«В их доме для предательницы нет места» — мать указала на дверь

— Что значит — не собираешься поступать? — мать, услышав слова Алисы, побледнела и машинально прижала руку к груди, словно надеялась удержать сердце, готовое выпрыгнуть.

Отец отложил газету и уставился на дочь таким тяжелым взглядом, будто пытался прожечь ей дыру в душе.
В его взгляде было всё — и ярость, и разочарование, и какая-то усталая обреченность.
Он перевел глаза на шкаф, где на дверце висели старые, потемневшие от времени ремни — молчаливое напоминание о «воспитательных методах» прошлого.

Еще пару лет назад Алиса бы съежилась, опустила голову, бросилась в комнату и зарылась лицом в подушку, чтобы не слышать окриков.
А теперь?
Теперь — ничего. Ни страха, ни вины.
Пусть попробует.
Если дернется — заявление в полицию написать недолго. А если дойдет до рукоприкладства, она сдачи даст. Не семилетняя девчонка, чтобы «воспитывать».

— Не пойду я в этот ваш университет. Нашла работу по специальности, без вышки берут. А если потом для повышения понадобится — можно и заочно доучиться, — спокойно произнесла она, скрестив руки.

— Заочка? Это не учеба, а издевательство! — вспыхнула мать. — Человеку нужно настоящее образование, а не эти твои бумажки.
Она замолчала, посмотрела на дочь пристально и прошипела:
— Так ты всё это заранее придумала?

— Думай, как хочешь, — пожала плечами Алиса.

Она не собиралась объяснять, что именно так и было.

— Да оставьте вы ее, — вмешался брат. — Как с упрямством родилась, так с ним и помрет.

Алиса лишь усмехнулась. Ну конечно, «мамина гордость» и «опора отца» снова тут как тут — защищать «семейные принципы» и попинать «неудачницу».

Она никогда не считала себя неудачницей. Просто шла другим путем. А уж кто прав — время покажет.

Родители, похоже, решили, что ждать этого «времени» не стоит.
Через несколько дней после скандала мать торжественно объявила, что «в их доме для предательницы нет места».
Отец кивнул молча.

Громкие речи Алиса слушала, не сдерживая хрипловатого смешка.
Перед тем как уйти, она все же добавила — прямо, без обиняков — где именно видела их «материнские наставления».

Она и не ждала, что родители поймут.
Но где-то в глубине души теплилась наивная надежда: вдруг им важнее дочь, чем выдуманные «нормы» и «идеалы»?

С детства Алисе внушали, что счастье начинается с диплома.
Что без него жизнь — пустая.
Она верила. А потом начала замечать, что что-то не сходится.

Вот у их учительницы есть высшее образование, а получает она копейки.
Вот продавщица с дипломом экономиста сидит за кассой.
А соседка, которая делает маникюр, зарабатывает втрое больше.

Мир рушил родительские догмы.
Она видела, как выпускники вузов толпами метались по собеседованиям, соглашаясь на любую подработку.
А ведь когда-то все они мечтали «строить карьеру».

И тогда Алиса поняла простую вещь: диплом сам по себе ничего не значит.
Он не гарантирует счастья, не спасает от бедности и не делает человека умнее.

Если относиться к учебе лишь как к способу зарабатывать, то это то же самое, что мечтать «выйти замуж за богатого».
Случай решает больше, чем старание.

Учеба ей никогда не давалась легко.
Так зачем тратить годы ради бумаги, если можно заняться тем, что действительно получается?

Планы свои Алиса держала при себе.
Дома она нарочно вздыхала, жаловалась: «ОГЭ тяжело, а ЕГЭ, говорят, вообще кошмар».
И добавляла невзначай: «Вот повезло тем, кто после колледжа поступает без ЕГЭ, да еще и на второй курс…»

Родители заглотили наживку.

Выбор оказался удачным.
Она готовила с детства, но только на практике поняла, насколько ей это близко.
Преподаватели хвалили, одногруппники просили рецепты.
А через месяц после получения диплома она уже работала — не где-то, а в хорошем ресторане.

Снимать жилье было дорого, но зато она чувствовала себя свободной.
Родители, конечно, считали, что без «корочки» она «опозорила семью», но Алиса махнула рукой.
Жизнь у нее одна, а чужих амбиций — море.

Связь с родными прервалась на долгие годы.
Номера она не меняла — просто не звонила первой.
Не она ведь поставила точку.

Как-то вечером, выходя с работы, она столкнулась с девушкой брата.
— Алиса? — удивилась та. — Сколько лет!
— Да вот, живу, работаю. А ты?
— Мы с Антоном расписались. Ипотеку тянем, двое детей. Я бухгалтерию по удаленке веду.

Они поболтали минут десять.
— Подвезти тебя? — предложила Алиса.

В машине Нина молчала, рассматривала салон и вдруг спросила:
— А ты замужем?
— Нет, — ответила Алиса коротко.

Больше они почти не говорили.
А вечером зазвонил телефон. На экране — «Антон».

— Ну привет, сестренка. Совсем забыла семью? — голос брата звучал натянуто-дружелюбно.

— А что, вы же сами отказались, — спокойно ответила она. — Зачем навязываться?

— Ну мало ли… Помириться можно было бы. Мы ведь простили бы, если узнали, что ты хорошо устроилась. Машина, квартира…

— Ипотека и кредит, — отрезала Алиса.

— Да у всех сейчас кредиты, — отмахнулся он. — Но ты-то живешь лучше, чем я. Детей нет, на себя работаешь. Судя по фото из отпуска — не бедствуешь.

Алиса поняла, зачем он звонит.
— Да, живу неплохо, — спокойно сказала она. — Но тебе помогать не собираюсь. Мы чужие люди.

— Старые обиды можно было бы и забыть, — буркнул Антон.

— А ты попробуй. Может, глаза откроются, — холодно ответила она.

— Слишком много гордости для обычной поварихи, — фыркнул он. — Думаешь, раз чуть выше вылезла, лучше меня стала?

— А ты ведь сам веришь, что твой диплом делает тебя выше меня. Так почему я должна думать иначе? — усмехнулась Алиса.

Он повесил трубку.
Потом звонил еще, вместе с родителями, но она не брала.
Когда поняла, что им нужны не отношения, а деньги — заблокировала всех.

Без высшего образования она прекрасно справлялась.
Работа, друзья, редкие путешествия — всё было по-человечески, спокойно, по-настоящему.
Без «семейки» — тоже легче дышалось.

А те, кто твердил, что родителей нужно чтить любой ценой, могли идти туда же, куда Алиса когда-то отправила проповедников «высшего образования».
Потому что уважение — не обязанность, а чувство.
И если в семье забыли, что любовь важнее диплома, то никакой «культ почитания» этого не исправит.