«Хорошо помню, как к дедушке приезжали люди на «Волгах» и «Чайках». Когда смотрела фильм «Крестный...
Тереза Дурова Екатерина Воробьева«Хорошо помню, как к дедушке приезжали люди на «Волгах» и «Чайках». Когда смотрела фильм «Крестный отец», вдруг поняла, что где-то я это видела: как к пожилому человеку приходят люди, как он сидит, а они стоят… Именно так все и происходило у нас дома!» — вспоминает народная артистка России, режиссер и художественный руководитель «Театра Терезы Дуровой».
— Тереза Ганнибаловна, история вашей легендарной семьи достойна сериала. Брат вашего прадедушки Анатолия Леонидовича Дурова — Владимир Дуров — организовал тот самый «Уголок дедушки Дурова». Ваша мама Тереза Васильевна — знаменитая дрессировщица, народная артистка России. Вы, наверное, выросли на манеже...
— А вот и нет! Когда мне было года два, родители (папа у меня тоже дрессировщик) отвезли меня, свою единственную дочку, к родителям отца в Баку. Ведь жизнь на манеже — это сплошные гастроли. В СССР были стационарные здания цирков, а программы и труппы в них постоянно обновлялись. И артистам (и людям, и животным) все время приходилось переезжать в новый город. Руководил процессом в масштабах огромной страны «Союзгосцирк», а в нем — отдел формирования программ, который и распределял сотни артистов по городам. В мегаполисах — Москве, Ленинграде, Киеве, Минске — номера показывали по полгода. В мелких городах меняли раз в 2—3 месяца. А встречались все цирковые в Москве: почти все железнодорожные или авиамаршруты проходили через столицу. В «Союзгосцирке», на лестничном пролете между первым и вторым этажом, был большой подоконник, на котором любили приземляться цирковые дети. Там всегда сидел кто-то из знакомых.
На гастролях артисты жили либо в плохих общежитиях (других не было), либо в дешевых съемных комнатах. А порой прямо в цирке — в гримерках, потому что надо было постоянно ухаживать за животными, особенно если они болеют. Вот мои родители и решили, что дочке лучше расти в Баку, где тепло, солнце, фрукты. И я действительно росла как принцесса — в огромной квартире. У меня был персональный фотограф, который фиксировал важные моменты моей жизни. И даже арбузы были персональные! В начале лета меня привозили на бахчу, я выбирала самые красивые экземпляры, на их кожуре вырезали мои инициалы, и, когда арбузы созревали, их привозили к нам домой.
Прадед Терезы Ганнибаловны Анатолий Леонидович Дуров... из личного архива Терезы Дуровой
...и его правнучка Тереза Ганнибаловна Дурова. 1968 г. из личного архива Терезы Дуровой— Кем были ваши бабушка и дедушка?
— Дедушка работал директором универмага, еще возглавлял охотничий магазин — единственное место, где можно было легально приобрести стрелковое оружие. Ни одно ружье в Баку не продавалось без его участия. У деда и у самого была прекрасная коллекция ружей. Азербайджанское правительство отправлялось на охоту в его компании. Хорошо помню, как к дедушке приезжали люди на «Волгах» и «Чайках». Когда смотрела фильм «Крестный отец», вдруг поняла, что где-то я это видела: как к пожилому человеку приходят люди, как он сидит, а они стоят… Именно так все и происходило у нас дома! Женщины в мужских разговорах участия не принимали, выходили из комнаты. Вообще-то бабушка была очень модная и энергичная женщина, работала секретарем-машинисткой в Баксовете — мэрии по нынешнему. Дедушка никогда не запрещал ей работать, иметь какую-то свою жизнь. Просто, когда к нам приходили гости, она, как и другие женщины, не садилась за стол с мужчинами. И я считаю это абсолютно нормальным! Не понимаю желания дам постоянно быть рядом, когда к мужу приходят друзья. У женщин ведь свои разговоры, у мужчин — свои...
— На каком языке говорили в семье?
— Дедушка знал и армянский, и азербайджанский, и турецкий. Но со мной все общались по-русски. Причем в детстве у меня был довольно сильный акцент и множество слов из лексикона лабухов — джазовых музыкантов. С нами жил Володя — брат папы, который играл в джаз-банде. Поэтому я понимала, что пахан — это папа, кирять — выпивать, берлять — есть, а башлять — платить... Эта прекрасная, беззаботная страница моей жизни закончилась, когда в 10 лет я захотела жить с родителями. Новая, цирковая, среда была очень интересной. Прежде всего благодаря моей безумно красивой маме. Тереза Дурова была ростом 150 сантиметров, носила обувь 33-го размера, но, когда выходила на манеж, возникало ощущение, что ей там мало места. От нее нельзя было отвести глаз, слоны и верблюды как бы отходили на второй план. Вот она — актерская харизма... В цирке у меня быстро развилось чувство ответственности. Я должна была убирать в клетках у лисиц и куниц, мыть там пол, менять опилки, нарезать мясо в суп для собак (а для поросенка мы варили кашу — такую вкусную, что я ее и сама с удовольствием ела). И попы обезьянам подтирать приходилось. Я вставала в пять утра, чтобы успеть все сделать перед школой.
Родители Терезы Ганнибаловны — Тереза Васильевна Дурова и Ганнибал Владимирович Наджаров. 1967 г. Вячеслав Ун Да-син/ТАСС— Вас не угнетала черная работа?
— Да вы что! Для меня самым большим наказанием было, что меня не пустят на конюшню (так в цирке называют любое помещение, где находятся животные — лошади, зебры, верблюды, пони, обезьяны, слоны, попугаи, пеликаны)... Выполняя свою часть работы, мы, дети, входили в цирковой клан, становились полноправными членами сообщества, с которыми считаются и которых не жалеют. Вопрос стоял не так: «Что ж ты, деточка, не дала еды лисичке?» А вот так: «Если ты ее не покормишь, она завтра сдохнет!» Цирковые дети росли самостоятельными. Вот я из-за гастрольной жизни сменила 69 школ, и в каждую устраивалась сама. В новом городе узнавала, где ближайшая, и с документами шла к директору: «Я из цирка, мне надо в такой-то класс, вот мой дневник, вот табель». До уроков занималась с животными, потом бежала в школу, затем снова на конюшню, а между делом в гримерках делала уроки. Школы в СССР, к слову, были очень разные. В Сочи почему-то девочкам не разрешали прическу «хвостик», только косички. В Батуми надо было ходить в темных — коричневых или черных — чулках. А в Ташкенте меня поразило, что люди не делали мне замечания из-за мини-юбки. В Москве старшее поколение постоянно ворчало, а для узбекских бабушек я просто не существовала. Такое игнорирование, презрение было настолько неприятно, что в Ташкенте я быстро переоделась в платья нормальной длины...
— Цирковые артисты были обеспеченными людьми?
— Так случилось, что основоположники нашей династии, мои прадеды Владимир и Анатолий Дуровы, в жизни разошлись. Старший брат после революции остался в Москве. И ему удалось сохранить квартиры, фамильный антиквариат, дорогую мебель. А нашей ветви — потомкам Анатолия — довелось блуждать по разным городам. И в 30-е годы все, что у нас было — в том числе бриллианты и прочие ценности, пришлось продать. Бабушке Марии Анатольевне и ее мужу надо было за свой счет покупать животных, чтобы их дети могли развивать аттракцион, продолжать династию. Слоны и верблюды — это ведь очень дорогое удовольствие. Мария Анатольевна долго ездила со всей нашей семьей на гастроли (в цирке вообще принято возить с собой и стариков, и малышей). Последние годы жизни она провела в Одессе, в общежитии для престарелых артистов цирка со всей страны. Кстати, я не помню там совсем немощных постояльцев. Когда мы приезжали к бабушке, и она, и ее соседи были не молоды, но довольно бодры, потому что продолжали интересоваться жизнью цирка, где выступали их дети и внуки.
«Когда родился сын, надо было решать: либо работаю в цирке и редко вижу семью, либо наоборот. Я ушла из цирка и уже более 30 лет занимаюсь театром» из личного архива Терезы ДуровойИ еще об обеспеченности. Первая квартира у моей семьи появилась только в 1967 году. Тогда построили кооперативные дома для цирковых артистов на улице Черняховского, и те, у кого были деньги, купили там жилье. А маме квартиру — небольшую двухкомнатную — дали, как заслуженному человеку, в честь 50-летия Октября. Она в ней прожила до смерти. И это была не квартира, а перевалочный пункт, где мы останавливались между гастролями. У нас часто ночевали артисты, у которых еще не было жилья в Москве. На этот случай у нас имелось много матрасов.
— Все-таки, сколько тогда зарабатывали артисты цирка?
— Очень по-разному, как и сейчас. У меня, как у ученицы, зарплата была 18 рублей в месяц, потом 64, затем 72 рубля. А мама благодаря званию и имени получала 15 рублей (а потом и 20, и 25) — за один выход! А работала она каждый день, кроме понедельника, в выходные у нее было по три спектакля. По сравнению со средней зарплатой в стране — 120 рублей — у мамы в месяц выходила приличная сумма. Но так зарабатывали только звезды. И то я знаю многих цирковых актеров высшего эшелона, у которых после смерти оставалась пустая сберкнижка, — они всё проживали. И дома их роскошью не отличались. Если постоянно на гастролях, если неустроенный быт, то и нет смысла обустраивать квартиру, в которой бываешь раза три в год. Когда мы уезжали на гастроли, всегда оставляли в комнатах ведра с водой, чтобы мебель — шкаф и пара табуреток — в запертой месяцами квартире не растрескивалась от сухости воздуха.
— Зато цирковые — в отличие от громадного большинства советских людей — выезжали за границу...
«Юрий Владимирович не раз давал мне полезные советы и делал те звонки, после которых я уже могла идти в нужные кабинеты» С Юрием Никулиным и участниками фестиваля клоунов Сергеем Лобановым и Александром Герасимовым. 1991 г. из личного архива Терезы Дуровой— Да, ездили. На Западе были классные антрепренеры, которые устраивали роскошные гастроли. Советский цирк зарабатывал для государства огромные деньги, но артистам доставалось совсем немного. И этими копейками надо было грамотно распорядиться, закупив за границей «правильный» дефицит и выгодно продав его на родине. Одна моя приятельница притащила из Японии огромный ковер на продажу. Думала, на вырученные деньги купит квартиру. Но еле смогла его пристроить за какие-то копейки. Зато другая подруга работала в Токио на выставке, где стоял автомат по изготовлению полиэтиленовых пакетов. Она каждый день прихватывала с собой побольше этих пакетов и увезла домой целую кучу. В Москве такие вещи шли на ура, и она озолотилась...
— А как можно было попасть на выгодные гастроли за рубеж? За взятки?
— По сегодняшним меркам цирковые получали за границей такие крохи, что делиться с чиновниками «Союзгосцирка» было нечем. Привозили какие-то сувенирчики, но даже смешно об этом говорить. И в любом случае плохой номер что за границу, что на главные площадки страны никто и никогда не выпустил бы. Конечно, находились какие-то интриганы. Например, кто-то хотел подмазаться к легендарному Евгению Милаеву. Ведь тот был не просто выдающимся артистом цирка — эквилибристом, акробатом, но и мужем Галины Брежневой и отцом внучки генсека Виктории. Я была знакома и с его дочкой от первого брака Наташей. Когда Галина стала третьей женой Милаева, она официально удочерила Наташу и усыновила ее брата-близнеца Сашу (их мать умерла во время родов. — Прим. ред.). Милаевы-младшие были тружениками, настоящими цирковыми артистами, с детства работали в номере отца. Даже после развода их отца с Брежневой дети все равно дружили и с ней, и со своей сводной сестрой Викой. Эту клановую «конструкцию» в цирке все знали, наверняка кто-то пытался воспользоваться знакомством. Но никакие знакомства или интриги не могут помочь сделать действительно яркий номер или стать выдающимся артистом.
— Цирк неотделим от риска, иногда смертельного...
Пятисотый спектакль «Летучий корабль» «Театра Терезы Дуровой». Тереза Ганнибаловна (в центре справа) с артистами и музыкантами. 2021 г. Елена Маряшина— Да! Но все мои знакомые воздушные гимнасты, упав из-под купола цирка, возвращались на манеж (если, конечно, выживали...) Причем в том же качестве. Очень редко артист меняет цирковую профессию, и гимнаст становится, например, фокусником. Дело в том, что «с нуля» освоить новый жанр сложно, этим занимаются годами, часто с детства... У мамы травм было много. Однажды за кулисами ее затоптала зебра — животное испугалось резкого жеста какого-то человека. Мама получила переломы ребер. Но она надела корсет, сверху — платье посвободнее, сделала несколько обезболивающих уколов и на следующий день вышла на манеж со слонами. В другой раз маме верблюд нечаянно наступил на ногу. Он встал на барьер и приветствовал публику, а сидевшая на первом ряду женщина вдруг махнула сумкой. Верблюд отпрыгнул назад, а мама в туфлях на шпильках не успела отскочить. С переломом стопы, с адской болью мама доковыляла до тумбы, предназначенной для пеликанов, и ухватилась за нее. Папа сразу понял, что что-то не так, и выскочил на манеж, чтобы разобраться с животными. А клоун Дементьев сбегал в гримерку, взял цветок из поролона, вложил в него ватку с нашатырем, выскочил на манеж и разыграл сценку, что он принес розу в подарок Дуровой, и она должна ее понюхать. Публика и не поняла, что номер пошел не по плану! Меня травмы миновали. За это я благодарна родителям, которые учили: «Травмированный дрессировщик — это плохой дрессировщик. Животное не виновато, всегда виноват человек, который не предусмотрел все нюансы...»
— Какое животное самое опасное?
— Самое непредсказуемое — медведь: у него нет мимики, и его реакции не поймешь. Однажды мама не дождалась, пока в конце номера медведь полностью развернется. Стоя на задних лапах, мишка делал правой передней лапой «комплимент», а в это время мама рядом делала то же самое левой рукой. Она поспешила на долю секунды, из-за этого мишка решил поменять лапу и громадным когтем зацепил мамино платье. Спину ей сильно поцарапал, но из-за громадного воротника ничего более страшного не произошло. Однако после того, как другой мишка разорвал маме колено, мы с этими зверями больше не работали. Тогда мама за кулисами вела медведя на репетицию. Мимо пробежал какой-то ребенок, и мишка молниеносно рванул в его сторону. Миниатюрная мама не могла бы силой удержать зверя, но перекрыла ему путь, чтобы защитить малыша, — выставила перед мордой медведя колено. Зверь в него вцепился, ребенок стоит и смотрит на это, а мама только тихо стонет: «Мальчик, уйди, пожалуйста». Хорошо еще, что это был совсем молодой мишка, и мама с ним как-то справилась. К слову, арену мама покинула почти в 75 лет — после того как умерла ее любимая слониха Монри. А имя Терезы Дуровой теперь носит Пензенский цирк.
— А как получилось, что вы довольно рано ушли с манежа?
С Гошей Куценко за кулисами «Театра Терезы Дуровой». 2018 г. из личного архива Терезы Дуровой— У меня рабочий стаж на арене с 12 лет: сначала меня оформили как ученицу дрессировщика, потому что формально нельзя было выпускать на манеж ребенка, но меня выпускали... Мою жизнь кардинальным образом изменила встреча с будущим мужем (Сергеем Абрамовым, сыном писателя, классика советской фантастики Александра Абрамова. — Прим. ред.). Сережа был начинающим журналистом, приехал в цирк взять интервью у мамы, увидел на манеже меня, и... через год мы поженились. Первые пару лет после свадьбы я еще продолжала гастролировать, а муж работал в Москве. Но когда родился сын Артем, надо было решать: либо я работаю в цирке и редко вижу ребенка и мужа, либо наоборот. Выбрала второе и ушла из цирка. Окончила режиссерский факультет ГИТИСа, но не предполагала, что у меня появится свой театр. Видимо, это была судьба. В 1991 году бывший коллега пожаловался, что цирки остро нуждаются в хороших клоунах. Но как их найти? Я решила собрать клоунов в Москве — организовать международный фестиваль. Мне очень помог Никулин. Юрий Владимирович работал с мамой в одной программе, он и для меня был близким человеком, между собой мы Никулина звали «дед». Для фестиваля нужна была площадка. Я нашла ДК завода им. Ленина (теперь в нем располагается «Театр Терезы Дуровой». — Прим. ред.), и Никулин первым подписал соответствующее письмо московскому руководству, а за ним и все остальные, к кому я обратилась с этой просьбой. Юрий Владимирович не раз давал мне полезные советы и делал те звонки, после которых я уже могла идти в нужные кабинеты.
На фестиваль тогда приехало более 300 артистов из разных стран. Успех был огромный, и участникам не захотелось расставаться. Я договорилась с частью артистов, что мы еще пару недель будем показывать программу в столице. Правда, срок аренды ДК истек. И я пошла к Борису Брунову, худруку Театра эстрады. Он же был из цирковой семьи, дружил с моими родителями, а бывших цирковых не бывает! И Брунов помог, пустил в свой театр. Мы начали выступать. И именно тогда я поняла, что очень хочу сохранить артистов фестиваля как постоянную труппу. В 1993 году мы стали государственным «Театром клоунады». А потом рамки клоунады стали нам тесны. И с 2007 года мы — «Театр Терезы Дуровой», театр с музыкально-драматическими спектаклями по произведениям Марка Твена и Гоголя, Булгакова и Киплинга, Островского и Уайльда. Но основное наше направление — этника, театральные «путешествия» в разные страны. Работаем и для детей, и для подростков, и для взрослых. Конечно, трудностей за эти годы было немало. Например, в 1993-м вдруг исчез администратор вместе со всеми билетами. Нечего продавать в кассах, значит, нет и зарплат, и всего остального. Тут уж Никулин не поможет! Надо было понять, кому я перешла дорогу, кто реально контролирует в Москве концертные площадки.
— Вы имеете в виду рэкет?
— Можно это и так назвать... Я нашла этих важных людей, встретилась, объясняла, что у меня не эстрадное шоу под фанеру с дорогими билетами, а в основном детские спектакли, что это новый театр и прибыль просчитать невозможно. В общем, я никак не могу платить за разрешение выступать. А в ответ: «Забирай труппу и уезжай из Москвы на гастроли, иначе сдохнешь...» Страшно было. Но еще страшней — предать труппу, сказать своим артистам: «Извините, не получилось, до свидания». И я предложила этим важным людям отсрочку на год: «Если за год мы с моим театром сдохнем, то сдохнем — но сами. Только верните мне наши билеты...» Не успела доехать до театра, как все билеты были возвращены в московские театральные кассы...
С Нонной Гришаевой на открытии Международного фестиваля спектаклей для детей «Гаврош». 2016 г. Владимир Майоров— На сцене «Театриума» часто выступают выдающиеся артисты...
— Да, на сцене «Театриума», нашего «дома», помимо «Театра Терезы Дуровой» играет немало потрясающих актеров и трупп. Например, МХТ им. Чехова. Для Олега Павловича Табакова мы всегда выделяли комнату, куда ставили кровать, потому что он отдыхал, спал перед спектаклем. Константин Райкин, Мария Аронова, Марина Неелова — все они много раз тут играли. И все говорят, что у нас хорошая, теплая сцена...
А если говорить о собственных проектах «Театра Терезы Дуровой», которые мы постоянно запускаем параллельно с основной театральной деятельностью — спектаклями, то хочу вспомнить Элину Быстрицкую. В свое время Михаил Кожухов, ведущий телепрограмм о путешествиях, вместе с отчимом, великим артистом Алексеем Петренко, задумали телепроект «Звезда читает сказку». Искали место для съемки и обратились ко мне. С телепрограммой не срослось, но мы все стали друзьями, а с Лешей я даже поставила спектакль. Петренко говорил, что для него наши репетиции — это «сундук» с какими-то потрясающими секретами, которые не подвластны ему как драматическому актеру, но что он очень хочет познать их, покопаться в этом «сундуке». И он — суперпрофессионал — действительно у нас становился внимательным и исполнительным учеником.
Так вот о Быстрицкой. Когда телепроект со сказками у Кожухова не пошел, я спросила его: «Можно воплотить эту идею у нас в театре?» — «Конечно!» Вот в этот проект я и позвала Быстрицкую. Конечно, очень боялась — она же такая звезда! Элина Авраамовна пришла, мы разговорились, и через 10 минут меня отпустило. Передо мной сидела не только безумно красивая женщина, от которой невозможно оторвать глаз, — с ней еще было очень комфортно. Быстрицкая поразила меня и своим профессионализмом. Народной артистке СССР предстояло выступить всего перед 40 зрителями, 20 из которых дети, а она провела огромную работу. Мы долго выбирали книгу, потом Элина Авраамовна несколько раз приезжала в театр и читала сказку под секундомер. Детскую аудиторию удержать без жесткого хронометража невозможно, поэтому мы корректировали текст, чтобы уложиться в 25 минут. Детские сердца она в итоге покорила! Помню, когда зрители уже разошлись, в зале остался один мальчик лет семи. Он смотрел на Элину Авраамовну как завороженный, не дыша — не мог двигаться! Быстрицкая спросила: «Что ты хочешь, мальчик?» Он пролепетал: «Напишите мне на программке пожелание...» И она написала ему что-то очень теплое... После спектакля мы с Быстрицкой долго-долго болтали у меня в кабинете. Потом она спохватилась: «Ой, я забыла, что мне надо с собакой погулять!» Она безумно любила свою собаку...
«Мою жизнь кардинальным образом изменила встреча с будущим мужем и отцом нашего сына Артема. Сережа был начинающим журналистом, приехал в цирк взять интервью у мамы, увидел на манеже меня, и... через год мы поженились» С сыном — драматургом театра Артемом Абрамовым. 2021 г. Екатерина ВоробьеваЕще в этом проекте участвовали Ольга Дроздова и Дима Певцов. Они решили озвучить советские диафильмы. Очень смешно получилось: Дроздова стоит у экрана и читает закадровый текст, а Певцов сидит между зрителями на полу и крутит диафильм. Все дети зачарованно смотрят на красавицу Ольгу, а их мамаши — на красавца Диму...
— Вы ведь не только благодаря «Театру Терезы Дуровой» знакомы со многими кинозвездами?
— Да, еще и благодаря мужу. В нашу гостеприимную квартиру в Сокольниках приходило множество потрясающих людей. Вот раздается звонок в дверь. Открываю, а там стоит какой-то странный человек. Говорит «здрасте!» и смело проходит в квартиру. И только потом спрашивает: «А Сережа дома?» Зову мужа. Незнакомец улыбается: «Давайте познакомимся. Я — Юнгвальд-Хилькевич». А тогда только-только «Д’Артаньян и три мушкетера» прошли на телевидении. И продолжает: «Я прочитал вашу повесть и очень хочу снять по ней фильм. Давайте поработаем!» Так началась работа мужа в кино и наша долгая дружба с Георгием Юнгвальд-Хилькевичем.
Самый известный их фильм — «Выше радуги» с юными Димой Марьяновым и Володей Пресняковым, которых я много раз видела тогда на съемках — обычные мальчишки. А потом Марьянов, большой, мощный мужчина, играл на нашей площадке. А сын Володи Преснякова Никита у нас выступал, когда ему было лет восемь, со своей школой. Он подготовил песню, среди зрителей была вся его семья, включая Аллу Пугачеву. Никита вел себя очень тихо и скромно. А вот дочка Вали Юдашкина Галя, которая тоже училась в этой школе, оказалась побойчее. Спрашиваю ее: «Будешь петь на сцене?» — «Буду». — «А умеешь?» — «Нет». — «А танцевать будешь?» — «Буду». — «А умеешь?» — «Нет»...
На премьере спектакля «Вересковый мед». Стоят: Леонид Ярмольник и Максим Дунаевский. Сидят: Алла Сурикова с дочерью Кирой, Тереза Дурова и Евдокия Германова. 2021 г. Геннадий АвраменкоВ еще одном фильме Юнгвальд-Хилькевича и моего мужа — «Двое под одним зонтом» — главную роль играл Смоктуновский. Иннокентий Михайлович часто приходил к нам домой, чтобы обсудить с Сережей сценарий. Они подружились. В один прекрасный момент мы решили компанией махнуть в Пицунду. Я и муж приехали чуть раньше и поселились в Доме литераторов, а Смоктуновский с сыном Филиппом чуть позже, и жить должны были в Доме актера. И вот приходит к нам в гости Смоктуновский. Сережа спрашивает: «Как дела?» —
«Все нормально». — «Где поселились?» — «В администраторской». — «Где?!» Оказывается, Смоктуновскому номер, как положено, забронировали. Но какие-то девушки, которые жили там до него, решили задержаться на курорте еще на несколько дней. «Мы же не будем их выгонять, вот и согласились пожить в администраторской», — объяснил Иннокентий Михайлович. «Да вы что, обалдели?» — возмутился Сережа. И мы с мужем рванули в Дом актера. А Смоктуновский бежит за нами: «Да не трогайте девочек, они хотят отдохнуть, а мы с Филиппом как-нибудь перекантуемся...» Прибежали мы и увидели эту администраторскую: соседняя с гостиничной стойкой комната, то есть никакого покоя. И к тому же туалет в коридоре. Мы подняли скандал, и народному артисту дали положенный номер.
«Самый известный фильм по сценарию моего мужа — это «Выше радуги» с юными Димой Марьяновым и Володей Пресняковым. Я их много раз видела на съемочной площадке — обычные мальчишки» Тереза Дурова с Филиппом Киркоровым и Владимиром Пресняковым-младшим из личного архива Терезы ДуровойСмоктуновский вообще был очень скромным человеком. Помню, ему понравился костюм, который сшили для съемок. У Иннокентия Михайловича была «фрачная» фигура, прямая осанка, так что вся одежда на нем сидела отлично. А тут не просто костюм, а картинка! Но попросить подарить наряд Смоктуновский стеснялся. И тогда я сама решила поговорить об этом с Юнгвальд-Хилькевичем. Но он ответил: «Это невозможно, мы же должны отчитаться за каждый костюм». И вот пришли мы с мужем в Дом кино на премьеру, а потом в ресторан. И я вижу на Иннокентии Михайловиче тот самый шикарный наряд. Смоктуновский мне подмигнул, мол, узнаешь? Значит, я все-таки убедила Юнгвальд-Хилькевича.
На память о Георгии у нас дома висят наши с Сережей портреты. Он их сам написал и даже собственноручно повесил. Так же было и с портретом мужа кисти Александра Шилова, он —тогда еще совсем молодой художник — тоже сам вбивал гвоздь. Сначала Шилов заприметил меня в одной компании, подошел и предложил написать мой портрет. Шилов был очень модным художником, к нему очередь стояла. Но я представила, как часами сижу неподвижно, и замотала головой: «Нет, спасибо!» И подвинула к Шилову мужа: «А вот мой супруг вам попозирует!»
«В этом сезоне мы успели «отправить» зрителей сначала в Шотландию на «Вересковом меде», а потом в Мексику с «Кукурузным человечком». И останавливаться в этой кругосветке не собираемся, на карте еще много точек, куда мы планируем махнуть вместе со зрителями «Театра Терезы Дуровой» С макетом декораций к спектаклю «Вересковый мед» Екатерина Воробьева— Творческая атмосфера дома явно повлияла на вашего сына Артема, который стал драматургом и написал много пьес для «Театра Терезы Дуровой».
— Это произошло случайно! Артем много лет отработал журналистом — начинал вместе с Оскаром Кучерой на «Авторадио», вел программы на телевидении. А потом к нам в театр в проект «Звезда читает сказку» пришла Нонна Гришаева. Ей захотелось исполнить «Летучий корабль» по мультфильму с музыкой Максима Дунаевского. И я попросила Артема написать текст сказки. С этого все и началось. Кстати, тогда все вообще очень удачно сложилось. Надо было взять разрешение у Дунаевского. Но люди, у которых я пыталась найти его телефон, хором говорили одно и то же: «До Максима невозможно дозвониться! И с ним невозможно встретиться — он или сильно опаздывает на встречу, или вообще не приходит». Я приготовилась к трудным переговорам, набрала номер и... Максим тут же взял трубку! И в театр пришел минута в минуту! С тех пор мы с Дунаевским очень дружим, у нас идет еще один его спектакль — «Аленький цветочек». А в нашем с сыном творческом тандеме драматург — режиссер, окончательно сложившемся благодаря «Летучему кораблю», мы выпустили уже десяток музыкальных спектаклей. В этом сезоне успели «отправить» зрителей сначала в Шотландию на «Вересковом меде», а потом в Мексику с «Кукурузным человечком». И останавливаться в этой кругосветке не собираемся, на карте еще много точек, куда мы планируем махнуть вместе со зрителями «Театра Терезы Дуровой».
Статьи по теме:
Комментарии (0)