Ночь около трёх утра всегда искажает реальность. Всё вокруг кажется картонным, бесцветным, пропитанным запахом застоявшейся пыли, осевшей на плотных шторах. Меня вырвало из сна не столько желание пить, сколько вязкое ощущение опасности — будто чья-то холодная рука легла прямо на сердце.
Во рту пересохло. Выбираться из нагретой постели не хотелось до отвращения. Рядом тихо дышал Виктор, повернувшись к стене. По крайней мере, силуэт под одеялом выглядел именно так. Двадцать пять лет я делила ночи с этим человеком: знала темп его дыхания, привычку вздрагивать во сне, запах кожи — дорогой табак вперемешку с древесными нотами.
Я накинула тонкий халат — презент на прошлый день рождения, выбранный явно не им, — и неслышно вышла в коридор. Дом в Лесном Посёлке, огромный и нарочито помпезный, днём казался приветливым. Но в темноте он превращался в капкан из теней.
Я двигалась осторожно: третья планка от спальни, участок у кабинета с редкими книгами — туда ступать нельзя. Я скользила, как тень, ощущая холод лака подошвами.
На кухне горел свет. Узкая жёлтая полоса резала темноту холла. Это было странно. Ведь Виктор только что спал? Или под одеялом лежала подушка? В груди что-то оборвалось. Мысли о ворах мелькнули и исчезли — сигнализация молчала.
Я почти коснулась ручки, когда уловила голос. Глубокий, мягкий голос моего мужа. Таким он со мной давно не говорил. Со мной он общался сухо, устало, короткими инструкциями. А сейчас интонация была живой, насыщенной, нетерпеливой.
— …цветов нужно много, но без вульгарности. И никаких гвоздик. Она их терпеть не могла.
Я замерла. О ком речь? О матери? Но Мария Сергеевна умерла несколько лет назад, и Виктор пережил это на удивление спокойно.
Ему ответила женщина — голос незнакомый, с лёгкой хрипотцой:
— Витя, ты всерьёз обсуждаешь букеты ночью? Мы вообще-то решаем вопрос финала. Стратегию.
Я прижалась к двери щекой. Всё это напоминало плохую мелодраму: жена подслушивает разговор. Банально. Но ноги будто приросли.
— Инна, это принципиально, — настаивал он. — Всё должно выглядеть красиво. Марина заслужила достойное завершение. Четверть века брака, куча гостей, партнёры, журналисты. Даже мэр обещал заглянуть. Сначала праздник — потом точка.
Меня пробрал холод. Марина — это я.
— Ты чересчур чувствителен для человека, который затеял радикальную смену жизни, — усмехнулась Инна.
— Я расчётлив, — голос стал жёстким. — Деньги выведены. Фонд оформлен так, что придраться невозможно. Дом останется символом. Никто не полезет копаться в прошлом безутешного вдовца.
Слово «вдовец» ударило сильнее пощёчины. Перед глазами поплыли пятна. Я вспомнила столовую института, его неловкую улыбку, первые совместные риски, проданную ради бизнеса квартиру, бессонные ночи ожиданий. Я была его опорой.
— А медицина? — уточнила Инна. — Сердце у неё крепкое.
— Нервы, давление, плюс препараты. Есть средства, имитирующие сердечную катастрофу. Доктор Кронберг у меня на крючке. Подпишет всё.
Имя врача резануло слух. Милый, обходительный мужчина, который поздравлял меня с праздниками.
— Значит так, — подытожила Инна. — Банкет, ночь в отеле, утром — трагедия. Потом похороны. Через полгода мы с тобой официально вместе.
— Именно. Я устал. Она стала обузой. Чемодан без ручки. А история «умерла в день юбилея» — идеальна для репутации. Акции подрастут.
Я сидела на полу, обхватив колени. Слёзы не пришли. Пришла ясность.
— Я в уборную, — сказала Инна и направилась к выходу.
Я метнулась в кладовую под лестницей. Сердце колотилось, рот пришлось зажать рукой. Мимо прошла высокая женщина в строгом костюме. Я узнала её — Ирина Алексеевна, финансовый директор. Хищная, холодная.
Через несколько минут я вернулась в спальню, соорудила подобие тела под одеялом и легла, притворившись спящей. Виктор пришёл позже, пах алкоголем и чужими духами.
До рассвета я не сомкнула глаз. В голове была одна мысль: у меня есть две недели.
Утро наступило буднично. Виктор поцеловал меня в щёку, как делал это по инерции.
— Доброе утро, Марин. Нормально спала?
Я смотрела на его лицо — аккуратно выбритое, знакомое до миллиметра. Раньше я видела в нём защиту. Теперь — маску.
— Отлично, — ответила я ровно. — Снились перемены.
Он не уловил смысла. Он уже мысленно примерял чёрный костюм.
Следующие дни превратились в спектакль. Виктор вдруг стал предупредительным: присылал цветы, интересовался рассадкой гостей, обсуждал меню.
— Думаю, стоит пригласить мэра, — заметил он за завтраком. — Это придаст событию вес.
— Безусловно, — кивнула я. — Итоги должны выглядеть солидно.
Мне требовались ресурсы. И помощь.
Я вспомнила Кирилла — сына моей давней подруги. Замкнутый, резкий, гениальный. В двадцать лет он взломал университетскую систему «из интереса», теперь работал в сфере цифровой безопасности.
Мы встретились в шумном кафе.
Я рассказала всё. Без эмоций.
Он слушал молча, вертя стакан.
— Значит, нужен доступ ко всей его цифре, — подвёл итог Кирилл. — Телефон, ноутбук, облака.
— Я знаю пароль от ноутбука.
— Отлично. С телефоном сложнее, но решаемо. Пять минут — и он наш.
Вечером я создала повод. Вышла из ванной, когда Виктор читал новости.
— Помоги, пожалуйста, — попросила я, изображая растерянность.
Пока он возился с цепочкой, телефон «случайно» оказался на полу.
— Я сама подниму, — поспешила я. — Ты иди, вода остынет.
Приложение исчезло с экрана сразу после установки.
Через сутки мы читали переписку.
Без иллюзий.
Холодные шутки. Финансовые схемы. Договорённости с врачом.
И фразы, от которых внутри всё каменело:
«Она верит каждому слову»
«Главное — не тянуть»
Следующим стал доктор Кронберг.
В кабинете пахло кофе и тревогой.
— Что вас беспокоит? — спросил он, избегая взгляда.
— Предчувствие, — сказала я спокойно. — Мне кажется, я не доживу до юбилея.
Он побледнел.
Я положила на стол распечатку перевода.
— Мы знаем про деньги. И про пациентку.
Он осел.
— Я не хотел…
— Теперь вы будете делать ровно то, что скажу я, — перебила я. — Препарат замените. Документы подготовите, если потребуется. Но не обо мне.
Он кивнул.
Оставалась Ирина.
Я пригласила её на ланч — якобы обсудить сюрприз для мужа. Она расслабилась, уверенная в собственном превосходстве.
Пока она подтверждала «подозрительную операцию» по телефону, Кирилл забирал доступы.
Через час он написал:
«Фонд у нас. Жду сигнала.»
— Жди банкета, — ответила я. — Пусть он поднимет бокал над пустотой.
День юбилея.
Дом гудел. Белые розы — ни одной гвоздики.
Я надела серебристое платье. В зеркале на меня смотрела женщина, которую я раньше не знала.
Виктор сиял. Ирина держалась рядом. Они были уверены.
Когда Виктор взял микрофон, я позволила ему начать.
А потом — забрала слово.
— У меня есть фильм. О нашем пути. О том, что остаётся за кадром.
Экран ожил.
Свадьба.
Аплодисменты.
И — звук.
— …никаких гвоздик. Она их ненавидела.
Тишина.
Лица.
Понимание.
— Утром — инфаркт. Я свободен…
Виктор побледнел.
— Это монтаж! — закричал он. — Провокация!
Запись шла дальше.
Когда вошли люди в форме, он уже не сопротивлялся.
— Вы знали? — прошептал он, глядя на меня. — Ты же ничего не понимаешь в этом…
Я подошла ближе.
— Ты ошибался во мне всё это время.
Его увели.
Через месяц.
СИЗО. Стекло.
— Ты разрушила всё, — сказал он.
— Нет, — ответила я. — Я просто выжила.
Я вышла под дождь.
Кирилл ждал у машины.
— Куда теперь?
— Туда, где меня больше никто не хоронит, — сказала я. — Вперёд.
Комментарии (0)