«Помню, в юности я чистил кроссовки зубной пастой, чтобы «платформа» была белее: позволить себе...
Роман Курцын предоставлено TV1000 Русское Кино«Помню, в юности я чистил кроссовки зубной пастой, чтобы «платформа» была белее: позволить себе новую обувь чаще чем раз в год я не мог. Дед-кузнец Саша, копией которого я вырос, научил меня шить обувь. Чтобы быть модным, я нашел старую куртку и сделал из нее кроссовки: позавидовал старшекласснику, носившему кроссы, привезенные из-за бугра. Я страшно собой гордился и всем рассказывал, что это из магазина», — вспоминает актер.
— На днях выходит в прокат фильм «Одиннадцать молчаливых мужчин», где вы сыграли роль легендарного вратаря Алексея Хомича. Какие у вас впечатления от съемок?
— Потрясающие! Алексей Пиманов, собрав нас накануне, сказал: «Ребята, мы снимаем красивое кино про красивых людей». Так и получилось, это невероятно красивый фильм. История про тех, кто не умел проигрывать — не то что войну, но даже футбольный матч. Хотя в то время страна только выкарабкивалась и восстанавливалась, наши спортсмены все равно выигрывали. Я много готовился к роли Хомича. Мой герой, как и я, родился 14 марта, и мне кажется, это некий знак. Вратари в то время были огромными двухметровыми мужиками, а Хомич — низкорослый и коренастый, но при этом невероятно прыгал, не зря его называли тигром. Изучая хронику, я видел, как он ловил мяч, крутил сальто и уходил в кувырок. Я вообще не понимаю, как можно выжить после этого. Команда динамовцев, про которых мы сняли наше кино, — это история и про то, как сегодняшний футбол отличается от футбола того времени. Игроки просто не могли себе позволить валяться на поле и корчиться от боли: на трибунах за них болели фронтовики — они бы такого не поняли. (Смеется.) Нынешние футболисты, при всем моем к ним уважении, совершенно другие. Иногда мне кажется, что по-актерски они играют лучше, чем, например, я. (Улыбается.)
— Повторяя его прыжки, вы-то не травмировались?
В фильме «Одиннадцать молчаливых мужчин». 2021 г. «Централ Партнершип»— Без этого не обошлось. В последний съемочный день у меня разорвалась грудная мышца. Я упал на локоть и услышал хруст в районе груди, но не придал этому значения. Подумал: наверное, связку потянул, и доиграл до конца смены. А потом снял костюм — толстый вязаный свитер (в таких играли вратари) — и увидел, что грудная мышца словно уменьшилась и куда-то провалилась. Друзья повезли меня в больницу, где мне сделали операцию. А после в отеле мне наполнили льдом ванну, куда я тут же залег, потому что был весь в синяках и с только что пришитой мышцей.
— Роман, коллеги про вас говорят, что вы невероятно дисциплинированный человек. Это правда?
— Исключения бывают, но в целом да. Обычно я, как дурак, приезжаю на встречу не просто вовремя, а сильно заранее. Я просто люблю хорошо и качественно делать свою работу. Конечно, в кино ты не застрахован от многих моментов, но ответственным быть надо. Вот, например, режиссер Марк Горобец говорит правильную вещь: «Кино — это уметь решать проблемы».
— Проблем на съемочной площадке действительно всегда хватает. Вы когда-нибудь перечите режиссеру?
«В проектах, которые я могу назвать своими самыми успешными, режиссеры давали мне шанс: «Делай что хочешь, а там посмотрим». Например, в картине «Гуляй, Вася!» С Любовью Аксеновой в сериале «Гуляй, Вася! Свидание на Бали». 2021 г. «Наше Кино»— Скажем так, я на площадке всегда что-то предлагаю. Но все-таки актер не знает всего замысла, для того режиссер и нужен, что у него в голове сложена полная картинка, он понимает, для чего какая сцена, что и как работает. А мои предложения — они могут как помогать, так и мешать. Но я никогда не стесняюсь высказывать свое мнение. Пару раз я имел дело с довольно вредными режиссерами, которые говорили: «Нет, никаких предложений мне не надо, вот здесь надо встать, повернуть голову. Здесь, на этой фразе, подойти к этому стулу, сесть на него, сказать вторую фразу и развернуться вот так, и никак иначе». Не могу назвать этот опыт хорошим. Я потом смотрел фильм и понимал, что режиссер таким образом просто «кастрирует» героя. А в тех проектах, которые я могу назвать своими самыми успешными, режиссеры давали мне шанс, говорили: «Ты делай что хочешь, а там посмотрим». Например, так поступал Роман Каримов в фильме «Гуляй, Вася!», за что ему большое спасибо.
— У вас уже немало наград на разных конкурсах и фестивалях. Как думаете, это повод «водрузить на голову корону»?
— Какая корона? Я просто пашу, я пахарь, кино — это моя работа. Ты сделал дело и получил награду. Либо, наоборот, тебя обругали. Но это же как в спорте. Участвуешь в чемпионате России, тебе дали медаль, и ты такой: «Да, я это сделал». И сразу дальше надо трудиться и быть лучшим, иначе через несколько месяцев придет кто-то моложе тебя, сильнее, тот, кто больше поработал. Некогда почивать на лаврах, во всяком случае лет до восьмидесяти.
— Есть ли среди молодых актеров те, которых вы считаете своими потенциальными конкурентами?
«Я на площадке всегда что-то предлагаю. Да, мои предложения — они могут как помогать, так и мешать. Но я никогда не стесняюсь высказывать свое мнение» С Юлией Снигирь на съемках фильма «Успех». 2019 г. MEGOGO Distribution— Думаю, нет. В том смысле, что у меня нет боязни конкуренции. Есть сильные «противники», но их нельзя бояться. Вот я работал с Алексеем Гуськовым — глыба же. Или с Эммануилом Виторганом — он уже всем все доказал, и мои награды рядом с этим мало чего стоят. Я не то чтобы пристраиваюсь и говорю: «Извините, я тут рядышком постою». Наоборот, такое партнерство для меня — возможность доказать, что я достоин быть наравне. Когда ты оказываешься на одной площадке с таким человеком, понимаешь, что не имеешь права обделаться. И испытываешь большую благодарность, если получаешь от именитого партнера признание. При этом я не очень-то чувствую себя популярным актером. Мне кажется, что я, по большому счету, только начал свой путь. В марте мне исполнится 37, а где-то в 35 у меня, по ощущениям, словно открылась какая-то новая чакра. Я превратился из пацана в мужчину. Хотя в жизни я по-прежнему одеваюсь как тинейджер: кепка, капюшон.
— Узнают в таком виде на улице?
— Как это ни странно — да, даже если я в маске. Я удивлялся — почему, но мне все разъяснила моя жена. Она говорит: «Ром, твое тело, твоя походка, то, как ты ведешь себя, — все это очень характерно и узнаваемо». Есть актеры, которых можно просто по губам узнать, даже если все остальное лицо будет закрыто. Вот Константина Хабенского, с которым мы вместе снимались в фильме «Огонь», можно узнать даже по форме ушей. Хоть как ты замаскируйся, но уши-то не спрячешь.
— Кстати, как вам работалось с Хабенским?
С Агнией Кузнецовой в фильме «Готовы на все». 2021 г. СТС— Классно, мы подружились. Он мегапрофессионал, очень крутой. Честный по отношению к профессии, а для меня это важно. Стать его другом непросто. Для того чтобы он с кем-то начал общаться на «ты», должно пройти время. Но в нашем случае мы сыграли в кадре несколько сцен, и он начал мне говорить «ты»: «Рома, привет, дорогой». Он принял меня, и это классно. Сейчас мы созваниваемся, поздравляем друг друга с Новым годом, с днем рождения. Безусловно, для меня это важно. Когда человек, которого ты уважаешь за его поступки, за то, что он делает в профессии и что говорит, признает тебя равным — это очень круто.
— Роман, вы крайне редко говорите о личной жизни. Почему?
— Слушайте, кино — это кино, а твоя жизнь — это твоя жизнь. Не люблю выпячивать семейную жизнь напоказ. Я ненавижу ток-шоу, на которые приходят актеры и начинают полоскать белье, я называю это мозгодеркой. И мне бывает стыдно за мою профессию, когда коллеги выставляют свою личную жизнь. Почему раньше, в советское время, артистов называли «звездами кино»? Потому что до них было не дотянуться. У меня мама собирала календарики с их фотографиями, а для меня это были люди голубых кровей. Никто не знал, что творится у них в личной жизни, напились они или нет, с кем и зачем живут. Их знали по ролям, ну иногда они могли появиться на новогоднем «Огоньке»… Вот поэтому я и не хожу на ток-шоу: я считаю это предательством профессии. Ее смысл — быть примером, а не выставлять напоказ личное. Говорят, нет плохой рекламы или плохого пиара, но мне кажется, это неправильно. У нас так принято в семье, мы просто не затрагиваем личную жизнь. Никто не знает, как выглядят мои дети, как их зовут.
— Но вы же сами выставляете их фото в «Инстаграм», пусть и спины.
«Для того чтобы Хабенский начал общаться на «ты», должно пройти время. В нашем случае мы сыграли в кадре несколько сцен, и он начал мне говорить «ты»: «Рома, привет, дорогой». Он принял меня, и это классно» В фильме «Огонь». 2020 г. «Централ Партнершип»— Но при этом никто ничего о них не знает. Чем они живут, как учатся.
— Раз уж мы говорим об этом: как?
— Они учатся в простой школе, не кичатся родителями, у них нормальное детство. Да, среди знакомых актеров есть те, кто показывает детей, они даже ведут блоги, где пишут: «Я сын того-то». Для меня это немножко странно… Не тому меня учили родители.
— Я надеюсь, не сочтете вторжением в личную жизнь, если я спрошу: вы своих детей приучаете к спорту?
— Конечно. У меня сын каратист, недавно он защитил зеленый пояс, и это очень круто. Я для него — пример, но это не значит, что если я спортсмен, он тоже должен им быть. Просто ему это нравится. Парень должен быть сильным, физически развитым, его энергию нужно пускать в правильное русло. У меня в детстве не было вообще ни одной свободной минуты, я посещал все кружки, все спортивные секции, но это была моя инициатива. Так же происходит и у моих детей: куда-то ходить — это их решение. Я могу только помочь, отвезти, привезти, договориться. У них нет социальных сетей, они не сидят в интернете, не лазают в «Ютубе», они не смотрят телевизор, разве что выборочно, хорошие мультики.
— Это папин запрет или мамин?
С Полиной Максимовой и Еленой Яковлевой на съемках фильма «Семь ужинов». 2018 г. Юрий Феклистов— Скорее мой. Да это даже не запрет. Мы ничего не запрещали, само собой сложилось. Наверное, это идет из моего детства: мы строили плоты, ловили лягушек, ходили на рыбалку, играли в футбол, посещали кружки. И я хотел, чтобы у детей было похожее детство.
— Если бы вы сейчас имели возможность обратиться к самому себе в детстве, что бы вы сказали?
— Я бы сказал: «Ничего не бойся». В детстве в некоторых ситуациях я не всегда понимал, для чего мне даются трудности. Но через эти трудности и формировался мой характер. Не было бы их — я, может, вырос бы слабаком. Еще я бы сказал себе: «Купишь ты себе новые кроссовки, не волнуйся». Носить было нечего. Я ходил в школу в материнских сапогах и в женской шубе, а перед уроками переобувался в сменную обувь. Однажды парни из параллельных классов увидели это и избили меня жестко. После этого я и занялся спортом. Понял, что даже в маминых сапогах с каблуками надо уметь драться. В результате я привык к жестким тренировкам и травмам, и на мне все заживает как на собаке. Случилась и личная драма — девушка бросила меня из-за того, что я носил дешевую куртку...
«Есть сильные «противники», но их нельзя бояться. Вот я работал с Алексеем Гуськовым — глыба же. Но у меня нет боязни конкуренции» В фильме «Вечная жизнь Александра Христофорова». 2018 г. «Наше кино»А насчет кроссовок помню, как я чистил их зубной пастой, чтобы «платформа» была белой, как на новых: позволить себе новую обувь чаще чем раз в год я не мог. Мы жили довольно бедно, но не жаловались. Мой дед-кузнец Саша, копией которого я вырос, научил меня шить обувь. Чтобы быть модным, я как-то нашел старую куртку и сделал из нее кроссовки: меня одолевала зависть к старшекласснику, который носил кроссы, привезенные из-за бугра. Я страшно собой гордился и всем рассказывал, что это из магазина. С тех пор точно знаю, что не пропаду. И теперь, когда могу позволить себе пойти в магазин и купить любые кроссовки, я знаю, что «обертка» важна в последнюю очередь.
Статьи по теме:
Комментарии (0)