Оливия Колман: «Так, как ко мне относятся в Англии, можно относиться только к белкам»

Слава пришла к этой актрисе поздно, лишь после того, как она получила «Оскар» за роль королевы Анны...

Слава пришла к этой актрисе поздно, лишь после того, как она получила «Оскар» за роль королевы Анны в фильме «Фаворитка». А полюбили ее еще и за то, что Оливия заставила смеяться и плакать весь голливудский бомонд во время вручения этой награды.

«Ох, это чертовски, честно говоря, тяжело, — начала заплаканная Оливия свою оскаровскую речь. — И дико смешно. Взять и получить «Оскар»... Я работала одно время уборщицей — и, кстати, очень любила эту работу — и, помню, мечтала об «Оскаре». Ну и всем таком. «О, спасибо, завернете его? Ну да, пожалуйста. Окей».

Ее ни с кем не спутаешь. Кого бы она ни играла. Даже саму действующую королеву Елизавету II в сериале «Корона». Или дочь героя Энтони Хопкинса (Колман получила за нее в этом году номинацию на «Оскар») в фильме «Отец», или неоднозначную героиню в режиссерском дебюте актрисы Мэгги Джилленхол «Незнакомая дочь» (критика очень хвалит картину, а у зрителей, согласно влиятельному в индустрии кино сайту RottenTomatoes.com, фильм заработал крайне редкий 100-процентный рейтинг). Кажется, она может все. Например, сыграть убийцу в сериале по сценарию своего мужа Эда Синклера — она всегда так его расхваливала, так гордилась, и вот он наконец сподобился и не подвел свою любимую жену и актрису. При этом Оливия уверяет, что убийцу играть намного проще, чем королеву.

«Кошачьи миры Луиса Уэйна», «Ро­ман служанки» — тоже в числе последних удач Оливии. В общем, «народной актрисе» и любимице публики, слава богу, больше не приходится оставаться в той большой армии прекраснейших британских актеров, вынужденных браться за любую работу, чтобы свести концы с концами. Хотя в случае с Колман награда нашла своего героя поздновато — признание и востребованность пришли к замечательной актрисе только в сорок с лишним лет. А может быть, и к лучшему, что не в двадцать. Так она сама думает.

— Оливия, вы снимаетесь просто не останавливаясь — к нашей удаче, конечно. И одна роль лучше другой...

— Ну кому-то же надо выплачивать ипотеку за дом! Я бы не возражала получить такую работу, чтобы заплатили сразу миллионов пять фунтов, тогда бы я могла сделать перерыв. Но попробуйте сказать об этом моему агенту! (Смеется.)

— Впереди новый сезон наград, а в прошедшем вы получили «Эмми» за свою королеву в сериале «Корона». Не жалко было расставаться с ней и передавать «власть» своей коллеге Имельде Стонтон? (Эта британская актриса сыграла Елизавету II в заключительных сезонах «Короны». — Прим. ред.)

— Я больше переживала, когда меня взяли на смену Клер Фой, — до сих пор не уверена, что смогла достойно занять ее место. (Клер Фой играла юную Елизавету II в первых двух сезонах «Короны». — Прим. ред.) Знаете, я люблю играть разных героинь. А съемки в «Короне» были самой долгой работой в моей жизни. Сериал «Убийство на пляже» тоже долго снимался, но несравнимо с «Короной». Конечно, я чувствовала себя очень комфортно благодаря тому, что знала — и завтра, и послезавтра у меня есть работа и не нужно переживать на эту тему. Но играть реальных людей гораз­до труднее, чем вымышленных персонажей. Хотя костюмы, грим и прическа — именно это на три четверти работало за меня в случае с королевой. Потому что ну не знаем мы, что там происходит за закрытыми дверями и какая она на самом деле. Конечно, что-то точно известно, поскольку есть хроника, документальные кадры. Вот, например, приезжает она в городок Аберфан в Уэльсе, где случилась чудовищная трагедия, больше сотни детей погибли, погребенные в своей школе под оползнем, но Елизавета не проронила там ни слезинки. Такая натура, видимо, уж не знаю. Я же, напротив, жутко эмоциональная особа, не могу удержаться от слез. И когда снимали эту сцену, мне в наушник транслировали запись прогноза погоды для морских судов, чтобы я стояла ровно и не хлюпала носом. Так или иначе, но я могу без всякого стыда признаться, что с радостью освободилась от «Короны». Меня ничто не вгоняло в стресс больше, чем эта роль. Даже если мне говорили, это получилось, то удалось, все равно я понимала: не похожа я на королеву...

— А вы встречались в результате с Елизаветой? Или это слухи?

— Нет, я встречалась с членами королевской семьи — принцесса Анна, дочь Елизаветы II, устраивала прием, куда меня с мужем пригласили. Это было бесподобно и дико смешно. В «Короне» напрасно старались приглушить роскошь королевского дворца. (Смеется.) Конечно, снимали мы не в реальных дворцах, а в очень похожих по стилю и интерьерам особняках, но, боже ж мой, в настоящем дворце все оказалось гораздо роскошнее. А сколько гостей в самых разнообразных мундирах с золотыми эполетами на плечах — с ума сойти!

— Говорят, вы затворница и, когда не снимаетесь, любите из дома даже носа не высовывать...

— Ну почему, я с собаками гулять хожу. Правда, с тех пор, как мы переехали в загородный дом, собаки могут сами по себе бегать. Зато в этой деревне я счастлива, потому что люблю гулять, а не сидеть в четырех стенах. Но при условии, что никто меня не узнает. В этом смысле мне очень по душе нынешняя, если позволительно шутить на эту тему, мода на ношение масок. (Улыбается.)

— Мне кажется, вы такая дружелюбная, искренняя и открытая. Неудивительно, что людям хочется с вами поболтать...

— Да уж, это верно. Не могу никого обижать, поэтому и скрываюсь. Недавно гуляла с собаками, вижу, люди приближаются, я прямо запаниковала, шапку на голову натянула, шарфом замоталась, но слышу: «Оливия, мы тебя узнали!» Ну и что? Если узнали, не обязательно мне об этом сообщать. Видно же, что я прячусь! В этом смысле американцы ведут себя намного приличнее британцев. Иногда мне в Великобритании прямо в лицо суют телефон, такого в Америке в жизни со мной не случалось. Здесь же и не подумают спросить, и это чертовски грубое и недопустимое поведение. Вот я лично разве что с белкой могла бы так себя вести.

— Судя по всему, вам и во время локдауна — а он в Великобритании долго был, и не раз — неплохо жилось с такими привычками...

— Да, я классическая домоседка. Но так вышло, что ровно между двумя локдаунами, когда в Европе еще все страны практически были закрыты, Мэгги Джилленхол организовала съемку своей картины «Незнакомая дочь» в Греции, на одном из островов. И мне понравились история и моя героиня. Уверенная в себе и в своей сексуальности учительница английского языка. Я таких дамочек еще ни разу не играла. Мэгги использовала этот факт по полной программе. Придумала, что я должна ходить как Брижит Бардо, представляете? Это я-то! Как я только не отнекивалась, говорила, что все что угодно сделаю, но изображать сексуальную женщину? Пфф. Дурно при одной мысли становится, краснею как рак. До сих пор не знаю, что из этого вышло...

— Очень любопытный на самом деле фильм — разрушает однозначный стереотип матери. Ваша героиня, познакомившись на пляже с молодой мамочкой в исполнении Дакоты Джонсон, вспоминает свое раннее материнство и как ей было плохо тогда, как она совсем не чувствовала себя счастливой.

— Да, существует негласный договор между людьми не говорить о таких вещах, как раздвоение чувств, двойственность, возникающие нередко у женщин, ставших матерями в раннем возрасте. Всякое бывает, такова жизнь, реальность. И Мэгги этот договор решила нарушить. А что, если, подумала она, не одна я это понимаю? И знаете, сколько людей нам уже сказали спасибо? Ведь если замалчиваешь проблему или какое-то явление, не значит, что оно перестает существовать. У меня самой это состояние длилось не слишком долго. Но я не хочу больше никогда в жизни такое пережить... Потом все прошло, и я влюбилась в своего малыша по уши. И не испугалась еще двоих родить. Второй раз в любом случае такого шока не испытываешь. Если бы все было по-моему, сейчас уже шестого мог­ла бы родить. И держала бы всех в радиусе одного метра от себя. Мой муж, конечно, более уравновешенный, чем я.

— Невозможно забыть, как вы всех растрогали и повеселили, когда получали «Оскар» в 2019 году за роль в фильме «Фаворитка»...

— Элементарное самосохранение, как будто система поведения в чрезвычайной ситуации сработала. Ну а как иначе-то? Да я и поверила в то, что это реально произошло со мной, только посмотрев видео в интернете. Помню, приехали мы с мужем и детьми в Лос-Анджелес типа как на семейные каникулы. Поселились у наших друзей, дети смотрели церемонию по телевизору, а няня это снимала на видео — как они смотрят. И я потом увидела все как будто их глазами. Накануне церемонии Эд говорит мне: «Слушай, я думаю, не стоит нам особо волноваться. Все равно, скорее всего, этого не произойдет. Потому что не может, ну знаешь, произойти». (Смеется.) И я такая: «Конечно, давай просто получим удовольствие, скажем «Хэллоу» всем этим потрясающим людям — словом, от души повеселимся!» И вот мы при­ехали, и нас куда-то в самый угол посадили, далеко от сцены. Ну, думаем, еще один знак неутешительный... И когда Фрэнсис Макдорманд назвала мое имя в категории «Лучшая актриса», я заплакала. Плачу и не могу встать. В общем, осознание пришло где-то через год только...

— И муж был потрясен — все видели слезы у него на глазах, когда вы на сцене речь произносили и его благодарили...

— Эд потом мне признался, что это была самая лучшая ночь в его жизни — увидеть, как его любимая женщина удостаивается такой чести... С тех пор этот золотой человечек стоит у меня в буфете, там, где я посуду храню. Ну не могу я его выставить на всеобщее обозрение, как-то неловко. Но когда никто не видит, достаю его, любуюсь (восторженно вздыхает, закатывая глаза) и обратно ставлю. Не знаю, вряд ли бы я смогла вынести такое бремя известности и всего прочего, будь мне сейчас лет двадцать. Слава богу, что это случилось только после сорока лет. Когда у меня уже семья была, дети. Не представляю, как молодые с этим справляются, и понятия не имею, что сказать тем, кто мечтает стать знаменитым.

— У вас удивительно счастливый брак, похоже, что вы с мужем по-прежнему влюблены друг в друга...

— Мы познакомились в Кембридже, Эд, как и я, участвовал в спектакле университетской театральной компании. Я в него влюбилась с первого взгляда. Как только увидела, в ту же секунду поняла: «Это он!» А Эд долго ничего и не замечал. Понятия не имел, что происходит. Я же выучила наизусть расписание его занятий на юридическом факультете, готовилась к каждой встрече, пускай это была лишь одна минута. А уж на репетициях в театре как только не старалась его поразить! Он обалдевал, конечно, от всего этого. Никак не мог взять в толк, почему эта веселая, улыбчивая девица постоянно ему встречается и истерически хохочет каждый раз, что бы он ни сказал или ни сделал. А я, отчаявшись, попросила подругу проинформировать Эда о моей любви. И фактически не оставила ему выбора. (Смеется.) Кстати, по нынешним меркам можно сказать, что я Эда преследовала. О чем, впрочем, нисколько не сожалею. В нашем случае это отлично сработало. И я каждый день ему напоминаю, какой он счастливчик. (Смеется.) Нет, серьезно, моя личная жизнь, дома, с моим мужем, — это для меня настоящее убежище, неприкосновенное укрытие в странноватом мире шоу-бизнеса.

— Ваш муж не так давно сделал вам отличный подарок — написал сценарий к четырехсерийному сериалу «Садоводы», премьера которого состоялась на прошлой неделе. Должно быть, вы страшно им гордитесь...

— Я всегда говорила, что Эд всем еще покажет. Докажет, какой он талант­ливый писатель. Я-то это давно знаю, читаю все, что он пишет. Вот только не мог он решиться показать это посторонним людям. А когда наконец набрался смелости, все в один голос запели: «Ох, блестяще, удивительно, потрясающе!» А я про себя думала: а я вам что говорила, черт побери! Эд — мой самый большой поклонник, а я — его. И он ну очень давно хотел написать что-нибудь для меня. Это так мило...

— Интересную он взял и абсолютно шокирующую историю из реальной жизни. И вы играете убийцу, приговоренную к пожизненному сроку...

— Ну убийцу играть не так сложно, как королеву, поверьте! Замысел родился, когда мы в 2014 году прочитали в газете об английской супружеской паре Сьюзан и Кристофере Эдвардс. Они убили родителей Сьюзан, закопали их в саду их же дома. Почти 15 лет прошло, прежде чем выяснилось, что стариков нет в живых. И все эти годы парочка на их пенсии одержимо скупала вещи, связанные с Голливудом, голливудскими звездами. Отдались во власть страсти коллекционирования. И пребывали в своем иллюзорном мире до тех пор, пока их не нашли и не посадили в тюрьму до конца их дней.

Эд написал мою роль, тем не менее, с известной долей симпатии. Потому что не мог не принять во внимание, что Сьюзан до сих пор видит в своем муже рыцаря на белом коне, который ее спас от отца-насильника. Во время процесса, кстати, этот факт про ее детство никого не заинтересовал. А зря. Мне кажется, что сейчас реакция могла бы быть иной... Нет, никто не спорит, что за убийство нужно наказывать, однако мы знаем немало примеров, когда женщины убивали своих мужей, не в состоянии больше терпеть их жестокие издевательства, прекрасно отдавая себе отчет, что их ждет заключение. И это, несомненно, стоит все-таки учитывать...

— А вы встречались с этими людьми?

— Нет. Но мой муж переписывался с ними обоими, и они выразили свою заинтересованность его работой — и не для того, чтобы получить таким образом шанс изменить приговор, нет, это невозможно, и они это знают. Удивительно, как они друг о друге отзываются, с какой любовью и нежностью, как красиво излагают мысли. Представляете, Сьюзан писала мужу письма якобы от имени его любимого актера Жерара Депардье. После того как он сам написал Депардье, а тот, естественно, не ответил, жена, чтобы не огорчать любимого супруга, взяла на себя эту миссию. И муж узнал об этом только во время судебного процесса!

— Да, история любопытная и прямо просится, чтобы ее разыг­рали такие актеры, как вы и Дэвид Тьюлис. Скажите, а с Энтони Хоп­кинсом вы впервые встретились на съемках фильма «Отец», получившего в этом году множество похвал?

— О да. Удивительно, но факт. Ка­жется, я присела в реверансе, когда увидела его первый раз. Работать с ним — одно удовольствие. Он прекрасен и на площадке, и за ее пределами. Мягкий, остроумный, забавный, блистательно импровизирует и в лицах рассказывает умопомрачительно смешные истории. И я очень быстро освоилась, поскольку выросла на его работах: его голос, жесты, лицо — все это так знакомо, такое родное. Было очень легко представить его своим папочкой. Видеть, как он, ну то есть его герой конечно, смущается и спотыкается из-за деменции, было невыносимо. Но мою актерскую работу значительно упростило... И играть-то ничего не ­пришлось...

— Я вот подумала, очень странно, что вам до сих пор не предложили роль в каком-нибудь блокбастере о супергероях, к примеру...

— Между прочим, я фанатка Mar­vel! И с удовольствием бы сыграла кого-нибудь у них. Каждый раз, как узнаю о новом проекте, достаю своего агента: «Ну пожалуйста, сделай так, чтобы меня позвали!» Правда, съемки в блокбастерах требуют немало жертв — долгие отлучки от семьи, много путешествий, а я предпочитаю ночевать в своей постели, ответственность опять же. Чаще всего на фильмы, где я соглашаюсь сняться, подолгу ищут деньги, и съемки отменяют или задерживают, но разве я могу подвести людей и сказать, чтобы они без меня обходились, потому что я должна лететь в Лос-Анджелес играть суперженщину? Не могу. Но почему бы не сказать «да» тем проектам, которые еще только планируются? И закрыть вопрос со съемками на несколько лет вперед. (Смеется.) Кто знает, может, они мне и звонили оттуда, из Marvel, но я просто другими делами занята была в то время?