AP
Россияне привыкли гордиться своей армией – её мощью, профессионализмом и техническим оснащением. Для многих она представляется этаким слаженным механизмом, все шестеренки которого работают точь в точь так, как им положено.
Вероятно, для действующих Вооружённых сил это утверждение верно, но так было не всегда. Недостатки армейской машины выявил конфликт 2008 года в Южной Осетии — после него российским властям даже пришлось запустить реформу Вооружённых сил. Какие же недочеты были обнаружены военными?
Восторг пополам с горечью
Мнения о конфликте августа 2008 года сильно разнятся. Известно, что и бывший 11 лет назад президентом России Дмитрий Медведев, и тогдашний премьер Владимир Путин дали высокую оценку действиям российских военных в Южной Осетии и Абхазии. Однако она скорее касалась знаний и опыта наших солдат.
Глава Академии геополитических проблем Константин Сивков в интервью Sputnik отмечал, что бойцы Вооруженных сил РФ во время конфликта показали исключительное мужество и выучку, одержав в краткие сроки победу над хорошо вооруженным противником, которого готовили передовые военные специалисты. «Выучку наши войска продемонстрировали высочайшую. Что и говорить: подготовленная американскими инструкторами, оснащенная израильской боевой техникой, поддерживаемая космической разведкой США грузинская армия была разбита за несколько дней», - заявил он.
Даже россияне в целом после боевых действий в Южной Осетии поменяли свое отношение к ВС РФ. По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, 30% опрошенных испытали гордость за армию, 29% - уважение к ней, 25% – выразили надежду на ее обновление.
Но и тактические ошибки, и технические проблемы, продолжил Сивков, имели место. И они, конечно, не заслуживали похвалы. Уже 14 октября министр обороны Анатолий Сердюков объявил о начале нового этапа военной реформы. Хотя формально она не связывалась с событиями августа, эксперты понимали, каковы ее истинные причины.
5 основных слабостей
Военный политолог Сергей Мельков в своей статье «Вооружённый конфликт в Южной Осетии: катализатор военного реформирования России?» пишет, что боевые действия вскрыли пять «болячек» существовавшей на тот момент армии. Это необеспеченность войск средствами связи; отсутствие беспилотных летательных аппаратов; неорганизованность разведки и авиации, а также провальный «военный пиар».
Дополняет данный список руководитель Центра военного прогнозирования полковник Анатолий Цыганок. По его мнению, в конфликте 2008 года российские войска проявили даже не пять, а шесть слабостей.
Первая, которая, очевидно, и могла подтолкнуть военное руководство к реформе, - слабое взаимодействие между родами и видами войск на поле боя. В качестве примера Цыганок приводит ситуацию, когда в течение первых 14 часов конфликта оперативные группы Военно-воздушных сил не смогли выделить авианаводчиков, из-за чего грузинская артиллерия беспрепятственно обстреливала Цхинвал. К тому же не была задействована армейская авиация, и российским танкам пришлось идти в бой без прикрытия. Данный факт, подчёркивает Мельков, заставил задуматься о целесообразности выведения армейской авиации из состава ВВС и ПВО и передачи ее сухопутным войскам.
Из первой вытекала и вторая слабость - ограниченное задействование ВВС. На эффективности сказалось отсутствие высокоточного оружия – в основном лётчики использовали обычные бомбы и неуправляемые ракеты. Возможно, вследствие этого не атаковались объекты инфраструктуры, промышленности, транспорта и связи Грузии.
В-третьих, существенно снижало боеспособность войск отсутствие беспилотных аппаратов. В расположении группировки оказался всего один комплекс «Пчела» с радиусом действия 60 километров и продолжительностью полёта два часа. Этого было явно недостаточно для получения своевременной и непрерывной информации о противнике. Грузия же, в свою очередь, с пользой использовала имевшиеся у неё летательные аппараты, из-за чего газета Global Post даже назвала конфликт в Осетии первой в мире «войной беспилотников».
Впрочем, не только отсутствие БПЛА отразилось на эффективности разведки с российской стороны. Например, не было у российских сил в зоне конфликта радиолокационных комплексов разведки, способных засекать летящий снаряд и определять точку выстрела. В результате бойцы были вынуждены вести корректировку огня по радионаводке, причём не всегда успешно.
Недостатки оснащения выявились и в боях с участием бронетехники. Танки Т-62 и Т-72 – а именно этими далеко несовременными машинами располагала 58-я армия – просто не были оборудованы нормальными ночными прицелами: они слепли от вспышек выстрелов, да и видели всего на несколько сотен метров. К тому же у танков не было ни системы опознавания «свой –чужой», ни тепловизора, ни системы навигации.
Проблемы с навигацией вообще стали чуть ли не самой болевой точкой для российских войск в конфликте в Южной Осетии. Военные не раз обстреливали друг друга, попадали в «огневые мешки» грузинской армии – и всё потому, что у них не было средств, чтобы установить своё точное местонахождение. Военнослужащие 58-й армии признавались, что поначалу были вынуждены пользоваться американской системой GPS, правда, ее после двух дней боёв на территории Грузии отключили.
Свои или чужие
На первый взгляд, казалось бы, все эти промахи были не столь уж серьёзны. В конце концов война была выиграна, а Грузия с её мощными партнёрами оказались посрамленными. Но это заблуждение сразу развеивается, когда начинаешь подсчитывать потери.
Официально у российской армии — 64 погибших, 283 раненых, а также трое пропавших без вести. Кроме того, были убиты порядка двух тысяч жителей Южной Осетии.
«Потери в «8.8.8» были, конечно, существенные и абсолютно неприемлемые с точки зрения ограниченных масштабов конфликта и общего невысокого уровня противника», - сказал в интервью «Московскому комсомольцу» заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий Константин Макиенко.
Вместе с тем российские власти официально не делали заявлений об общем количестве уничтоженной техники, но признали, что лишились четырех самолётов: трех штурмовиков Су-25 и бомбардировщика Ту-22М. Однако журналисты уверены: потери авиации со стороны России были куда больше. Так, в 2009 году Антон Лавров опубликовал в англоязычном российском журнале Moscow Defence Brief статью, в которой упомянул о шести сбитых самолётах. Кроме того, есть множество свидетельств, что в Южной Осетии был ликвидирован как минимум один бомбардировщик Су-24, хотя данный факт военным руководством отрицается.
Причиной этого может быть то, что самолёт был поражён так называемым дружеским огнём: по информации журналиста, три из шести машин были уничтожены либо южноосетинскими ополченцами, либо российскими войсками. Кроме того, по данным СМИ, пилот первого сбитого Су-25 был расстрелян в воздухе теми же ополченцами.
К сожалению, такие катастрофы, если они имели место, были возможны только в условиях несогласованности действий частей и соединений различных видов и родов войск и отсутствия современных средств связи. Что говорить, если офицерам иногда приходилось пользоваться мобильными телефонами, чтобы контактировать с другими подразделениями.
Чёрный пиар – тоже пиар
Говоря о конфликте в Южной Осетии, отдельно стоит обратить внимание на неудачу российской стороны в освещении конфликта. В первые часы боевых действий, которые совпали с открытием Олимпиады в Пекине, все задавались вопросом – кто же их начал. Официальный Тбилиси настаивал, что открыть огонь грузинскую армию вынудили вылазки южноосетинских «сепаратистов». Россия утверждала, что выступила в защиту своих граждан и миротворцев.
Но заверений было мало. Проблема заключалась в том, что Минобороны РФ изначально заняло неактивную позицию. Абсолютное молчание министра обороны во время конфликта, а тем более после него, нельзя считать нормой.
О том, кто на самом деле являлся агрессором, мир узнает позже – даже несмотря на то, что Грузия пыталась представить в качестве оправдания всевозможные записи разговоров и фотографии, якобы подтверждающие подготовку России к конфликту. Однако на Западе за Москвой как обычно закрепилась роль виноватого, хотя объективных причин для этого не было.
Иван Рощепий
Комментарии (0)