так, что мы не успеваем уворачиваться. Простой пример: зимой резко выросло число сильных снегопадов.
Мы устали откапывать машины и стоять на них в пробках. Увеличилось и число штормов. Итог — поваленные деревья, а мы ремонтируем машины, потому что их помяло. Или вспомним лето-2010. Невероятная жара, горят торфяники, в Москве в три раза повышается смертность. В том же году — ледяной дождь. В итоге десятки тысяч людей не могут улететь на новогодние каникулы в отпуск, потому что не летают самолеты. А сотни тысяч человек в Московской области сидят без электричества, а то и без тепла. Глобальные изменения климата — это чередование катаклизмов: то засуха, то залило, и вот вам низкий урожай, приводящий к подорожанию привычных продуктов. Или, например, вы поехали отдыхать на Черное море, а там две недели — тропические ливни, как было последним летом. И все — отпуск испорчен. Недавно власти Татарстана — не самого сельскохозяйственного региона — обнародовали цифру: республика в 2021 году потеряла из-за неурожая 21 миллиард рублей.
Не будем забывать и постоянные разливы рек в Сибири и на Дальнем Востоке, когда затапливает десятки деревень, а государство тратит сотни миллиардов рублей на ликвидацию последствий бедствия. А эти сотни миллиардов уже не тратятся на строительство новых дорог, ремонт улиц, пособия, льготы и т.д. В общем, глобальные изменения климата — это не только история про Грету Тунберг, это колоссальная проблема, которая, к сожалению, сейчас касается почти каждого из нас.
Максим Чирков, доцент кафедры политической экономики экономического факультета МГУ:
— Казалось бы, правительства всех стран выступают за улучшение экологии и снижение парниковых выбросов, а на деле глобальные изменения климата лишь усугубляются. Почему? Первая и главная причина: «зеленая» экономика — это дорого. Если выпускать продукт с соблюдением всех природоохранных мер, то он будет стоить намного дороже. А конкуренцию никто не отменял! Второй момент: вложения в природоохранные технологии дают экономический и экологический эффект не сегодня и не через три года, а лет через 50.
Есть ли у государств и бизнеса желания вкладываться в то, что даст результат только для внуков? Вопрос риторический. Третья причина: нежелание самих людей, потребителей, платить «за экологию». Ватные палочки из пластика дешевле, чем из дерева, и мы покупаем их. То есть все вроде бы за экологию, а когда дело касается личной выгоды, собственного кошелька, об этом как-то забывается. Поэтому работают какие-то точечные проекты. Вот, например, договорились власти столицы с владельцами Московского НПЗ о модернизации производства и улучшении экологических характеристик, и завод выбросы резко снизил. Но на весь мир этот опыт пока, увы, не переносится.
Комментарии (0)