«Снова девочка!» Вернувшаяся из Израиля Гузеева поразила изменениями в лице

ЛАРИСА ГУЗЕЕВА. А здесь публичные «раскаяния» Ларисы Гузеевой о своем поведении в отношении ее сына.
"С Георгием, когда он был маленький, я выясняла отношения так, будто он мне муж - значит над мужем можно издеваться.
Ему, допустим, лет десять, а я, за что-то на него рассердившись, ухожу в свою комнату, рыдаю, бросаюсь на кровать, устраиваю истерику, а он идет за мной, садится на краешек... Я говорю: "Все, я не хочу тебя слушать". И убегаю в ванную, а он стоит там под дверью и просит: "Мама, открой".
Словом, страсти бушевали. Сейчас я понимаю - я очень виновата. Хоть руки никогда не распускала, но была несдержанна на язык и, боюсь, ранила сына сильно. Он же был всего лишь мальчик, ребенок, зачем я к нему с такими требованиями? Дорого бы я сейчас дала за то, чтобы у Георгия в некоторых местах стерлась память" - рассказала она в интервью.
И еще откровения, излившиеся из гузеевского, перекошенного от любви к своему сыну рта: "Я его одного отправила в парикмахерскую в девять лет, а потом мне не понравилась стрижка, и я закатила такой скандал! Господи. Из-за волос, которые все равно же отрастут… Девятилетнему мальчику… как же теперь об этом жалею", - корит себя Гузеева.
Жалеет, но тут же изо рта у нее течет: «Я детей не люблю кроме своих», да-а редкий скотский цинизм: «любовь» к своему сыну (в виде издевательства над сыном?!) и нелюбовь к детям. Такую гнать кнутом надо от детей чужих, но, в первую очередь, от своих!
Глумилась Гузеева над сыном за закрытыми дверями, а теперь, вдруг, решила раскаяться, открыв двери, публично – идеальный пример любования собой со стороны – я же раскаиваюсь!
И подобную гнусность легко, по-женски оправдывает своим «резко континентальным характером». Так и заявляет «резко континентальным», и здесь не может по-людски выразиться, запоздало рассуждая о своем сыне, но манерно-вычурно, чтобы красиво было.
То есть не она виновата, а ее «резкая континентальность», ничего не поделаешь - континентальность да еще и резкая, но Гузеева в стороне.
Прикрываясь, якобы, истерикой, женщины издеваются над детьми и мужчинами, не забывая засунуть поглубже эту самую истерику в одно далекое-далекое место, когда общаются с женщинами, – чревато – женщины в женскую истерику не верят, как и в женские слезы. Вот уж метко, Фридрих Ницше: «Женские слезы - вода».
Что угодно есть в этом, но, только не любовь к сыну и не раскаяние, но, умиление своей любовью и своим раскаянием – гнуснейший спектакль под названием «материнский инстинкт»!