В тот день на Байконуре при первом испытании новой советской межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) Р-16 мощный взрыв унёс жизни около ста человек.
Новая перспективная ракета
В разгар «холодной войны» между СССР и США чрезвычайно актуален был вопрос создания такой межконтинентальной баллистической ракеты, подготовка которой к старту занимала бы как можно меньше времени, но при этом сама заправленная ракета могла находиться в предстартовом состоянии как можно дольше. Иными словами требовалось повысить оперативность реагирования стратегических ракетных сил и увеличить время, в течение которого ракета сохраняла бы готовность к пуску. Разумеется, ракета должна была обладать достаточной дальностью полёта, чтобы наносить удары по любой точке страны-противника из глубины нашей территории.
Всем этим условиям отвечал проект ракеты Р-16, предложенный в 1956 году ОКБ-586 под руководством Михаила Янгеля и утверждённый Президиумом ЦК КПСС в начале 1959 года. Важным отличием новой ракеты, позволявшим быстро приводить её в готовность к пуску и долго держать с заправленными баками, было использование жидкого топлива из токсичных компонентов с высокой температурой кипения. Такими компонентами у Р-16 были гептил и азотная кислота. Сейчас это один из обычных видов топлива, а тогда двигатели, в которых он применялся только начинали внедряться.
Испытать до 7 ноября
Осенью 1960 года первая ракета Р-16 была построена и доставлена на полигон Тюратам (ныне Байконур) в Казахской ССР. Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв торопил с запуском, желая приурочить успешное испытание к очередной годовщине Октябрьской революции. Кроме того, ему предстояло отправиться в очередное заграничное турне, а каждый новый успех советской ракетной техники давал Хрущёву козыри в его дипломатии ядерного блефа.
Испытание было назначено на вечер 23 октября. Примерно за час до старта возникла нештатная ситуация – замыкание проводов дало преждевременный сигнал на подрыв пиропатронов подачи топлива в ступень. Подготовку к старту пришлось срочно остановить. Начали разбираться в случившемся. Причину установили быстро.
По технике безопасности, рекомендованной конструкторами, требовалось слить топливо, а компоненты ракеты направить для выяснения и исправления дефектов на завод-изготовитель. Это отсрочило бы запуск минимум на месяц. Кроме того, ракету нельзя было держать заправленной дольше суток, по истечении которых следовало слить топливо.
По свидетельству современников, Главнокомандующий РВСН главный маршал артиллерии Митрофан Неделин отдал приказ устранить неполадки на стартовой площадке и произвести запуск на следующий день, 24 октября. Во время предстартовой подготовки он находился в непосредственной близости от ракеты. Следуя примеру маршала находившегося на «переднем крае», люди не посмели отойти в укрытие. Всего на стартовой площадке находилось около 200 человек, хотя реально участвовали в работе не больше ста. Подай Неделин другой пример, жертв было бы гораздо меньше.
Огненный шторм
Прошло чуть больше суток с того момента, как накануне испытания были прерваны. Объявили получасовую готовность к запуску. И тут внезапно произошло несанкционированное включение двигателей второй ступени. Стартовая площадка оказалась объята пламенем. Все находившиеся в непосредственной близости от ракеты, в том числе сам маршал Неделин, сгорели в считанные доли секунды. От них, как после ядерного взрыва, остались только тени на асфальте и тугоплавкие материалы (от маршала, например, звёзды на погонах). Те, кто находился чуть дальше, умирали дольше. Многие сгорели, пытаясь убежать от огненной волны, накрывшей полигон. К термическим ожогам добавились ожоги от азотной кислоты и отравление гептилом.
Высокая температура от многочисленных пожаров на месте стартовой площадки позволила приступить к аварийно-спасательным работам только через два с половиной часа.
Гибель инженерных кадров
Это событие, по типу испытывавшейся техники, было бы неправильно называть, катастрофой в космонавтике. Однако ракетная техника, как известно, имеет двойное назначение. Поэтому 24 октября 1960 года на Байконуре погибли многие из тех, кто был занят в разработке космических программ СССР.
Вместе с маршалом Неделиным погибли крупные специалисты по ракетной и двигательной технике – главные конструкторы Борис Коноплёв и Георгий Фирсов, а также заместители Янгеля — Лев Берлин и Василий Концевой. Самого Янгеля от смерти спас случай — перед самой катастрофой он отошёл перекурить за пределы огнеопасной зоны. Через девять дней в жестоких мучениях умер от ожогов заместитель председателя Комитета Совета Министров СССР по оборонной технике Лев Гришин. Начальник Байконура генерал Константин Герчик получил тяжелейшие травмы, долго лечился, но всё-таки выжил.
Число жертв до сих пор точно неизвестно
Происшествие было строго засекречено и держалось в тайне почти до самого конца существования СССР. Только в 1989 году в советской печати были опубликованы первые, неполные и смягченные данные о ней. Мировая пресса, как водится, узнала о советских секретах сразу же после аварии, и ещё до конца 1960 года трубила о жуткой катастрофе на советском ракетном полигоне, перевирая факты и безбожно завышая, за отсутствием официальных сведений, число погибших.
Официальное расследование состоялось только в середине 1990-х. Тогда же было названо и число жертв: 74 человека погибли на месте и четверо скончались позднее в госпиталях. Некоторые авторитетные эксперты считали эти данные заниженными и говорили о более чем сотне летальных исходов (например, академик Борис Черток называл цифру: 126 погибших и умерших от последствий). Эту данные и сейчас приводят многие СМИ.
Кто виноват?
После аварии Хрущёв отрядил на место события комиссию во главе с председателем Президиума Верховного Совета СССР Леонидом Брежневым. Приехав на Байконур, будущий генсек заявил, что никого наказывать не собирается, потому что те, кто был виновен, уже мертвы. Сергей Королёв на вопрос Хрущёва, как наказать Янгеля, советовал этого не делать, так как новая техника могла взорваться у любого.
Формальных виновных происшествия не было названо ни тогда, ни позже. Передают, будто Неделин, отдавая распоряжение произвести старт на следующий день после остановленного запуска, сказал, что страна и сам Никита Хрущёв ждут скорейшего успешного испытания. Достойно сожаления, что Янгель, который должен был лучше других представлять возможную опасность повторного запуска без соблюдения норм безопасности, не настоял на прекращении испытаний. Янгеля через несколько дней хватил инфаркт.
Конечно, самая большая вина лежала на системе, которой требовался скорейший результат для «повышения обороноспособности страны». Систему в тот момент олицетворял Хрущёв, хотя он и не отдавал прямого приказа производить взрывоопасное испытание.
Комментарии (0)