Известный хирург, основоположник нейрохирургии Николай Бурденко в 1944 году возглавил комиссию по расследованию так называемого Катынского дела. Согласно заключению Бурденко, пленных польских офицеров расстреляли гитлеровцы, а вовсе не сотрудники НКВД. Впрочем, на смертном одре врач изменил свое мнение.
Расследование Катынской трагедии
По словам В. М. Скляренко и других авторов издания «50 знаменитых загадок истории ХХ века», в 1939 году 14 тысяч польских военных были интернированы в различные лагеря, находившиеся на территории Советского Союза, в том числе и в те, что были расположены неподалеку от Смоленска. А в 1943 году захоронения убитых польских офицеров были обнаружены немцами в Катынском лесу под Смоленском. Первым могилы поляков исследовал именно немецкий врач Герхард Бутц, возглавлявший судебно-медицинскую лабораторию группы армий «Центр». Бутц и члены международной комиссии, в которую входили специалисты из 12 других стран, пришли к выводу, что расправу над пленными учинили сотрудники НКВД СССР в 1940 году.
Понятно, что советская сторона с таким заключением была не согласна. Поэтому, как пишет Анатолий Терещенко в своей книге «Хождение по катынским мифам», в 1944 году после освобождения Смоленска начала работу советская Специальная комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу польских офицеров. Возглавил комиссию главный хирург Красной Армии, генерал-полковник медицинской службы Николай Нилович Бурденко. Кроме него в комиссию были включены писатели, священнослужители, известные общественные деятели. Также комиссия имела в своем распоряжении опытных судебных экспертов.
Выводы Николая Бурденко
Стоит отметить, что Бурденко настаивал на виновности немцев в Катынской трагедии еще в начале сентября 1943 года. Именно тогда Николай Нилович, изучавший дело посредством немецких протоколов, написал Вячеславу Молотову о том, что нашел сходства между убийствами советских граждан в Орле, где хирург будучи членом правительственной комиссии также исследовал трупы, и расправами над поляками в Катыни. Текст этого письма приведен в книге Елены Прудниковой «Катынь. Ложь, ставшая трагедией». «...Установленное тождество «метода» убийств в Орле и в Катынском лесу является знаменательным и дает несомненное доказательство, что «умелая рука» была одна и та же и обличает немцев как виновников катынской трагедии» — сообщал Бурденко Молотову.
Николай Бурденко упоминал Орел и в официально заключении от 24 января 1944 года, где утверждалось, что польских офицеров действительно убили гитлеровцы в 1941 году. «Методы убийства тождественны со способами убийств, которые я нашел в Орле и которые были обнаружены в Смоленске», — заявлял Бурденко. Как отмечают Инесса Яжборовская и другие авторы издания «Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях», в качестве доказательств данной версии Бурденко приводил те обстоятельства, что «расстрел производился немецкими пулями из немецких пистолетов и способом, применявшимся обычно немцами: выстрелом в затылок перед вырытой ямой».
Признание на смертном одре
Однако на этом дело не закончилось. Как пишет Владислав Швед в своей книге «Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию», в 1951-1952 годах в Соединенных Штатах работала специальная комиссия Палаты представителей американского Конгресса (так называемая «комиссия Мэддена») по расследованию Катынского расстрела. Члены данной комиссии пришли к выводу, что массовые убийства польских офицеров были совершены органами НКВД СССР. К тому моменту Николай Бурденко уже был мертв. Еще в сентябре 1941 года хирурга поразил первый инсульт. Сказались годы, напряженная работа и прежние ранения. В 1945 году у Бурденко случился второй инсульт, а через несколько месяцев – третий, от которого он уже не смог оправиться.
У тяжелобольного Бурденко бывал Борис Ольшанский, бывший профессор Воронежского университета, в свое время бежавший на Запад. Если верить Михаилу Семиряге, автору книги «Тайны сталинской дипломатии», в 1951 году Ольшанский под присягой Конгресса США признался в том, что Бурденко сказал ему, что смерть польских военнопленных на самом деле наступила в 1940 году. «Для меня как для врача это очевидный факт... Наши товарищи из НКВД совершили большую ошибку», — заключил Николай Нилович. Однако Владислав Швед не склонен доверять показаниям Ольшанского. Швед считает, что Бурденко не мог сообщить своему другу ничего подобного, так как тем самым подверг бы свою семью опасности. Кроме того, по мнению Шведа, в 1944 году точное время смерти еще невозможно было установить.
Юлия Попова
Комментарии (0)