Однажды он с улыбкой спросил: «А когда в нашем семействе будет пополнение?» — «Когда скажешь». —...
Александр Абдулов Sovkino Archive/Vostock PhotoОднажды он с улыбкой спросил: «А когда в нашем семействе будет пополнение?» — «Когда скажешь». — «Роди мне сына. Ну пожалуйста...» И это «роди сына» с тех пор я слышала каждый день.
Этой осенью раздался неожиданный звонок из прошлого: « , это Аля. Я тут разбирала старые вещи. Помнишь, ты переживала, что у тебя ничего на память о Саше не осталось? Приезжай ко мне в Иваново, у меня есть кое-что для тебя...»
С Алей, невесткой , мы жили вместе год на даче во Внуково. Аля была главной хозяйкой всей усадьбы. Это очень тяжело — два дома целиком были на ней! А еще двое мужчин — Саша и его брат Роберт, пожилая мама, собаки.
Когда я туда переехала, то разделила эту «должность» с Алей. Конечно, мне хотелось ей помочь, тем более что мы сразу же стали подружками. Очень быстро сошлись. Обе блондинки, характеры — покладистые, уступчивые, похожие, да и вкусы одинаковые: даром что обе в братьев Абдуловых влюбились!
Аля как старшая меня наставляла, рассказывала, где что лежит, как надо убирать, готовить, что Саша любит есть. А Саша любил порядок. В женщине он ценил не только красоту, но и хозяйственность, но при этом не требовал, чтобы я готовила и стирала. Я сама обожаю чистоту в доме и с удовольствием делала это, а ему было приятно.
Сколько лет прошло, а кажется, что было вчера. Удивительно, но почему-то с самого начала у меня было предчувствие, что ничего хорошего у нас с Абдуловым не получится. Так и случилось.
Познакомились мы с Сашей случайно весной 2004-го. Как-то меня пригласили на день рождения к знакомому бизнесмену. Мы уже сидели за столом, как вдруг подружка восторженно шепчет: «Ой, кто пришел!» Гляжу и глазам своим не верю. Будто включили телевизор, а оттуда шагнул известный актер Александр Абдулов собственной персоной. Его мгновенно облепила туча девушек. «Вот моя удача! — мелькнула у меня мысль. — Обязательно надо с ним познакомиться, ведь я собираюсь стать актрисой».
Весь вечер старательно не смотрела в его сторону. «Моя удача» сидела напротив и не сводила с меня глаз. Я это кожей чувствовала.
Александр Гаврилович собрался уходить, я выскочила за ним из комнаты. Мы «случайно» столкнулись в коридоре. Времени было мало.
— Здравствуйте, меня зовут Виктория. Я начинающая актриса, ищу преподавателя по актерскому мастерству. Не могли бы вы мне кого-нибудь порекомендовать?
Абдулов оглядел меня с ног до головы, казалось, я стою перед ним голая! Стыд-то какой. «Боже! Как я выгляжу?» — запаниковала. Думаю, он привык вызывать ажиотаж среди женского населения и поэтому даже не сомневался в том, что мне удастся с ним познакомиться. В его глазах читался иронический вопрос: «Ну-ну, начинающая актриса, я весь внимание!»
— Да, конечно. Запишите мой телефон.
На прощание мы посмотрели друг другу в глаза. Стало ясно: между нами уже что-то происходит. В том, что мы еще встретимся, сомнений не было...
Правда позвонила я не сразу. Бумажка с заветным телефоном лежала в моей сумочке, на ней даже цифры почти стерлись. Наконец однажды вечером, собрав нервы в кулак, я решилась набрать. В ответ — ту-ту-ту-ту.
— Да! — вдруг раздался голос.
— Александр Гаврилович, это Виктория, помните, мы познакомились...
— Да!
— Вы обещали мне помочь с преподавателем...
— Да! Перезвони через час.
И снова: ту-ту-ту-ту...
Через час я не перезвонила. Храбрость моя куда-то улетучилась. Через месяц снова слышу его категоричное: «Позвони через час». Вечно я не вовремя! Прошло недели три. Набираю, а мне опять в ответ: «Перезвони!» Ну не буду же я навязываться, если мне корректно отказывают. Набираю, и опять: перезвони, перезвони, перезвони. Какой-то заколдованный круг!
В один прекрасный день мысленно даю клятву: «Все, звоню в последний раз!»
— Александр Гаврилович, здрав...
— Ты где? — вдруг он меня перебивает.
— Дома.
— Перезвони мне ровно через час. Ты поняла: ЧЕРЕЗ ЧАС! Вика, это тебе надо или мне?
— Мне...
— Тогда перезвони через час, а не через месяц!
Ровно в двенадцать трясущимися руками набираю его телефон.
— Собирайся и приезжай ко мне!
— К вам? Куда?
— Домой! — говорит он и диктует адрес.
Я испугалась — почему домой? А вдруг этот известный донжуан изнасилует прямо в прихожей? Про него много слухов ходило. Ехать домой к малознакомому мужчине было ужасно страшно. Даже если это Абдулов.
Я постаралась одеться как можно скромнее: черная водолазка и юбка ниже колен. Даже помадой не накрасилась. Дверь квартиры на Гиляровского открыл Александр Гаврилович. «Привет, проходи!» — он сказал это так просто, будто мы только вчера расстались. Вежливо помог снять пальто. Сели на диван друг против друга.
С Алей, невесткой Александра Абдулова, мы жили вместе год на даче во Внуково из архива В. Лановской— Может, что-нибудь выпить хочешь?
— Да, не мешало бы. Можно кофе?
— Можно и коньяк.
А сама думаю: «Ну все, началось — сейчас напоит девушку и набросится!» Абдулов налил в рюмки коньяк.
— Ну рассказывай, актриса.
Я протянула ему портфолио. Просматривая фотографии, он остановился на одной из них, долго ее разглядывал, а потом сказал: «Очень красиво... Можно себе оставлю?» Я кивнула. На фотографии я сижу на стуле скрестив ноги, и у меня слегка обнажена грудь. Неужели это фото он преподавателю по актерскому мастерству покажет?
Сидим, о чем-то говорим. Одна рюмочка, вторая, третья. А в моей голове вертится только одно: «Вот сейчас он подсядет ко мне, положит руку на колено и...» Все эти штучки я знала наизусть — мужчины-то все одинаковые.
Час сидим, два. Странно — он все не пристает и не пристает. Спокойно сидит напротив меня, попивая коньяк, рассказывает о «Ленкоме», спрашивает о моих планах, обещает помочь с педагогом. Убеленный сединами мэтр беседует со своей студенткой. Я же боюсь пошевелиться, чтобы, не дай бог, не спровоцировать «сексуального маньяка»!
Время пролетело быстро. Ему надо было собираться и ехать в аэропорт. «Надо же! — подумала я. — Он даже не пытался ко мне пристать!» Была приятно удивлена, но в то же время и расстроена. Готовилась дать отпор, а тут даже ни одного заинтересованного взгляда в мою сторону! Неужели я ему совсем не понравилась? Мое самолюбие было сильно задето.
Саша грамотно «расставил силки»: дождался, чтобы я сама захотела нашей близости. Он выжидал, как охотник выжидает свою добычу. И только когда я «попалась в сети», проявил инициативу. Вернувшись со съемок, позвонил мне сам: «Я только что прилетел. Давай куда-нибудь сходим?» А я уже ждала его звонка. Какой педагог? Какое кино? Мне уже этого ничего и не надо. Меня к нему тянет, только о нем и думаю.
С этой встречи все и началось. Мы сидим в ресторане. Болтаем о чем-то пустом, а наши глаза ведут свой особый «диалог»: «Ты мне нравишься». — «Ты мне тоже». — «Я хочу быть с тобой». — «Я тоже».
Саша спрашивает, надо ли мне домой.
— Нет...
— Может, тогда заедем ко мне, что-нибудь выпьем?
— С удовольствием!
Сидим на уже знакомом диване, пьем коньяк и говорим, говорим, говорим. Мне казалось, что этого человека я знаю всю жизнь. И уже не понимаю: меня так пьянит коньяк или Сашины глаза. А в это время наши руки непроизвольно переплетаются. И я оказываюсь в его объятиях.
Первое, что чувствую утром, — я очень стесняюсь этого взрослого мужчину. Лежу под одеялом и думаю: «Как бы мне добраться до халата так, чтобы не разбудить Сашу». Осторожно спускаю правую ногу с кровати. Левой рукой потихоньку снимаю с себя одеяло. Одна нога на полу, еле-еле, чуть дыша, приподнимаюсь и вдруг слышу голос: «Ты уже проснулась?» Сижу на постели, будто кол проглотила, и не могу повернуться — абсолютно голая и стесняюсь его. Саша тянет меня за руку и просит: «Посмотри на меня...» Я не могу поднять глаз, потому что сгораю от стыда. Это говорило только об одном — он мне очень нравится.
За кофе Саша, чтобы растормошить меня, стал рассказывать о своем первом впечатлении от нашей первой встречи: «Подошла такая важная, дескать, мне нужен преподаватель. А я подумал: «Ну да, конечно! Будет тебе преподаватель!»
Целый день мы не вылезали из кровати. Валялись, смотрели телевизор, болтали и... И не только. Саше не нужно было идти в театр, а я вообще забыла обо всем на свете. Как переступила порог Сашиного дома, так там и осталась.
Он много о себе рассказывал. Как-то я заметила шрамы на его руках.
— Что это?
— Да дурак был молодой...
Рассказал, как резал вены из-за влюбленности. Кажется, курсе на первом у него была девушка, медсестра Таня. Ради нее лазил по крышам! Но она его бросила: «Ты для меня еще мальчишка! Больше не приходи, я тебе дверь не открою!» А он из-за юношеского максимализма решил покончить с собой. Закрылся в своей комнате и вскрыл вены. Его спас друг, однокурсник Мягченков, они с товарищем вовремя выломали дверь в Сашину комнату.
В свой загородный дом во Внуково Саша привез меня неожиданно. Накануне вечером мы ужинали в ресторане.
— Едем на дачу, — сказал он тоном, не терпящим возражений.
— Саш, ну как я на шпильках поеду?
— Смешная, ты думаешь, там все в валенках ходят? — смеется он.
Я послушно сажусь в машину. Вот и Внуково. Мы проехали мимо высокого забора из мощного серого камня и оказались на территории дачи. Вдали, среди березок, стоял веселый, красного кирпича трехэтажный дом с большими белыми рамами. Саша по дороге рассказывал, что этот дом ему помогали строить его верные друзья. Один нашел место, второй доски для дома, третий сделал красивый камин. К машине подбежали любимые Сашины собаки Чук и Гек. Саша обожал с ними возиться. Чук и Гек вольно себя вели дома: валялись на диванах, грелись у камина. Одного из них, породистого, Саше подарили, а другого он подобрал у стадиона «Динамо».
Жизнь у него кипит: работают три телефонные линии, вечером спектакль, потом съемки в двух-трех фильмах, гастроли, переезды, перелеты... 7 ДнейСашина мама встретила нас на тропинке.
— Вот, — сказал Саша, — привез тебе невестку. Знакомься, это Вика.
От неожиданности я даже зарделась.
— Людмила Александровна, — улыбнулась его мама и поцеловала меня в щечку.
Я попыталась извиниться за свой вид, но она махнула рукой. Она мне сразу понравилась: очень дружелюбная, простая.
— Мам, извини, что без цветов, зато вот тортик...
Потом я узнала, что Людмила Александровна очень любила цветы и Саша привозил ей после спектакля букеты. Если раздаривал их костюмершам и гримершам, обязательно по дороге покупал маме красивый букет.
— Тебе подарили? — спрашивала она.
— Да, — отвечал он.
Ей было приятно, что у сына успех, а с его стороны это была маленькая ложь.
Людмила Александровна повела меня показывать владения. Я ковыляю за ней на шпильках, только головой успеваю по сторонам крутить. Надо ли говорить, как я была ошарашена происходящим?
Так получилось, что сначала я вошла в дом его мамы. Мы все вместе сели пить чай. Мама расспрашивала: кто я, откуда? Небольшой, но очень уютный коттедж Людмилы Александровны стоял справа от тропинки. Она рассказала, как приезжала к сыну погостить, а он каждый раз уговаривал ее: «Мама, давай-ка переезжай ко мне насовсем». Наконец уговорил и построил на участке отдельный дом. Там с ней жили еще старший брат Саши Роберт и его жена Аля.
Потом Саша повел показывать свой дом. На стенах медвежьи шкуры, красивые кожаные диваны. Направо от бильярдной — гостиная с длинным столом и камином. Дальше кухня. Из кухни — баня с маленьким бассейном и душевая. Наверху кабинет со столом, за которым он любил работать, рядом спальня. Я и не подозревала, что очень скоро Сашина спальня станет самым любимым моим местом в этом доме.
Саша сказал, что теперь мы будем жить за городом, а я и не спорила... У нас была очень большая разница в возрасте — почти тридцать лет. Меня это не смущало, наоборот, мне всегда нравились солидные мужчины, умные, состоявшиеся, талантливые, и если вначале я стеснялась, то потом совершенно раскрепостилась. Стала называть его не Александром Гавриловичем, а просто Сашей.
С ним я чувствовала себя как на качелях. Вверх — мне с ним необыкновенно легко, вниз — каждый раз как будто в первый... У меня было ощущение, что Саша живет только на сцене, а в жизни играет. Он же Близнец! Все время разный. В течение дня нет-нет да и вылезет из него какой-нибудь герой. То он — Медведь из «Обыкновенного чуда», то вор в законе из «Next», то игрок Достоевского, то Гений.
Он только за плечи обнимет, а я начинаю, как школьница, краснеть, бледнеть и заикаться. Когда смотрел мне в глаза, у меня горло от волнения перехватывало. Он что-то говорит, я не слышу, пытаюсь сосредоточиться на разговоре, а все мои мысли улетают в спальню.
Саша никогда не будил меня рано. У нас был свой утренний ритуал. Он включал телевизор без звука, лежал рядом, курил сигарету и ждал, когда проснусь. Я открывала глаза, разбуженная его поцелуем. Совершенно голой сбегала вниз на кухню, чтобы заварить его любимый зеленый чай. «Иди ко мне», — протягивал он руку.
Даже когда просто лежал на диване перед телевизором, все это время продолжал работать: в его голове роились миллионы мыслей. Жизнь у него кипит: работают три телефонные линии, вечером спектакль, потом съемки в двух-трех фильмах, гастроли, переезды, перелеты.
Энергия била в нем ключом. Особенно это было видно на сцене. Саша рассказывал, как однажды на гастролях театра в США шла репетиция «Юноны и Авось». На сцене герой, которого играл Абдулов, нес зажженный факел. По всем законам пожарной безопасности эпизод должны были запретить — в Америке с этим было строго. Администрация здания пошла навстречу режиссеру Марку Захарову с одним условием:
— Факел должен быть прикован к руке актера железным браслетом.
— Почему? — удивился Захаров.
— Он запросто может этот факел метнуть в зрительский зал.
И сколько ни переубеждали американцев, что на самом деле актер Абдулов — замечательный, добрый и хороший человек, они стояли на своем: «У него глаза безумные...»
А ведь Абдулова, как он говорил, вычеркивали из всех наградных списков, долго не давали званий. На него писали доносы, жалобы. Отказ читать стихи на XXV съезде партии стоил ему дорого. Директор театра причитал: «Ты никогда не получишь заслуженного!» Однажды сказали прямо: «Абдулову нельзя давать Госпремию, потому что у него нездоровая популярность». А потом звания посыпались как из рога изобилия.
В таком безумии шла его жизнь. И я попала в этот водоворот. В моем Саше мне нравилось все! Я на него смотрела и не видела недостатков, хотя это был уже далеко не тот красавец-мужчина, о котором грезило все женское население страны. Меня вполне устраивал именно этот «комплексный набор»: мужчина с седеющими волосами, морщинами, да еще и табаком от него несет! Всего этого я просто не замечала. Меня страшно возбуждало, что от него «пахнет» испорченным мужчиной. Грехом...
Мы часто устраивали романтические вечера: зажигали множество свечей, залезали в ванну. Любили ходить в чем мать родила Наталия Шаханова/архив «Каравана историй»/из архива В. ЛановскойМы часто устраивали романтические вечера: зажигали множество свечей и залезали вдвоем в ванну. Любили ходить по квартире в чем мать родила. Саше нравилось смотреть на мое обнаженное тело. Я даже за стол садилась не накидывая халатик. Он часто подшучивал надо мной: «Эту грудь обязательно должна видеть вся страна!» Саша хотел, чтобы я снялась в его будущем фильме «Гиперболоид инженера Гарина». Мои формы всегда вызывали к себе повышенный интерес его друзей.
Это было в мой первый приход в «Ленком». Как-то Саша пригласил меня на спектакль «Плач палача», видимо решил показать своим коллегам. У служебного входа сталкиваюсь с Лазаревым-младшим. Услышав, как я говорю: «По пригласительному к Александру Гавриловичу», он оглянулся и внимательно оглядел с головы до ног новую пассию Абдулова.
После спектакля мы с его друзьями-актерами долго сидели в театральном буфете. Вдруг кто-то громко сказал: «Александр Гаврилович, а не много ли вы на себя берете? Не тяжеловато ли вам?», имея в виду мою большую грудь. «Глупая шутка!» — подумала, даже ему потом пожаловалась, а он отшутился: «Да они все завидуют мне!» Почему-то именно в этот момент я почувствовала: все, что происходит между нами, гораздо серьезнее, чем кажется. Я всегда боялась влюбиться. Во мне жил дикий страх — вдруг влюблюсь в кого-то, а он возьмет и умрет? В моей жизни было столько потерь! Еще одной я просто не переживу.
Саша стал для меня всем: и отцом, и другом, и любовником. «Это моя опора!» — думала я. Ведь никого, кроме него, у меня не было. Я слишком долго жила с льдинкой вместо сердца, а Саша обнял меня — и льдинка растаяла. Мне захотелось любви, тепла, маленького глоточка счастья. Слишком много в моей жизни было горя.
Едва мне исполнилось семнадцать, умерла мама. Меньше чем через год за ней ушел папа. Я осталась с девятилетней сестренкой и семидесятилетней бабушкой на руках! Позже умерла и бабушка. Мне пришлось очень резко повзрослеть. Сестру должны были забрать в детдом. Я умоляла инспекторов подождать до моего совершеннолетия. Многие «добрые люди» мне советовали: «Зачем тебе это надо? Ты сама еще ребенок. Отдай сестру в детский дом, там ей будет лучше». Разве такое возможно? Мама перед смертью меня попросила: «Если что-то со мной случится, никогда не оставляй сестру».
Как я пережила эту трагедию, до сих пор не понимаю. Меня словно утянуло в черную дыру. Я не жила, существовала. Как в страшном сне — ничего вокруг не поменялось: те же стены, те же деревья, те же люди. Но все это — ненастоящее, призрачное. Я не понимала: зачем утром чистить зубы, пить чай, говорить о погоде? Какой в этом смысл? Каждую ночь меня мучили кошмары. Просыпалась и не могла вдохнуть в легкие воздух. Мне казалось, что я тоже уже умерла.
На этой земле меня держала только сестра. Вцепилась в меня ручонками и не давала улететь куда-то далеко-далеко, где нет боли, страданий и тоски. Отвлечься от горя помогала работа. Пришлось бросить музыкальное училище, где я училась на дирижерско-хоровом отделении. Надо было кормить сестру. Мы получали крошечную пенсию, но как на нее жить? Я взрослела не по дням, а по часам. Удивительно, но не стала пить, курить, употреблять наркотики, не ударилась в религию. Стойко сражалась со всеми бедами, которые снежным комом свалились на нас с сестрой. Я была ее опорой и не имела права на слабость.
Но так хотелось света, так хотелось вырваться из темноты, которая меня не отпускала! Порой казалось — я начинаю сходить с ума.
Спустя некоторое время у меня появилась возможность пойти учиться. Ранее я окончила модельную школу, потом переехала в Москву. Жила на два города — сестра уже училась в старших классах. Пора было подумать о своей мечте — стать актрисой. И тут я встретила Сашу Абдулова...
Мое «обыкновенное чудо»! Носит меня на руках, помогает во всем, нежно гладит по голове, как когда-то мама. Еще я, наверное, все время подсознательно искала в мужчине то, чего у меня никогда не было, — отцовской любви. Мне очень нужна была поддержка близкого человека, и таким человеком стал Саша. Я потянулась к нему как раненый зверек, которого на полной скорости сбила машина. Мне нужно было зализать раны во что бы то ни стало.
Саша знал, что у меня нет родителей. Наверное поэтому всегда был очень внимателен к моим перепадам настроения. Если заметит, что я грущу, тут же спрашивает:
— Что случилось?
— Ничего. Все в порядке.
Он только по руке похлопает, понимает, что ни за что не пожалуюсь, буду все в себе держать.
Как-то вечером мы сидели с Сашей дома. Вдруг звонит моя сестра. Я, прервав наш разговор, радостно закричала:
Александр Абдулов с шарпеем Геком 7 Дней— У нас будет ребенок!
Саша меня удивленно спрашивает:
— У нас?
— Нет! У нас с сестрой.
Сначала я обрадовалась, а потом мне стало страшно: «Тебе же всего шестнадцать лет. Какой ребенок?! Ты сама еще ребенок». После разговора долго не могла успокоиться. Саша меня утешал:
— Масечка, не переживай, все будет хорошо. Ты же знаешь, что у тебя есть я.
И я успокоилась, а потом даже обрадовалась:
— Пусть уж в нашем семействе будет пополнение.
Саша часто возвращался к этой теме. Все интересовался, как там мой племянник, а однажды с улыбкой спросил:
— А когда в нашем семействе будет пополнение?
— Когда скажешь.
— Роди мне сына. Ну пожалуйста...
И это «роди сына» с тех пор я слышала каждый день.
Я знала, что и его мама очень хотела внуков. Она сама мне об этом не раз говорила.
У Саши не было детей. Он удочерил дочку Ирины Алферовой. Хотя они расстались, надо отдать должное Саше — он растил Ксению как родную дочь. Как-то Ксения приезжала на дачу ненадолго. Зашла, поздоровалась с гостями. Посидела со всеми, о чем-то поговорили, и она уехала. Саша ее очень любил. Она отвечала ему взаимностью и называла его папой. Он рассказывал, что ее родной отец жил в Болгарии. Тот предлагал Ксении приехать к нему, для этого ей надо было оформить документы, признать его своим отцом. Ксения отказалась, сказав: «Нет! Мой папа — Саша».
В Сашиной семье меня приняли как родную. Как-то у нас с Людмилой Александровной зашел разговор. Она знала, что я из Саратова.
— А родители там остались? — спросила.
— Нет. Они умерли. Давно.
Она меня обняла:
— Деточка моя, не переживай. Теперь у тебя есть мама.
И я поняла, что мы теперь одна семья. Однажды у меня невольно вырвалось: «Ну что вы говорите, мам...» Она улыбнулась в ответ. Я поняла, что она не против.
Саша был ее любимчиком. Все разговоры с ней неизменно сводились к нему. Она без конца его как маленького сыночка учила:
— Саша, больше не пей! Саша, не кури! Ложись спать! Вымой руки!
Он привычно «огрызался»:
— Мамуль, ну хватит!
Она все время его увещевала: «Ты работаешь на износ, надо же иногда отдыхать», но в душе гордилась, что сын такой трудоголик, как говорила: «Весь в папу».
Меня всегда восхищали их трогательные отношения. Я не представляю Сашу без мамы, а маму без Саши — они были единое целое. Она очень переживала и боялась за него. Поддерживала меня во всем, особенно если это касалось здоровья сына. В этом она была моей союзницей. Все сокрушалась: «Саша не следит за своим здоровьем, все отмахивается «Да пройдет!» Его нужно куда-то вывезти. Как можно в таком графике жить?»
И действительно, выдержать такой темп было невозможно! Даже простуду на ногах переносил. Саша никогда не ходил по врачам, говорил: «Мне некогда! У меня профессия такая». На самом деле у него на полгода вперед были расписаны все дни. Если простужался, у него был проверенный рецепт от всех хворей: рюмка водки с перцем — размешать и выпить. Выздоравливал моментально.
За что я его уважала, так это за отношение к семье. Маму свою он боготворил. Тащил на себе всю родню, обеспечивал не только брата, но и его дочь, и других родственников.
С Людмилой Александровной мы сошлись очень быстро. Как-то сидим у нее, она показывает альбом с детскими фотографиями сына. Гляжу, на одной из них Саша, совсем пацан, с сигаретой. Я удивилась:
— Он что, так рано стал курить?
— Да они с мальчишками собирали бычки под балконом соседки. Отрывали фильтр со следами губной помады и пускали бычок по кругу, — сказала она, а потом со смехом добавила: — Он был страшным хулиганом! Если в школе окно разбили или кого-то отмутузили, все знали — это Абдулов!
Много рассказывала про его детство. Про то, что очень хотела девочку, — у нее уже было два сына. В роддоме лежала ее подруга, которая родила третью девочку, и они всерьез решили с ней поменяться: мама Саши отдаст ей мальчика, а та ей девочку. Слава богу, посоветовалась с мужем и тот быстро вправил ей мозги, так что обмен младенцами не состоялся.
Еще рассказывала, каким он был двоечником и хулиганом в школе. Как однажды сорвал контрольную по математике. В то время шел конфликт на острове Даманском. Саша проник в школьную радиорубку и громко объявил, что идет война с Китаем. Рассказывала, как собирал с одноклассниками хлопок, а еще был чуть ли не ударником коммунистического труда. Проявлял изобретательность: то мочил хлопок, чтобы он был тяжелее, то подкладывал в мешок камни.
Саша плохо учился. Старший брат, по рассказам, даже выстриг у младшего волосы, чтобы тот сидел дома и занимался, однако учебникам он предпочитал спорт. Всерьез увлекался фехтованием, даже был мастером спорта. Это впоследствии ему пригодилось в актерской профессии. На съемках фильма «Обыкновенное чудо» Абдулов фехтовал сам, без дублеров. Но его судьба была предопределена. Как он любил шутить: «У отца было три сына — два умных, а третий... актер». Да и было в кого. Его отец был главным режиссером Ферганского русского драматического театра. Мальчик в пять лет вышел на сцену в спектакле «Кремлевские куранты».
Это был уже не просто роман — скорее похоже на семейную жизнь. Мы давно уже живем под одной крышей, ложимся спать в одну постельСаша поступил в ГИТИС. Он рассказывал, как трудно ему, провинциалу, приходилось в Москве: «По ночам разгружал вагоны, долго жил в общежитии, снимался в массовках». Хотя о плохом он старался не говорить, развлекал меня смешными рассказами. Вот, например, был случай. Они с Сергеем Гармашом со съемок ехали в Москву на церемонию премии «Ника». Сидели и курили, запершись в купе. Проводница взяла и вызвала наряд милиции. Друзей ссадили на ближайшей станции, да еще и как следует отмутузили.
Роберт с Алей только ночевали в мамином коттедже, а так весь день крутились в Сашином доме. Это была хорошая дружная семья. Старший брат Саши был на пенсии, Аля тоже не работала. Саша их очень любил, несмотря на то что они с братом часто сталкивались характерами — оба были взрывными. Наверное, самолюбие Роберта задевало то, что Саша обеспечивает всю семью.
Они не ругались, но стычки между ними были. Если вдруг Саша что-то не то скажет Роберту, тот за словом в карман не лез, тут же отвечал достаточно резко. Может, братья с детства боролись между собой за первенство? Хотя... Саша уже давно это первенство выиграл. Наверное, Роберту было неприятно осознавать, что Саша — на первом месте. Он — знаменитость! Глупо это оспаривать. Факт есть факт.
Кстати, Роберт всегда за меня заступался. Они с Алей меня очень любили. Помню, как он всегда обрывал шуточки или комплименты гостей в мой адрес: «И даже не смотрите сюда! Это наше!»
Однажды, помню, он с Сашей из-за меня поругался. Как-то мы с Алей стояли у плиты и что-то готовили. Я все время подбегала к Саше и спрашивала: правильно ли я делаю? Когда бросать овощи? Вдруг Роберт с усмешкой сказал, мол, вот Вика бегает, прыгает перед тобой, старается тебе угодить.
— Ты эксплуатируешь девчонку! Она тут что, домработница?
Саша с ехидцей ответил:
— Неужели? Как ты метко подметил! А может, я без тебя разберусь?
Роберт всегда ворчал, когда приезжали гости и накрывались столы. Он считал, что брат бросает деньги на ветер, но бороться с этим было бесполезно. Саша приезжал после работы очень уставшим. Ему бы отдохнуть, а тут еще и застолье.
Наш дом был очень гостеприимным. Саша любил широко встречать гостей, а они приезжали на дачу каждый день, часто привозили подарки. Однажды сам Калашников подарил ему сувенирный экземпляр АК, Саша очень гордился его дарственной надписью.
Много бывало бизнесменов, спортсменов, известных актеров. Сергей Соловьев, Сергей Никоненко были частыми гостями. Никоненко приезжал поиграть с Сашей на бильярде. Маленького росточка, очень смешливый. Они часами гоняли шары под водочку. Никоненко был соседом Абдулова по даче на Валдае. Они и там встречались. Например звонит Саша Никоненко:
— Петрович, скажи, сколько должны вариться хинкали?
— Минут семь-восемь...
— А ты намек понял? Приходи.
За Никоненко тянулись и другие гости. По праздникам приезжало много его друзей. Саша по этому случаю всегда покупал огромные петарды и устраивал фейерверк. Он рассказывал, как двадцать девятого мая праздновали его день рождения. Это всегда отмечалось широко. Однажды его друзья нарядились пионерами, зачитали ему грамоту. Потом во двор внесли палатку, мол, пойдем в поход — а там сидела обнаженная девушка.
Саша не умел говорить красивые тосты, никогда не был оратором. Травить байки, рассказывать анекдоты он умел и любил. Застолья проходили необыкновенно шумно и весело. Говорили обо всем: о рыбалке, о девушках, о том, кто какой дом построил, о футболе. Саша терпеть не мог серьезных философских разговоров.
Вспоминал, как ему под местным наркозом делали операцию на ногах. Внезапно ему стало плохо. Медперсонал поспешил разнести новость, что Абдулов умер. На следующий день к нему в палату примчался его друг Рустам Ибрагимбеков. Каково же было его удивление, когда он увидел лежащего под капельницей Сашу: в одной руке тот держал стакан виски, в другой сигарету.
Рассказывал, что, оказывается, пробовался на роль д’Артаньяна, а его друг Мартиросян на Портоса, но их не утвердили. Режиссер Юнгвальд-Хилькевич ему потом сказал: «Понимаешь, все зависит от Фрейндлих. Ты ей не понравился — «у мальчика влажные руки, мне это неприятно». Понятно, что это был всего лишь предлог...
Саша был очень хлебосольным. С ним было «вкусно» жить, слово «вкусно» было его любимым: «А ты пробовала это? Знаешь, как вкусно?! А огурчики соленые, а плов, а наливочка...» Рассказывал, что родители ему из Ферганы в прежние времена присылали ханский рис, хлопковое масло и он собственноручно готовил изумительный плов. Сам колдовал над огромным казаном, который занимал на плите все четыре конфорки.
Роберт всегда за меня заступался. Они с Алей меня очень любили из архива В. ЛановскойСаша любил, чтобы вокруг него было много народу, это был вечный праздник. За столом я всегда сидела рядом, поддерживала разговор, ухаживала за ним. Вскакивала по малейшему поводу: кому-то тарелку принести, стаканы помыть. Он меня все время хватал за руку: «Да сядь ты, посиди. Что ты без конца бегаешь?!» — и усаживал насильно рядом. Мне же хотелось ему услужить, угодить, сделать приятное. Окружить теплом.
Он спал по три-четыре часа. Гости до утра, а с утра работа. Постоянные репетиции в театре, гастроли, спектакли, съемки, а потом тусовки, дружеские посиделки, рестораны, казино.
Саша был страшным трудоголиком. Театр и кино были для него смыслом жизни. Никогда не видела его зубрящим роль. Он был мастером импровизации. Помню, рассказал мне историю о том, как за ночь выучил огромный текст. Это было нереально! Но с тех пор, как с юмором замечал, таких подвигов больше не совершал. «Мне всегда тяжело давалось заучивать роль. Иногда я выхожу на сцену и ничего не помню. И вдруг откуда-то слова в памяти всплывают», — говорил он.
Да и сценарии, как правило, читал по диагонали. Есть история, как он встретил после выхода фильма «Десять негритят» режиссера Говорухина в Доме кино.
— Слав, а кто там убийцей оказался?
Его же персонажа в самом начале убили. Он отснялся и уехал.
— А ты что, сценарий не читал?
— Читал, но только свою роль.
Режиссеры знали об этом и развешивали вокруг съемочной площадки плакаты с его текстом.
Саша выкуривал по две пачки в день. Как только заканчивался дубль, хватался за сигарету. Я с рвением боролась с его курением, но безуспешно, он не мог бросить эту пагубную привычку. Помню, как мы однажды разговорились с Сергеем Соловьевым. Саша много снимался в его картинах, они крепко дружили. Сережа рассказал мне историю, как Саша решил бросить курить и тут же поправился на двадцать килограммов! «Саше на здоровье плевать, а тут под угрозой была работа. Он боялся, что его разнесет и он станет невостребованным», — сказал Соловьев.
Боролась с его хронической усталостью. Предлагала: «Саш, давай поедем куда-нибудь. Тебе надо подлечиться». Но он не мог уже остановиться. Пахал и пахал.
Пытался расслабиться игрой. Однажды после спектакля предложил: «Давай посидим в казино?» Я согласилась. Он сел за игральный стол и... пропал! Посмотрела на него и испугалась: сейчас он может проиграть последние штаны. До сих пор эта картина у меня перед глазами: сидит Саша за столом с рулеткой, перед ним стакан водки. И началось! Водка — ставки — водка — ставки.
— Пойдем отсюда, — попыталась я его увезти.
— Сейчас, сейчас... — лихорадочно отвечал Саша.
Тут подлетели какие-то фотографы, стали его снимать, Саша потребовал, чтобы их выгнали. Я вдруг поняла, что казино для него — тот же театр! Он эмоционально реагировал и на проигрыш и на выигрыш. Кричал, ругался, яростно спорил с крупье, и пока не спустил все деньги, мы оттуда не ушли. Мне так там не понравилось, что я зареклась туда больше ходить!
Как-то рассказал об одном случае. Он снимал «Бременских музыкантов & Cо» в Египте. Закончились деньги, съемка остановилась, и целую неделю Саша каждый день ходил в казино. Выиграет пятьсот долларов и раздает деньги съемочной группе. Выбора другого не было. И что удивительно — ни разу не проиграл! Он знал, что делал это не для себя! Однако чаще всего Саша проигрывал. Например однажды свой гонорар — тысяч двадцать пять долларов — спустил в казино гостиницы «Ленинградская». Его друг Мартиросян рассказывал, что Абдулов выиграл на его глазах тридцать пять тысяч. Он его пытался оттащить от игрального стола, но тот за сорок минут все проиграл.
Ну как рожать ребенка при таком образе жизни? Это нереально! Когда заходил разговор о детях, я говорила:
— Да-да... Но для этого надо отдохнуть и заняться своим здоровьем.
Он отвечал:
— Вот сейчас закончу репетировать, и мы обязательно поедем отдыхать.
Поначалу я верила ему. Думала, что он говорит искренне, готов взяться за это со всей ответственностью. Но одного желания иметь детей мало. Я старалась изменить его образ жизни, и мне казалось, что смогу это сделать.
Прошло несколько месяцев моей жизни во Внуково. Это был уже не просто роман — скорее похоже на семейную жизнь. Мы давно уже живем под одной крышей, ложимся спать в одну постель, вместе завтракаем, ужинаем. Мне захотелось семьи. И именно с ним. Самой обыкновенной семьи, где есть папа, мама и ребенок.
Главное, что я ему доверилась. Думала, он хочет ребенка, хочет семью. Обещал: «Мы поедем отдыхать, на Валдай, я брошу курить...» — а потом и обещать перестал. Саша не делал мне предложения выйти за него замуж, но это был вопрос времени. И потом, предложение родить ему ребенка было для меня важнее. Но тут опять гости, застолья, опять бессонные ночи...
Саша — это мое «обыкновенное чудо»! Александр Абдулов и Евгения Симонова в фильме «Обыкновенное чудо» VOSTOCK PHOTOЯ понимала, что нахожусь под пристальным вниманием его окружения. Одни рассматривали меня как новую Сашину пассию, другие видели во мне объект вожделения. Все чаще я замечала на себе оценивающие взгляды Сашиных приятелей.
Саша все видел, но, наверное, ему это льстило. Все мужики любят хвастаться девушками, машинами, часами. Если я жаловалась, говорил: «Мась, а чего ты хотела? Красивая девушка с формами. Ну и какую реакцию ждешь?» Я привыкла к мужскому вниманию, но здесь была другая ситуация: это была моя семья и мне не хотелось, чтобы кто-то туда вторгался.
Я никогда никому не давала повода. Если со мной кто-то заигрывал, тут же ставила на место и ни на кого не обращала внимания. Мужчин же это только еще больше разжигало...
Многие все же позволяли себе со мной заигрывать. Помню, как-то на дачу приехали его друзья из Астрахани. Напротив сидел парень и активно гипнотизировал меня, просто поедал глазами. Сидит и слюни пускает.
Саша все это наблюдал издалека. Молча. Он не мог прямо мне сказать, что ревнует. Я понимала, что он никогда в жизни в этом не признается. Он же король! А король не привык ревновать, ревнуют только его. А может, он меня проверял: вдруг я поддамся?
Однажды была неприятная ситуация. Сашины знакомые подвозили меня до города, а потом невзначай предложили пойти с ними в ресторан, но я не согласилась. Мне казалось, это непорядочно по отношению к Саше — приглашать его девушку в ресторан без него.
Я не стала ему об этом рассказывать. Зачем? Вызвать ревность? Я и так знала, что он меня ревнует. Чувствовала.
Еще когда мы жили на Гиляровского, был один случай. Кто-то из гостей сказал мне комплимент, я кокетливо ответила. Когда все уехали, Саша завелся.
— Все понятно. Заигрываешь?
— С чего ты взял?
— Я все видел!
— Что ты видел?
— Как ты ему глазки строила.
— Что ты выдумываешь? Это же смешно! У меня есть ты! Или ты считаешь, я с тобой, потому что ты — Абдулов? И вообще, не такой уж ты великий актер!
Сказала это неожиданно резким и категоричным тоном. Он не ожидал такого грубого ответа. Молча встал с дивана и ушел в спальню. До утра мы не разговаривали. Я сама испугалась того, что сказала. Вдруг поняла, как обидела Сашу. Такие вещи говорить мужчине нельзя. Я ведь знала, что для него это больной вопрос. Утром попросила у него прощения.
Мы трогательно помирились. Но бывали дни, когда он выдавал звезду: я — такой, я — сякой! Не любила его таким. Быстро прятала его «корону» под кровать. Саша был очень простым в общении, но если его кто-то задевал, разговор круто менялся. Мгновенно ставил зарвавшегося собеседника на место.
Меня необыкновенно тянуло к нему, но он не поспевал за моей пылкостью и страстностью. Я знала, что и как его будоражит. Порой «включала игру»: сидела, попивала вино, ни с кем не общалась, ни на кого не смотрела. Даже на него. Мужчины тут же летели как мухи! Я знала, что внимание других мужчин, обращенное на меня, его сильно злит. Он страшно от этого заводился.
Однажды кто-то из гостей оказывал мне повышенное внимание и Саше показалось, что я заигрываю. Когда мы остались наедине, он страстно и нежно взял меня за горло и тихо сказал на ушко: «Убью!» Увидела его белые от бешенства глаза и поняла: точно убьет... Я поняла, как подогревать его ревность. Ревность, в свою очередь, его страшно возбуждала, а мне только это и нужно было.
Как-то со мной на дачу приехала подружка. Опять были гости. Играла музыка. Мы с ней дурачились, танцевали. Устроили шутливые эротические танцы. Наверное, я заигралась. Вначале все хи-хи, ха-ха, а потом он резко надулся.
— Саша, в чем дело?
— Ах, в чем дело? Не понимаю, что это у вас за танцы такие? Может, я здесь лишний?
Смешно сказать, но Саша всерьез приревновал меня к подруге, а вот то, что я его совсем не ревную, его задевало. При мне много раз ему звонили какие-то женщины. Он всегда уходил разговаривать в другую комнату. Меня подкупало, что Саша не говорит с ними при мне. Все остальное меня не интересовало.
Никогда не расспрашивала его о прошлой жизни. Зачем? Все, что было до меня, не имело значения. Я себя слишком уважаю, чтобы копаться в чужом нижнем белье. Но однажды случайно стала свидетельницей одной сцены.
Во Внуково ему постоянно звонила какая-то девушка. Как-то к телефону подошла Аля.
— Саш, тебя какая-то Юля спрашивает...
— Меня нет, я улетел!
Не стал с ней разговаривать. Прошел год. Однажды утром открыла глаза — рядом лежал Саша и курил сигарету. Беззвучно работал телевизор. Сегодня опять будут гости. Сигареты, выпивка, застолье...
В том самом пиджаке, в котором Саша снимался в фильме «Гений» из архива В. ЛановскойЯ поняла: у меня нет больше сил бороться с ветряными мельницами. Молилась, чтобы хотя бы один день мы остались одни, но обязательно кто-нибудь приезжал. Ну когда это закончится? «Сейчас, подожди, все будет, только вот это сделаю, потом то...» — привычно обещал Саша. Увы, это были только разговоры, он ничего для этого не делал. Ребенок — это не шутка. Для его появления на свет надо подготовиться. Саша работал и днем и ночью, а это колоссальные нагрузки на организм.
Заниматься спортом, бегать по утрам, чтобы войти в форму, — это был не его вариант. По утрам были... сигареты. Он сильно кашлял, у него постоянно болели ноги, часто вечерами я делала ему массаж стоп. Потом как-то раз увидела, что утром он вместо чая пьет водку. Мои иллюзии рассеялись. Воздушные замки рухнули. «Так жить нельзя», — думала я. Он же торопился жить и не задумывался о последствиях. Что-то когда-то будет — ну что об этом думать?
Свободного времени оставалось все меньше и меньше. Один день тусовка, на другой — день рождения, на третий — ресторан. Я устала от такой жизни. Одни и те же лица, одни и те же разговоры. Мне не хотелось больше ни пить, ни гулять, ни... Как-то я даже его попросила: «Давай не поедем в ресторан? Не хочу. Проведем вечер вместе». Но когда мы приезжали домой, снова приходили гости.
Наши отношения стали портиться, мы ссорились. Я настолько увлеклась им, что совсем забыла о своей карьере. Подруги смеялись: «Ну ты даешь! Не воспользоваться тем, что с таким артистом познакомилась?» Моим педагогом по актерскому мастерству стал Абдулов. Я многому у него научилась. Видела, как он относится к работе, какой это нечеловеческий труд, как мало спит. Часто повторял: «Тебе не надо этому учиться, ты и так все умеешь». Я приезжала к Сергею Соловьеву на консультацию по просьбе Саши. Он сказал: «Нужно сделать портфолио и отправить на «Мосфильм» в их базу данных». Мне же казалось, что я успею этим заняться. Главное сейчас наша с Сашей жизнь. Семья для меня — это святое: «Вот рожу, а потом и займусь актерской карьерой».
Саша прекрасно знал, что у меня не было никаких корыстных целей. Я никогда ничего не просила, но понимала: если что-то попрошу, мне это дадут. И я точно знаю, что и в нем не было ни капли расчета и цинизма. Саша никогда меня не содержал, на жизнь я зарабатывала сама. Пыталась заняться бизнесом, раз уж с кино у меня не получилось. Платила за свою съемную квартиру, помогала сестре с племянником деньгами. Он мог купить продукты, цветы или подарок мне, но я никогда не жила на его деньги. У Саши вечно были проблемы с деньгами. Он просаживал огромные суммы в казино, а еще много вкладывал в свой дом во Внуково. Не надо забывать и о том, что он содержал всю семью.
Увы, он не готов был сделать над собой усилие, а я не готова была это терпеть. Поняла, что больше так жить не хочу. Ему был необходим допинг: спектакль, казино, застолье. Он жил так, словно каждый день — последний. Саша видел, что со мной что-то происходит: сижу рядом за столом, а на самом деле где-то уже далеко. Не с ним. Я устала от бесконечных обещаний, от пустых слов, и все разом рухнуло. Мы разошлись накануне его дня рождения. Я собрала вещи и уехала к себе на съемную квартиру. И удивительно: меня не тянуло обратно, я не скучала по нему. Какое-то время мы созванивались, а потом сказала:
— Я уезжаю в Европу. Мне надо отдохнуть.
— Хорошо...
Договорились созвониться, как только вернусь, но я уже знала, что у нас нет будущего: «Поживу за границей, так быстрее забуду Сашу». Один раз ему позвонила оттуда и сказала, что остаюсь. Жила у родственников в Бельгии, подумывала там остаться навсегда. Больше мы не созванивались.
Прошло время. Слышала, что он женился. На девушке по имени Юля. И я вспомнила о тех звонках во Внуково. Наверное, это была она... Я узнала об их свадьбе случайно. Видела фотографии в журналах, читала, что она ждет ребенка. А потом он умер. Знала бы, что Саша так серьезно заболеет, несмотря на все его капризы, заставила бы его лечиться... Как-то прохожу мимо киоска, а в витрине газеты с броскими заголовками: «Родственники Абдулова подрались из-за наследства!», «Маму Абдулова выгнала из дома ее невестка!»
Мне очень жаль, что так получилось. Больше не приедет в этот красивый дом Саша, больше не живет там его мама и семья Роберта. Больше не соберется его любимая большая семья за длинным щедро накрытым столом. Мама и Роберт с Алей навсегда покинули Внуково. Мог ли Саша, вложивший всю душу в этот дом, построенный для семьи, ожидать такого поворота? Из всей большой семьи осталась только одна Аля.
Ему был необходим допинг: спектакль, казино, застолье. Он жил так, словно каждый день — последний Persona StarsЯ хотела приехать в Иваново, проведать его маму, но так и не успела с ней попрощаться. Помню, как после смерти Саши виделась с ней. Она еще жила с Робертом и Алей во Внуково. Передо мной открылись ворота. Я увидела красный кирпичный дом с белыми окнами, в котором была когда-то счастлива. Прошла по дорожке, потом свернула направо — к маленькому коттеджу. Вдруг вспомнила, как именно сюда, в дом его мамы, я вошла в первый свой приезд.
Мы сидели с Людмилой Александровной, пили любимый Сашин зеленый чай, вспоминали его. Она, утирая слезы, говорила, что они все переезжают жить в Иваново, и вспоминала Сашины слова: «Знаешь, мама, о чем я мечтаю? Вот стою я у окошка своего кабинета и смотрю, как ты по тропинке идешь и держишь за ручку маленькую Женечку».
У Саши была трагическая жизнь, хотя по нему никогда этого не скажешь. Балагур, баловень жизни, любимец женщин, удачливый известный актер. Но все было совсем не так.
Страшная мистическая примета. Саша во время похорон отца положил ему в гроб семейную фотографию. Говорят, что потусторонний мир постепенно забирает всех, кто изображен на этом снимке. Так и получилось. Отчасти наши жизни были схожи. Через два месяца после смерти его отца катастрофически нелепо погиб средний брат. Добрейшей души человек. Его избили до смерти какие-то хулиганы в Фергане за то, что он не хотел отдавать фотоаппарат. Когда я узнала об этом, мне стало страшно. Ощутила кожей, что у их семьи началась цепь потерь. Потом ушел Саша, за ним Роберт, мама.
С тех пор прошло много лет. Как-то я смотрела документальный фильм про Абдулова. Его сняли после нашего расставания. Он сказал одну фразу, которая многое мне объяснила: «Вроде бы все есть — и мама жива, и все родные рядом, и востребован. А все время страх — вдруг ты не будешь нужен?» Это был главный страх его жизни, он боялся этого, спешил прожить не одну, а несколько жизней, причем на предельной скорости.
Еще где-то грустно сказал: «Страшное дело — пленка. Человека уже нет, а он на экране».
Я не верю в случайности и совпадения. А в судьбу? Да!
P. S. В Иваново к Але я съездила. Она очень обрадовалась, увидев меня. И подарила мне белый пиджак Саши, в котором он снимался в фильме «Гений». Я поднесла его к лицу, вдохнула запах — а он по-прежнему Сашиными сигаретами пахнет...
Статьи по теме:
Комментарии (0)