Кошачий бог 6. Антиутопия

17
Ученый совет не пришел к единому знаменателю, руководители разлетелись по своим направлениям, оставив решение о северной плотине до следующего слета. Таяние ледников уже подтопляло рабочие площади, предложения о сбрасывании избытка воды путем надреза канавок лазером по гребню плотины принято не было, а сейчас опасно, уже негде разместить технику и людей.

Главный конструктор вернулся домой, ему была понятна тайная причина торможения академика. Поток смоет место погибшей фермы, где он надеется достать биоматериал ненаглядной для клонирования, даже запрещенного. Конструктор не мог представить маман погибшей, воображение рисовало ее привычно смеющейся, любовно мурлыкающей с кошачьим племенем на одном языке. Умом он все понимал, но душа не принимала такой развязки. Что ж это такое – душа, о которой неустанно твердила маман? Исследования на эту тему быстро иссякли, неотлагательных проблем было больше. Оставленное на потом, никогда уже не будет доведено до логического конца.

Он приказал роботу покинуть кабинет, но тот возражал, перечисляя инструкции, требующие произвести уборку перед началом работы… «Заткнись», - сказал он по привычке общения в браке, и сам удивился, что робот замолчал, но не покинул старого кабинета. Они не только следят, они еще и думают, что разумнее живых существ. Не хватало еще бунта искусственного разума. Он достал свою ДНК-метку, предварительно включив защиту от всевидящей сетки, отправил робота провести дезинфекцию нового кабинета.

«Вирусняк им в систему», - пошутил бы Пашка – виртуозный сисадмин и хакер, – надоумивший его завести тайный сервер для зеркального сохранения информации КБ и личной связи.

Когда родители впали в депрессию после сокращения, именно он предложил ему выкупить домик в деревне для предков, рядом с его дачей. Техногенные катастрофы начались давно и с мелочей, когда Петровича списали на пенсию и взяли новоиспеченного менеджера, который нечаянно перепутал рубильники, направив на поселковые сети напряжение 380 вольт. Сгорели не только трансформаторные подстанции, отопительные котлы, бытовая техника в домах. Несколько домов по деревням сгорело! Жители рассосались по родственникам, дачники матерились, но никто не приехал разбираться, строить дома, ставить бетонные столбы вместо деревянных, протягивать новые провода. На районном складе объединенной электросети материалов не было.

Коммунистический тупик - называлась эта двадцати пятикилометровая дорога, упирающаяся в храм на берегу полуострова. Пашкин малый локальный объект на три фазы, математика синусоиды, переменный ток и нейтральный провод, хитро подключенный к мимоидущей воздушной линии электропередачи, – это независимость. Реальная автономия. Это же просто электрические цепи, для них закон Ома применим так же, как и для остальных. Дорогущий высоковольтный кабель не просто окупился, а сыграл историческую роль. Пашка ничуть не сомневался в том, что местный тракторист, помогавший рыть траншею через заброшенное поле, прекрасно понимал назначение. Конечно, он не пропускал уроков физики в восьмом классе и природное чутье на выгоду его никогда не подводило.

- Не боись, никто не проверит, а я тебя к газу подключу в обход счетчика. Глухомань, надейся только на себя. Я вот думаю еще ветряков наставить… так - на пожарный случай. Подскажешь? И не вздумайте печи ломать, житуха здесь скользкая, парень.

Благо, что батя в свою бытность на секретном заводе собирал по его чертежам экспериментальные движки. Новые руководители продали-перепродали территорию и уникальные цеха, мастеров отправили на пенсию, сократили. Новый жилой комплекс построили на радиоактивном могильнике, в двадцатых годах двадцатого века еще не знали, чем это опасно, а потом просто забыли про это место, а ветераны войны и труда все помнили, только молодые хозяева верить им не хотели. Батя с Пашкой с удовольствием экспериментировали, каждый по своему профилю, но с неизменной пользой для будущего. Что за нелепость приключилась с другом и соратником? Привычка предупреждать грядущие беды подвела? Спасая мир, всего не предусмотришь, увы…

© Copyright: Людмила Захарова, 2017