За пару недель до трагической смерти актер встретился с журналом «7 Дней» и поговорил о жизни, работе и своей грядущей премьере.
— Сергей, на экраны 6 октября выходит новый фильм с вашим участием «Сердце пармы» — экранизация романа Алексея Иванова о князе Михане, рожденном на языческих таежных землях, которому предстоит защищать свой мир от тех, кто придет с мечом в поисках богатств и новых земель. Эту картину Антона Мергедичева показали на открытии ММКФ. Впечатляет не только актерский состав — кроме вас там снялись Александр Кузнецов, Евгений Миронов, Виталий Кищенко, Федор Бондарчук, но и размах съемок (построенные в Пермском крае масштабные декорации древнего города после съемок стали туристическим объектом). А что для вас на этом проекте стало самым сложным?
— Непросто было ездить на коне. Но это всегда сложно, потому что лошади — создания высокие, с них можно упасть и получить серьезную травму. К тому же в «Сердце пармы» кони у нас постоянно менялись — в зависимости от места съемок. На самом деле, самым отягчающим обстоятельством для меня в этом проекте была борода, точнее бороды. Их у моего героя, воеводы Полюда, было несколько: мой персонаж проживает на экране большой временной отрезок, его внешность меняется. Так вот, мне постоянно клеили на лицо «растительность», которая по-разному себя вела в разных температурных режимах — мы снимали и в летний зной, и в лютые морозы. А вот в батальных сценах никаких трудностей не было: спасибо блестящим каскадерам во главе с Дмитрием Тарасенко... Место, где мы снимали, — это поселок Губаха, очень известный горнолыжный курорт в Пермском крае. Там невероятно красиво.
— Сейчас в вашей фильмографии десятки главных ролей. Притом что начали вы с эпизодов и пришли в кино поздно — в 35 лет...
— Мне, конечно, хотелось поучаствовать в кинопроцессе, очень интересно было увидеть, как там все происходит, но так уж сложилось. Первой моей киноработой стала маленькая роль у Алексея Учителя в картине «Прогулка». Там у меня был финальный эпизод с потрясающим Юрой Степановым, актером «Мастерской Фоменко».
— Понравились себе на экране?
— Я всегда исподлобья смотрю на себя на экране, потому что мне кажется, что в жизни я лучше, интереснее, многообразнее. Шучу, конечно. Просто я очень критически к себе отношусь. Для меня огромных усилий стоит начать смотреть фильм, где я снялся. Делаю это в одиночестве и не испытываю в этот момент наслаждения... А первая моя большая роль случилась в фильме «Простые вещи». Его режиссер Алексей Попогребский стал моим крестным отцом в кино.
— Как вы попали в эту картину?
— Благодаря моему сыну Глебу. В 9 лет он начал сниматься у Алексея в фильме «Коктебель», а я сопровождал ребенка на съемках. Там и познакомился с Попогребским. Через три года он пригласил меня в «Простые вещи», а потом в фильм «Как я провел этим летом»...
— Который завоевал три статуэтки «Серебряный медведь» на Берлинском кинофестивале: жюри наградило оператора Павла Костомарова и двух актеров — вас и Григория Добрыгина.
— Кстати, три медведя присутствовали и на съемках, только не серебряные, а настоящие, белые. Съемки шли на Чукотке, на полярной станции Валькаркай, а некоторые сцены — на мысе Шелагский, на самой северной точке полуострова. Так вот, однажды мы увидели неподалеку медведицу с двумя медвежатами — они мигрировали вдоль побережья. На станции висели методички, как вести себя при встрече с белыми медведями, и там пункт номер один был такой: «Лучше с ними не встречаться»... В этой картине пришлось побыть гримером. Мой герой обходился без грима и внешне почти не менялся, в отличие от персонажа Добрыгина, который становился другим человеком — и внешне, и внутренне. Везти в такую даль гримера для одного актера было накладно. Поэтому в Москве прекрасный мастер Наталья Ангелова поэтапно разработала меняющийся грим и прически Гриши. Она мне подробно все объясняла, мы фотографировали все детали. И потом, на Чукотке, следуя этим инструкциям, я Добрыгина гримировал. К съемкам вообще шла очень серьезная подготовка. Например, готовил нам повар, который раньше работал на полярной станции в Антарктиде. Конечно, бытовая обстановка была не совсем привычная. Мылись — в бане — и стирались раз в неделю, по субботам. Но на съемках я на все это внимания не обращаю. К слову, я в детстве жил на Чукотке: отец там работал в геологической партии. А мама у меня штукатур-маляр.
— Родители были далеки от актерского искусства, как же вы выбрали эту профессию?
— Когда после Чукотки мы переехали в Железноводск, я попал в театральную студию при Доме пионеров, которой руководила удивительный педагог Галина Касьянова (она, к сожалению, недавно умерла, ей было за 90). Там была такая интересная компания! С нами занимались актерским мастерством, мы ставили спектакли — я играл Короля в «Любви к трем апельсинам». А вот настоящего театра толком и не видел. Однако после 8-го класса поехал в Саратов и поступил в театральное училище на курс Юрия Киселева — великого театрального деятеля, который полвека руководил местным ТЮЗом (театр теперь носит его имя).
— В 15 лет уехали из дома?
— Да, вместе с товарищами снимал какие-то углы. Но я был приучен к самостоятельности: на Чукотке много времени проводил без родителей — они часто уезжали на работу... После училища пошел в армию — мыслей «откосить» тогда ни у кого не было. Прослужил три года на эсминцах, демобилизовался в звании старшина первой статьи.
— А чего в плавании, далеко от земли, больше всего не хватало?
— Женщин. (Смеется.) Когда вернулся в Саратов, более десяти лет проработал актером в ТЮЗе. А потом окончил режиссерский факультет ГИТИСа, курс Фоменко. Мне очень нравилось тотальное жизнелюбие Петра Наумовича. Любовь к жизни, воспевание ее были основной его чертой, и она мне близка. А еще с нами занимались потрясающие Сергей Женовач и Евгений Каменькович.
— Среди мэтров, с которыми вы работали, был и Табаков.
— В театре Олега Павловича я поставил «Женитьбу Белугина», а потом в МХТ, которым он руководил, — «Прошлым летом в Чулимске» по Вампилову и «Дом» по Гришковцу. Когда Олег Павлович приближал к себе кого-то, позволял что-то делать в своих театрах, это уже было наградой: значит, человек что-то из себя представляет. Наше сотрудничество с Табаковым вспоминаю с огромным теплом, потому что оно было очень корректным, очень товарищеским, чутким и деликатным. Когда он мне звонил, говорил: «Это звонит тебе актер театра и кино Олег Табаков».
— Сейчас вы возглавляете Ярославский театр имени Федора Волкова...
— Старейший в стране — мы вступили в 273-й сезон! Нам присвоен статус особо ценного объекта культурного наследия, именно у нас в 2018 году прошла церемония открытия Года театра в России, на которой присутствовал президент. В будущем мы ожидаем масштабной реставрации. А пока готовим пять премьер и проводим наши традиционные фестивали: Волковский под девизом «Русская литература на сцене Первого Русского театра» и молодежный «Будущее театральной России», где покажем дипломные спектакли театральных вузов и при помощи актерской биржи поможем трудоустроить выпускников.
— Как удается сочетать съемки и руководство театром?
— А что тут сложного: от Москвы до Ярославля на поезде четыре часа. К тому же в театре у меня сложилась очень хорошая команда. А еще теперь я ограничиваю себя в съемках, чтобы больше времени уделять театру: сегодня работаю в тех картинах, о которых договорился до прихода на эту должность. Кстати, у нас, в Ярославле, снимается очень много фильмов, здесь потрясающая архитектура, можно снимать разные исторические эпохи. Сам в свое время в Ярославле снялся в четырех картинах. Так что наш город очень серьезная киноплощадка.
— Сергей, ваш отец — литовец, у вас редкая фамилия. Бывали случаи, чтобы ее коверкали?
— Конечно, не раз! Однажды, помню, написали «Пускепалец». Но я никогда не обращал на это внимания. Всегда говорил по этому поводу: «Мою фамилию трудно запомнить, но уж если запомнил, не забудешь».
Статьи по теме:
Комментарии (0)