«Не подчиняешься — значит заберем квартиру!»

— Ну, раз уж ты со своим автомехаником разорвала, ладно, возвращайся к себе.
— Спасибо, но нет. Лучше ночевать на вокзале, чем делить квартиру с таким довеском, мама, — спокойно произнесла Лена.

В трубке повисла пауза, тяжелая и зловещая. Лена прекрасно понимала: сейчас последует либо всплеск гнева, либо долгие нотации.

— Ты ведёшь себя как упрямый подросток, — сухо заметила Ирина. — Это смешно. Зачем скитаться по чужим углам, если есть собственный кров?
— Он не мой. Напомнить тебе про университет? Или про того же Петра? — Лена раздражённо усмехнулась. — Нет, мама. Если выбор стоит между оплатой аренды и отказом от собственного голоса… Я лучше заплачу арендодателю.
— Глупость несусветная! Съёмщики на улицу выкинут в любой момент! Там ты платишь чужим, а тут в свою копилку складывала бы.
— Меня и из «моей» квартиры могут выгнать, стоит только тебе захотеть. От чужих удар терпимее, чем от своих.

Ирина тяжело дышала в трубку. Её уязвило то, что дочь не принимает предложенное. Для неё это выглядело как плевок в родительскую заботу.

— Мы ради тебя старались! Ремонт, мебель, техника. Лишь коммуналку покрывала бы — и жила спокойно! А ты… тьфу, неблагодарная!

Лена промолчала. Хотелось выкрикнуть, что всё это делалось ради контроля, а не ради неё, но она решила не подливать масла в огонь. Однако и уступать не собиралась.

…Отношения с родителями у неё всегда были натянутыми. С самого детства. Лена словно жила под стеклянным колпаком: ни сорняков, ни бабочек.

— Мам, я хочу записаться на борьбу, — заявила Лена в десять лет. — Вот Даша ходит, и она всех пацанов ставит на место!
— Борьба? Ха! — лишь отмахнулась мать. — Девочки должны танцевать, рисовать, ходить на гимнастику… А не махаться на ковре. Что за Даша такая? Подружка? Тебя обижают мальчишки? Скажи мне, я сама разберусь.

С подругами тоже было сложно — родителей устраивал далеко не каждый выбор.

— Марина? Та дура с синими прядями? И ты собралась к ней на день рождения? Даже не мечтай! Никаких неформалок в доме не будет! — возмутилась мать. — Вот у моей знакомой дочка есть, Полина. Пригласим её в гости, подружитесь. Она девочка приличная.

«Приличная девочка» оказалась настолько зажатой, что общение с ней было пыткой. Единственным увлечением у Полины была Римская империя и стопка учебников по истории.

— Приедешь к нам, я тебе «Записки о Галльской войне» покажу, — с гордостью заявила она. — Я их уже трижды перечитала.
— Ага. Класс, — равнодушно отозвалась Лена, ковыряя вилкой еду.

На улицу её выпускали редко. Даже за хлебом в соседний киоск.

— Одной небезопасно. Вот появятся у тебя правильные подруги — тогда посмотрим. И только по главным улицам, никаких переулков! Там одни алкаши и психи ошиваются! — наставляла мать.

Лена не спорила — не потому что соглашалась, а потому что спор был бесполезен.

Надежда забрезжила лишь в шестнадцать лет, когда ей торжественно вручили ключи.

— Вот, теперь у тебя есть своё жильё, — сказала Ирина. — Там всё готово. Заезжай, как подрастёшь.

Лена сдержанно поблагодарила, но не придала этому значения. Тогда она ещё не понимала, какой вес имеют слова «своё жильё».

Но вскоре выяснилось, что подарок был с подвохом.

— Я пока не решила, куда поступать, — осторожно сказала она. — Сначала хочу поработать и пожить отдельно.

— Не хочешь учиться — не получишь квартиры. Она записана на меня. Я хоть завтра замки поменяю, а ты катись куда угодно, хоть на вокзал, — отрезала мать.

Под давлением пришлось согласиться.

…

Она пыталась учиться на юриста, но ненавидела каждую пару. В мечтах смотрела на психологию и педагогику. Мать же кричала, что это блажь.

— Если не слушаешься — освобождай квартиру. Хочешь жить — живи сама, — грозила Ирина.

Лена ушла. Сняла угол, устроилась в кафе, бросила учёбу. Жила тихо, лишь бы без чужого диктата.

Через полгода мать позвонила сама.

— Леночка, мы вспылили. Возвращайся.

Лена вернулась — не потому что простила, а потому что устала.

Но и тут всё повторилось.

Когда появился Пётр, мать потребовала знакомства. После застолья сразу вынесла вердикт:

— Такой только бараки строить может. Ни образования, ни будущего. Это не муж.

Ирина велела отдать ключи, если дочь собирается с ним жить.

Лена снова ушла.

С Петром они расстались позже, мирно. Но мать не упустила случая напомнить:

— Я же предупреждала. Мама всегда права.

И снова предложила вернуться в квартиру.

— Хорошо бы, да? — спросила она. — Вот доучилась бы — и было бы счастье.

— Счастье? Как в тюрьме. Нет, мама. Не нужна мне твоя квартира. Это поводок, — тихо произнесла Лена. — Я лучше двадцать лет банку платить буду. По крайней мере, он не указывает, какой диплом получать.

Лена отключила телефон. Она решила больше не давать себя прижать к стенке.