Иногда по разным каналам узнавала, как там дела. Ворчит ли старушка, ругает ли молодежь последними словами, убивается ли на кухне, обзывая всех вокруг лодырями и бездельниками? Так было много лет, и вдруг новость пришла – не ругает. Перестала привычно страдать и всех костерить. Лежит на диване и смотрит всякие огоньки. Этого-то я и боялась, сказала я. Собираем подмогу, сказала я, что-то там не то. И угадала.
Муж потом спрашивает – ты ведьма, что ли? Ты как умудрилась на расстоянии увидеть проблему, ничего же не предвещало. Я говорю, как не предвещало, это же другое поколение. Это другая философия, они будут до последнего молчать, ворчать и ухлопываться. Просто так не попросят. Просто так даже к врачу не пойдут. Для них любая просьба, рассказ о своей боли совсем другую цену имеет. Демонстрация слабости – тоже. У слабости для них другая цена.
Потом разговорились на эту тему, и пришли к выводу, что каждый человек действительно видит цену слабости по-разному. Вот недавно читала у одного интересного, но неоднозначного для меня блогера про донаты. Мол, не обнаглели ли люди просить на красивую жизнь? Можно просить на хлеб и воду – когда есть нечего. А на путешествия, дорогие вещи, черную икру разве можно просить? А я с другой стороны, весь [запрещенная сеть] на донаты живет. У всех людей разное количество ресурсов. Кто-то с барского плеча и полмиллиона может пожертвовать любимому сетевому персонажу.
В интересное все-таки время мы живем. Одновременно в обществе можно встретить людей с двух этих полюсов. Как белых медведей с пингвинами в одном зоопарке. Еще живы люди, воспитанные в парадигме «только попробуй раскрыть клюв и пикнуть о своей беде». И есть множество людей, которые о своей беде или нужде или просто о своем желании спокойно говорят. Мол, мне надо. Вселенная, сообрази. Огромное количество марафонов таких есть, типа «вселенная, вынь и положь мне быстренько». Что, тебе жалко? Вон у тебя всего сколько… Кто из них прав, а кто – осколок старого мира? Сложно сказать.
Мы все-таки хорошо пожили в изобильное время. В личном плане оно, конечно, могло быть и не изобильное совсем. Но по сравнению с прошлыми суровыми временами оно, конечно, изобильное. И в обществе довольно много ресурса для решения проблем, в том числе и психологических. Именно поэтому мы учимся словами через рот говорить о своих чувствах, о своей боли, о своей травме. Потому что нам за это ничего не будет, а при хорошем стечении обстоятельств нам могут и помочь.
Люди, воспитанные в парадигме «держись до последнего» - они выросли в недостатке ресурсов. Так же, как младенцы, воспитанные в доме малютки, которые рано или поздно перестают кричать, потому-то ори, не ори, не подойдет никто. А если ко всем подходить, то ор не прекратится никогда. В суровые времена лучше держаться бодрячком, трудиться, лишнего не ныть. Тогда, может, дадут паек, понимая, что от тебя еще можно получить пользу. А если совсем плохой, спишут в утиль, вот и весь разговор. И очень сложно, оказавшись на стыке этих двух великих культур, друг друга понять.
Те, которые пытаются лишний раз не показывать проблем, они и на свою, и на чужую слабость смотрят с осуждением. И в этот момент могут выглядеть очень жестокими. Мол, плохо тебе? Еще скажи депрессия у тебя (п-ффф). Иди, помой полы!
Люди, воспитанные в помогающей парадигме, могут выглядеть снобами. Полы помыть, ага-ага. Сами всю жизнь надрывались, и нам пожить не дают. А все потому, что словами через рот просить не умеете, прорабатывать травмы, искать ресурс, отдыхать. Тоже мне, герои.
А дело ведь не в том, что одни неженки, а другие не умели жить. Дело в контексте. Очень важно его не прошляпить, не пропустить, и соображать, что там за окном. Потому, что в изобильное время, когда птенец пищит и открывает рот, заботливая мама помещает туда еду, и птенец сытый и довольный. А в суровое время, когда птенец пищит и открывает рот, это означает только одно. Он сам в следующую же секунду станет едой...
Комментарии (0)