Слово «бегемот» уходит корнями в древние языки Ближнего Востока. В его основе лежат сразу два понятия из родственных языков: еврейское «бехема» и арабский «багамут» (иначе – «бахамут», «бахаает»).
«Бехема» с древнееврейского языка переводится как «зверь». Имеется в виду не всякий зверь, а лишь такой, который так или иначе поддается приручению. Бехему можно погладить, покормить с рук, почесать за ушком… Однако любой зверь опасен, пока он не приручён!
Багамут – прямая противоположность бехеме: ни о каком его приручении и речи быть не может. Это исполинское животное, на котором держится мир. Пока багамут спокоен и доволен – всем хорошо. Но стоит только багамуту пошевелиться, как Землю тотчас же начинает трясти, выворачивать наизнанку, всюду лопается земная кора и извергаются вулканы.
Так почему же Бегемотом зовут чёрного кота из свиты зловещего Воланда?
Простой ответ
В XV веке в книге с пугающим названием «Молот ведьм» бехемой был назван пакостный демон, который мечтает и нас всех сделать пакостниками, но способен на это лишь в том случае, если мы сами станем нарушать заповеди и чинить пакости друг другу. Если же мы добры, справедливы и открыты, то бехема нам не страшен: смоется как миленький – только пятки засверкают!
Так выглядел демон-бегемот в «Молоте ведьм»
(Вообще-то, не в каждом переводе данной книги можно встретить слово «бехема» или «бегемот»: чаще всего встречается такой чудной вариант, как «звериные наклонности», хотя сами средневековые авторы писали именно «бехема».)
Так что же, Булгаков нашёл имя для своего пакостника-кота в «Молоте ведьм»? Нет! Это ещё далеко не конец, это только начало нашей истории…
Начинаем расследование
Давайте вспомним последнюю главу романа «Мастера и Маргарита» – сцену, в которой волшебные чёрные кони несут героев романа во главе с Воландом прочь от земли.
Воланд со свитой покидают Москву. Иллюстрация к роману
«Вряд ли теперь узнали бы Коровьева-Фагота… На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьёвы горы, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, тёмно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом…
– Почему он так изменился? – спросила тихо Маргарита под свист ветра у Воланда.
– Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, – ответил Воланд, поворачивая к Маргарите своё лицо, – его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал».
Кстати, и в первой части романа Гелла вскользь называет Коровьева-Фагота рыцарем:
« – Мне необходимо видеть гражданина артиста.
– Как? Так-таки его самого?
– Его, – ответил буфетчик печально.
– Спрошу, – сказала, видимо колеблясь, горничная и, приоткрыв дверь в кабинет покойного Берлиоза, доложила: – Рыцарь, тут явился маленький человек, который говорит, что ему нужен мессир».
Что же это за рыцарь и за какой каламбур он был так наказан – превращён в шута, прислужника сатаны?
Присмотримся к имени этого загадочного персонажа. Почему Коровьев – понятно: рога, копыта и хвост. Он нечистая сила, попросту чёрт. А вот почему Фагот?
Все знают, что фагот – это музыкальный инструмент. Название его происходит от итальянского «fagotto» – «связка веток», «вязанка» (длинная труба фагота согнута пополам и как бы связана). Проясняет это что-нибудь? Нет. Обратимся к французскому.
Во французском языке фагот называется по-другому («basson»), однако есть слово «fagotin» – «шут». Вот это уже ближе к Коровьеву! Однако не будем торопиться – мы ещё не до конца расшифровали его имя. Во французском есть и слово «fagot», означающее то же самое, что и итальянское «fagotto» (вязанка дров). А ещё есть выражение «sentir le fagot», означающее «отдавать ересью» (буквально – связками веток для костра; на кострах сжигали в средние века еретиков).
Те самые «фаготы» – вязанки дров, которые «пахнут ересью»
Почему это важно? Так ведь наш герой «неудачно пошутил о свете и тьме», не забыли? Свет символизирует добро и божественное начало, а тьма – зло и сатанинские силы («силы тьмы»). За неудачную шутку об этом в средние века вполне можно было отправиться на костёр! И отправлялись. В том числе – рыцари…
Вам это кажется слишком жестоким наказанием? Нам тоже, но жестоким оно было неспроста. Вопрос тьмы и света был очень болезненным для христианской цивилизации, и вот почему…
О добре и зле
О чём роман «Мастер и Маргарита»? Он добре и зле. То есть – о свете и тьме. Его главные герои –Иешуа Га-Ноцри (прародитель христианства Иисус Назореянин, Христос) и Воланд. Кто он такой?
Мы привычно говорим: Воланд – это дьявол, сатана. Но выглядит этот «сатана» как-то странно. Он не подбивает людей совершать грехи (хотя и не удерживает от этого), и даже наоборот – наказывает «плохих». Именно к нему относится эпиграф романа: «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».
Почему же он совершает благо, если хочет зла? Потому что неумеха, неудачник? Да непохоже… Обратим внимание на фразу, которую Воланд говорит в романе Левию Матвею: «Что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с неё исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей».
Иными словами, мы знаем, что такое добро и стремимся к нему, потому что мы знаем, что такое зло. Мы стремимся к добру – от зла. А если бы зла не было, к чему же тогда стремиться?
По этому правилу получается так: если люди «отбрасывают тени» (совершают плохие поступки), то и «тени» (то есть злые духи в романе) должны что-то отбрасывать, то есть – совершать хорошие поступки? Наказывать пройдох, воров и взяточников, например…
Вот и разгадка – почему стремящийся ко злу Воланд и его подручные «совершают благо». Потому что невозможно творить зло, не «отбрасывая тени» добра. Выходит, добро и зло неразделимы…
Стоп! Как бы нам с вами самим не угодить на костёр!
Христиане и гностики
На заре нашей эры за умы людей в Европе и на Ближнем Востоке боролись две религии, два философских учения – христианство и манихейство. Они возникли почти одновременно, христианство – чуть раньше (в Иудее, Египте и Риме), манихейство – чуть позже в государстве Сасанидов (на территории современного Ирака).
Манихеи считали, что свет (то есть добро) в чистом виде существует где-то бесконечно далеко от нас и, по мере приближения к земле, «вырождается». Таким образом, наш мир находится во власти тьмы, никакое добро тут у нас, грубо говоря, невозможно. Люди только пытаются быть добрыми или делают вид, что добрые, а на самом деле погружены во тьму.
Христиане считали, что на Земле возможны и добро, и зло. Причём, злой человек может стать добрым (исправиться), а добрый – злым (согрешить).
В раннем средневековье среди христиан было много тайных последователей манихейского учения. Их называл гностиками. Гностицизм не стал отдельной религией – потому что христиане вели с ним и его представителям непримиримую жестокую борьбу.
Ну, сами подумайте в каком мире жили бы сегодня, если бы люди ещё две тысячи лет назад решили, что добро на земле невозможно? Ведь философские размышления доступны немногим, а большинство людей поняли бы это так: никакого греха нет в том, чтобы совершать плохие поступки. И стыдиться нечего! И работать над собой не надо. Делай что хочешь!
Вот с этим христиане и боролись. Вот за это и горели на кострах бедняги гностики, среди которых было немало людей знатных и образованных. В том числе – рыцарей…
Кто такие трубадуры?
Гностицизм как философское учение о разделённости добра и зла был очень распространён во французских областях Прованс и Лангедок. Кстати, именно оттуда родом всем известное слово «трубадуры». Трубадурами назывались поэты (а вовсе не бродячие артисты, – тех называли жонглёрами), слагающие стихи на окситанском языке (на нём говорили в Провансе и Лангедоке). Слово «трубадур» происходит от окситанского глагола «trobar» – «изобретать», «сочинять».
Среди поэтов-трубадуров было много знатных, состоятельных людей. В том числе – рыцарей…
Альбигойский крестовый поход. Копия средневекового барельефа.
Многие из этих поэтов-рыцарей были членами тайной секты катаров и приверженцами Альбигойской ереси. То есть – гностиками. И вот в начале XIII века Папа Римский организовал Крестовый поход против еретиков. Эта была страшная война. Ещё раз – страшная. В результате народ Прованса и окситанский язык просто прекратили существовать.
Но нас интересует лишь один эпизод этой войны.
Та самая шутка!
Во время осады крестоносцами Тулузы был убит их предводитель граф Симон де Монфор (ему в голову угодил камень из камнеметательной машины). Защитники города встретили это известие бурной радостью. Трубадур Гийом Тудельский, автор «Песни об Альбигойском крестовом походе» описал это так:
A totz cels de la vila, car en Symos moric,
Venc aitals aventura que l'escurs esclarzic.
На всех в городе, поскольку Симон умер,
Снизошло такое счастье, что из тьмы сотворился свет.
Вот вам и «неудачный каламбур о свете и тьме». Почему «неудачный»? Да потому, что именно из-за разногласия с христианской церковью по поводу света и тьмы (добра и зла) были уничтожены провансальцы! И в том числе трубадуры…
Гибель Симона де Монфора
Ладно, скажете вы, а Булгаков-то это всё знал?
Знал! Михаил Афанасьевич был очень образованным человеком. И «Песнь об Альбигойском крестовом походе» он читал. Иначе откуда бы в его «Театральном романе» появилась фамилия Бомбардов? Нигде больше вы такой странной фамилии не встретите. Откуда она пришла ему в голову?
А вот откуда: Пьер Бомбард был владельцем рукописи «Песни об Альбигойском крестовом походе»; об этом сообщается в предисловии к её академическому изданию.
И снова Бегемот
Итак, мрачный рыцарь, в которого превратился в финале романа Фагот–Коровьев, нами разгадан. А что же Бегемот? Неужели и он имеет отношение к еретикам-трубадурам? Представьте, да!
Некоторые трубадуры сочиняли стихи в так называемом «тёмном стиле» – ну, это что-то вроде заданий «Лучика»: анаграммы, головоломки, загадки и намёки в стихах. Был среди приверженцев «тёмного стиля» трубадур по имени Гаваудан. В одной из его поэм встречается слово «Бафомет».
Что это такое – до сих пор спорят. До ли перевёрнуте задом наперёд «Temohpab» (сокращённое«Templi omnium hominum pacis abbas» —«настоятель Храма мира всех людей»), то ли искажённое «Магомет» (пророк мусульман), то ли ещё что-то. Тёмный стиль – на то и тёмный!
Но папских инквизиторов, которые судили побеждённых альбигойцев, это слово ужасно перепугало. Они постановили считать Бафомета «адским демоном», которому якобы поклонялись альбигойцы, чуть ли не самим сатаной. Загадочного Бафомета стали изображать в виде рогатого чудовища – ну, настоящее воплощение всех сил ада!
А мы просто вспомним: Бафомет, бефема, багамут…
Кого из них имел в виду Булгаков, подбирая имя для своего кота?
Остаётся только догадываться.
Комментарии (1)