Ольга Тумайкина: «Чтобы поговорить с Ефремовым, пришлось лезть через забор»

«Я долго умоляла охранников пропустить меня к Ефремову, мол, судьба решается. Но они ни в какую....

«Я долго умоляла охранников пропустить меня к Ефремову, мол, судьба решается. Но они ни в какую. Тогда я пошла вдоль забора — высоченного, широкого, монолитного, как стена средневекового замка. Нашла укромное место и залезла на забор. Спускаюсь с другой стороны и вижу… охранников, с которыми только что разговаривала. Они говорят: «Слезайте, девушка, мы вас проводим...» — рассказывает актриса.

— Ольга, зрители привыкли видеть вас на экране в комических образах: и в фильмах, и в свое время в телевизионном скетч-шоу «Женская лига». Но в сериале «Ваша честь», который сейчас идет на стриминговой платформе more.tv, у вас очень серьезная драматическая роль…

— Много лет назад я случайно насмешила зрителей в кино, и с тех пор продюсеры решили, что Тумайкина — комедийная актриса. Ни с кем не спорю по этому поводу. Просто такие роли, как в сериале «Ваша честь», воспринимаю как подарок судьбы. Играю следователя, у моей героини непростой характер — «с острыми углами». К тому же в этой истории происходят события, которые подталкивают ее к краю пропасти... Режиссер Константин Статский — высокий профессионал, очень внимателен к деталям и знает, какое кино он хочет снимать.

— А как вам работалось с Меньшиковым, играющим в сериале главную мужскую роль — судьи?

— Мы с Олегом Евгеньевичем давно знакомы, встречались на каких-то церемониях, премьерах. Меньшиков — невероятный джентльмен с прекрасным воспитанием. И достаточно закрытый человек, не из тех, кто будет в перерывах между дублями травить анекдоты. У Олега особая стать, осанка, он нетороплив: никогда не суетится, не разменивается по пустякам. И при этом всегда максимально готов к работе. Мне доводилось встречаться на площадке с партнерами, которые смотрят исключительно на мочку твоего уха, потому что им неинтересно все: глаза партнера, текст, его смысл. И я уверена, что им не интересна и сама профессия и они существуют в ней по инерции. А Меньшиков свою профессию любит, а она — его.

— В кино вы сразу начали работать с крупными режиссерами: первая серьезная роль у вас была в фильме Карена Шахназарова «Яды, или Всемирная история отрав­лений»...

— До сих пор помню пробы в эту картину... Для меня, молодой актрисы, это было торжественное событие, как прием у императора: я долго готовилась к встрече с Шахназаровым, красиво оделась. А Карен Георгиевич оказался настолько занят, что даже не смог зайти в комнату для проб! Заметив меня в коридоре, сказал: «Проходите в мой кабинет». Захожу, присаживаюсь, жду, Шахназаров вернулся и говорит: «Ну расскажите немножко о себе». И тут зазвонил один из его телефонов. Карен Георгиевич сказал мне: «Извините», и начал решать какой-то рабочий вопрос. И дальше телефоны звонили почти непрерывно. Но в коротких паузах я все-таки успевала что-то рассказывать о себе, отвечать на редкие вопросы Карена Георгиевича. В конце нашего «диалога» Шахназаров произнес: «Ну я все понял. Мы вам позвоним...» Я была уверена, что этого не случится. Но вскоре, в день моего рождения, ровно в 9 утра, раздался звонок: «Вы утверждены на роль». Вот такой подарок! Шахназаров научил меня серьезному отношению к работе. Например, я никогда не беру на съемочную площадку мобильный телефон — оставляю в гримерной. А еще всегда учу текст не за 15 минут до команды «Мотор!», а заранее, чтобы успеть его обдумать, прожить...

— Кроме многочисленных киноработ, вы ведь еще 26 лет служите в Театре имени Вахтангова. Как вы туда попали?

— Тогда выпускникам актерских вузов и училищ было проще, чем сейчас: театры просто назначали дни, когда четверокурсники могли попробовать заявить о себе. И меня взяли практически в первую же труппу — во МХАТ, к Ефремову! Показ был многоступенчатым: нашу игру оценивали Софья Пилявская, Виктор Сергачев, Андрей Мягков. В итоге Олег Николаевич сказал: «Я тебя беру. Не знаю, что ты у меня будешь играть, но есть две роли, в которых хочу тебя посмотреть». Окрыленная, я отнесла документы во МХАТ, чтобы мне завели трудовую книжку, и... улетела в Венесуэлу. Там, в Каракасе, проходил фестиваль лучших театральных школ мира: приехали молодые артисты из Японии, Германии, Италии, Кореи, Франции, Испании. Россию представляло Щукинское училище — ректор Владимир Абрамович Этуш, педагоги Михаил Александрович Ульянов и Владимир Владимирович Иванов и несколько выпускников: Алексей Кравченко, который теперь на сцене МХТ им. Чехова блистает, Никита Татаренков (он в Театре им. Ермоловой), Наташа Коренная (она в Театре им. Маяковского), Алексей Завьялов — мой коллега по Театру Вахтангова, к сожалению, рано ушедший из жизни (актер, известный по сериалу «Ментовские войны», разбился, прыгая с парашютом. — Прим. ред.), ну и я. Фестиваль шел месяц, и мы с нашими мэтрами очень много общались. Жили тоже вместе — в шикарной гостинице на берегу Карибского моря. За пару дней до отъезда утром собираюсь на показ, причесываюсь в ванной. Вдруг замечаю за вентиляционной решеткой загорелое мужское лицо. Я была в шоке от такого беспардонного подглядывания. Сказала «лицу» несколько крепких русских фраз, и оно исчезло.

Спускаюсь в холл, где собрались все наши. Владимир Абрамович Этуш, видя мое расстроенное лицо, спрашивает: «Оля, что случилось?» Я рассказала. Нам надо было уже выезжать на мероприятие, но Этуш подозвал дежурного по этажу — мол, с нашей артисткой произошла безобразная история. Тот качает головой: «У нас такие узкие вентиляционные шахты, что человек не может там поместиться. Вашей артистке показалось...» Но Этуш настаивает: «Наша артистка не врет!» И просит вызвать администратора. Тот тоже утверждает, что сеньора артистка ошиблась. И тогда Владимир Абрамович требует: «Пригласите сюда вашего самого-самого главного». Сказал так весомо, что управляющего отелем тут же привели. И он пообещал: «Мы все проверим». Когда вечером мы вернулись в отель, ко мне в номер пришла целая делегация: «Приносим свои извинения! Действительно в шахту смог проникнуть человек: на трубах мы обнаружили следы от кед. Обувь небольшого размера, так что человек был очень миниатюрный... Чтобы вам было спокойно, оставшиеся дни вас будет сопровождать наша служба безопасности». И ко мне приставили двух огромных мужчин в костюмах. А все благодаря заступничеству Этуша. Потом с Владимиром Абрамовичем мы служили в одном театре, вместе снимались в короткометражке «Старый вояка», я не раз бывала у него дома...

— Другой легендой Щукинского училища был Лановой…

— Василий Семенович — ас! В буквальном смысле! Когда ему было далеко за 70, он в одном спектакле летал на люстре. И так был рад этому трюку, с таким видимым удовольствием его выполнял — все за сценой видели его настрой, кураж, это его: «Я сейчас взлечу! А как приземлюсь? — да не важно!»

— А как вы оказались в Вахтанговском театре, если после Щукинского училища вас взял во МХАТ Ефремов?

— Это просто невероятная история! Когда мы летели из Каракаса в Москву с того самого театрального фестиваля, ко мне в самолете подошел Ульянов: «А где же ты теперь?» Я с восторгом рассказала, что Ефремов взял меня во МХАТ. Михаил Александрович уточнил: «А что ты будешь там играть? Что конкретно Олег Николаевич сказал?» Говорю, что Ефремов пообещал мне вводы, но конкретные роли не назвал. Ульянов как опытный театральный человек знал, что, когда актеру не предлагают конкретную роль, а говорят «посмотрим», это мало что значит. И с ходу предложил: «Адельму в «Принцессе Турандот» будешь играть? К нам в Вахтанговский пойдешь?» И я выпалила: «Да!» Так за секунду решилась вся моя дальнейшая актерская судьба. Казалось бы, какое дело самому Ульянову было до выпускницы Щукинского училища, которая ушла в другой театр? Но, видимо, мои выступления в Венесуэле произвели на него впечатление. «Прилетим в Москву — не затягивай, — напутствовал Ульянов. — Сразу забирай документы и приходи оформляться к нам...» Я так и сделала. Прибежала во МХАТ, а Олег Николаевич, оказывается, отдыхает в подмосковном санатории — лето же. Я узнала адрес и тут же рванула. Ехала на электричке, потом на попутках. Подхожу к воротам, а там серьезная охрана: санаторий оказался закрытым, правительственным. Я долго умоляла охранников пропустить меня к Ефремову, мол, судьба решается. Но они ни в какую. Тогда я пошла вдоль забора — высоченного, широкого, монолитного, как стена средневекового замка. Нашла укромное место и залезла на забор. Спускаюсь с другой стороны и вижу… охранников, с которыми только что разговаривала. Они говорят: «Слезайте, девушка, мы вас проводим...» Приняли они меня под белы рученьки, проводили до ворот и очень серьезно посоветовали: «Не вздумайте повторять...» На следующий день снова пришла во МХАТ и все рассказала Татьяне Васильевне Бронзовой, тогдашней заведующей труппой...

— И жене актера Бориса Щербакова...

— Да! Спасибо, что она правильно поняла ситуацию. Татьяна Васильевна видела меня на показах и нежно ко мне относилась. Она дозвонилась до Олега Николаевича и передала мне трубку. Он выслушал меня и сказал: «Ну что, благословляю тебя — иди в Вахтанговский!»

Михаилу Александровичу Ульянову всегда буду благодарна и за то, что пригласил в театр, и за то, что выхлопотал для меня первую московскую квартиру (я же родом из Красноярска). В тот момент я уже играла в таких популярных спектаклях, как «За двумя зайцами» Александра Горбаня и «Пиковая дама» Петра Фоменко. А жила с дочкой Полиной на съемных квартирах… Могу сравнить Ульянова с континентами, горными хребтами, океанами, и то будет недостаточно, чтобы передать масштаб этого человека. Но при всей своей «монументальности» Михаил Александрович до последнего сохранял в сердце тревогу — за театр, за людей, за время, за страну, за большое, за ничтожное...

Людмила Ивановна Касаткина, с которой мы встретились на съемках у Шахназарова, однажды рассказала мне такую историю. Она с Ульяновым в составе киноделегации оказалась в Индии: «Мы прилетели из заснеженной Москвы. Идем по центру Дели, вокруг солнце, буйство зелени. Вдруг ко мне подбегает маленькая, очень миленькая обезьянка, на одной руке сложила пальчики в щепотку, а другой слегка придерживает меня за край юбки. Нас предупреждали, чтобы мы сохраняли дистанцию в общении с местными животными, но обезьянка была такая хорошенькая! Открываю сумочку, достаю конфету и даю ей. Она ловко разворачивает фантик — как человек, и съедает сладость. Я умилилась. А обезьянка тут же подозвала парочку подружек, пришлось угощать и их. Когда же конфеты закончились, обезьянки уже довольно агрессивно стали требовать лакомства, в шесть лап держа меня за юбку. Михаил Александрович говорит: «Осторожно!» А я пытаюсь объяснить братьям нашим меньшим, что у меня больше ничего нет. Наклоняюсь к ним, и вдруг одна обезьянка наотмашь бьет меня по лицу — чудом не поцарапала, не задела глаз. И в эту же секунду моя обидчица получает от Ульянова сильный щелчок по носу, от которого отлетает в сторону. Обезьяны мою юбку сразу же отпустили, а наша компания побыстрее убралась восвояси...» И это очень на него похоже: Ульянов мог все, даже приструнить обезьян.

— Ольга, вы работаете в Театре имени Вахтангова четверть века, но у вас есть и антрепризные спектакли. Например, я видела замечательную постановку «Шутка»...

— В котором мы были втроем — Валерий Борисович Гаркалин, Илья Бледный и я, — разыгрывали чеховские истории... Про Валерия Борисовича можно написать бесконечный трактат. В одном месте спектакля его герой говорил: «Он назвал меня крысой». И однажды Валерий устроил на сцене какой-то «бриллиантовый шторм». Он несколько раз повторил эту простую фразу, но с различными эмоциями. Сначала рыдая и заливаясь слезами. Потом хохоча и икая. Затем — словно лозунг произнес, по-ленински выкинув руку вперед. Потом за секунду скукожился, превратился в убогого старичка и хриплым голосом пожаловался: «Он назвал меня крысой!» Хохотали все — и зрители, и мы, артисты.

— Кстати, а вас на сцене легко расколоть?

— Вообще-то нет. Хотя совсем недавно в «Ричарде III» я едва сдержалась. Это трагедия, в уста моей героини Шекспир вложил страшные слова: «Так напоследок от меня прими тягчайшее проклятье». Тягчайшее — потому что материнское. И вот произношу я: «Так напоследок от меня прими…» Делаю маленькую паузу. И тут из-за кулис кто-то из коллег громко шепчет: «Бромгексин Берлин-Хеми»...

— В спектаклях Театра имени Вахтангова уже играет ваша старшая дочь — Полина Бондарь, которая, как и вы, окончила Щукинское...

— Да, дочь работает в стажерской группе. Это большое счастье, что Полина играет рядом со мной, в лучшем театре страны! О профессии актрисы мечтает и моя младшая дочь. Недавно Маруся (ей 13 лет) приняла участие в конкурсе красоты. Я для него написала стихотворение, рассказывающее о красоте планеты Земля. Мы с дочкой сами сделали костюм из подручных материалов — чехла для платья, украсив его гроздьями рябины и цветами гортензии. И конечно же одержали победу!

Статьи по теме:

• Ольга Тумайкина научилась молниеносно принимать решения
• ВИДЕО: Ольга Тумайкина рассказала, куда тратит львиную долю своего заработка
• Ольга Тумайкина готовится к школе