Он открыл павильон недоношенных младенцев в парке аттракционов на Кони-Айленде, за что был освистан. Но доктор Мартин Куни превратил тысячи детей в живые экспонаты, только чтобы их спасти.
В начале XX века Кони-Айленд привлекал любителей диковинок и острых ощущений со всей страны. Здесь находились знаменитые американские горки, «деревня карликов» и фрик-шоу, но главной достопримечательностью на протяжении нескольких десятилетий оставался «павильон младенцев» Мартина Куни. Зазывалы надрывались: «Спешите посмотреть на недоношенных детей!» – и туристы не жалели четвертаков, лишь бы зайти в странное помещение, где в инкубаторах лежали груднички.
Крошечных детей, чей вес составлял немногим больше килограмма, нарочно наряжали в ползунки и распашонки не по размеру, чтобы подчеркнуть их миниатюрность. Куни, которого тогда прозвали «инкубаторским доктором», шутил: «Эти малыши, которые все еще должны находиться в утробе матери, зарабатывают не меньше магната, обладающего недюжинным умом и стальной хваткой».
О жизни Мартина Куни, урожденного Микаэля Кона, до момента, когда он открыл первую «выставку младенцев» на Кони-Айленде, почти ничего не известно. Он родился 29 декабря 1869 года в прусском городе Кротошин, а в конце 1898-го переехал в Америку. Поскольку родственники Мартина со стороны матери были врачами, он решил избрать тот же путь. Сперва Куни получал образование в Лейпциге, затем – в Париже, где учился у основателя перинатальной медицины Пьера Будена.
Мысль о создании «павильона младенцев» появилась у предприимчивого Мартина в 1896 году, когда Буден делегировал ему сопровождение новейших инкубаторов для недоношенных детей на Великой промышленной выставке в Берлине. Чтобы продемонстрировать гостям возможности современных разработок, Мартин «позаимствовал» у местной больницы нескольких малышей и выставил их на всеобщее обозрение. Недоношенные младенцы в кувезах вызвали такой ажиотаж у посетителей, что Куни решил: ему необходимо попытать счастья в «стране диковинных зрелищ и удивительных шоу» – Америке.
В те годы многие врачи в США придерживались мнения, что недоношенные дети генетически неполноценны, и судьба их «всецело зависит от милости Б-жьей». При таком раскладе почти все малыши, рожденные значительно раньше положенного срока, были обречены на смерть. Разумеется, у богатых американцев возможностей было больше. Если семья могла себе позволить платить 15 долларов в день на уход за ребенком, шансы на жизнь возрастали. Увы, такая роскошь была доступна единицам. Мартин же принимал детей из всех слоев общества, независимо от расы и социального класса, и не брал с родителей ни цента: за все платили «зрители».
Он совершил в некотором роде революцию: придумал бизнес-модель, где ни одна сторона не была проигравшей. Младенцы сутками находились в инкубаторах под присмотром медсестер и врачей, любопытствующие с умилением глазели на крохотных малышей, а Куни зарабатывал сотни тысяч долларов. Но вопреки домыслам критиканов, выставлявших его Карабасом-Барабасом, который за деньги показывает зевакам младенцев как каких-нибудь шпагоглотателей, Мартин львиную долю заработка тратил на развитие своего дела.
В «павильоне младенцев» стояли новейшие модели кувезов, сделанные из стали и толстого стекла. Их доставляли прямиком из Франции, которая в те годы была мировым лидером в области ухода за недоношенными детьми. Водяной котел подавал горячую воду в трубы, расположенные под инкубаторами, а термостат регулировал температуру. Другая труба доставляла малышам чистый воздух, который предварительно проходил через несколько фильтров.
От своих сотрудников Мартин тоже требовал максимальной отдачи. Он был приверженцем грудного вскармливания и нанял несколько кормилиц, а заодно и повара, который готовил для них исключительно полезные блюда. Белые халаты медсестер и униформа врачей стирались едва ли не каждый день, поскольку Куни считал, что малышей необходимо брать на руки, обнимать и укачивать, а для этого нужно быть уверенным в чистоте одежды. С нарушителями порядка Мартин не церемонился: если он узнавал, что кто-то курит или позволяет себе рюмочку-другую после работы, он увольнял его тем же днем. Кормилицам и вовсе приходилось все время сидеть на диете: им увольнение светило даже за банальный хот-дог.
Защиту интересов детей Куни считал не менее важной, чем заботу о них. Он читал лекции о знаменитых людях, которые тоже родились недоношенными. В его рассказах фигурировали Марк Твен, Наполеон, Виктор Гюго, Леонардо да Винчи и Исаак Ньютон. Вскоре у Мартина, которого сарафанное радио прославило на весь Нью-Йорк, было уже два павильона на Кони-Айленде: один располагался в парке развлечений Luna Park, другой – в Dreamland.
Но в 1911 году произошло событие, бросившее тень на честное имя «инкубаторского доктора»: ночью на территории аттракциона, по иронии судьбы носящего название «Врата ада», начался пожар. Младенцев благополучно доставили из Dreamland, где полыхало пламя, в Luna Park, но газетчики разбираться не стали – утром в The New York Times появилось сообщение, что шесть малышей сгорели заживо. Опровержение вышло спустя сутки, но ущерб репутации Мартина Куни уже был нанесен.
К счастью, со временем бизнесмен, которого после пожара врачи и чиновники стали поносить с новой силой, нашел поддержку в лице ведущих педиатров Америки. Они начали «поставлять» ему недоношенных детей, невербально подтверждая: за малышами в таком, казалось бы, неподходящем месте ухаживают наилучшим образом. Более того, Куни сумел найти единомышленников, которые продвигали его идеи в медицинском сообществе. Он завел крепкую дружбу с известным чикагским педиатром Юлиусом Хессом, детским психологом Арнолдом Гезеллом и Моррисом Фишбейном, который полжизни посвятил борьбе с шарлатанами. Забавно, что Мартина, у которого не было диплома, Фишбейн шарлатаном не считал.
К концу 30-х годов у Мартина Куни были не только постоянно работающие «павильоны младенцев» на Кони-Айленде и в Атлантик-Сити, но и гарантированное место на выставках и в парках развлечений по всей Америке. К тому моменту в Нью-Йорке наконец-то появилось специализированное государственное учреждение для недоношенных детей, но этот «первый блин» получился комом. Легендарный журналист еженедельника The New Yorker Эй Джей Либлинг тогда написал: «В новой клинике не хватает квалифицированных кадров и хорошего оборудования. И что же? У родителей недоношенных детей остаются все те же два варианта: платить за материнское молоко, аренду кувеза и палаты, да еще за визиты врача и несколько смен медсестер, как это было 20 лет назад, либо обращаться к Мартину Куни».
Посетив учреждение, где в палатах гулял ветер, «инкубаторский доктор», который уже и сам был не против оставить бизнес, заявил: спокойно уйти на пенсию он сможет, лишь когда в городских больницах появятся надежные инкубаторы. Свое обещание Куни сдержал, только вот ушел он уже не на пенсию, а в мир мной. Первого марта 1950 года, когда при большинстве больниц действовали корпуса по выхаживанию недоношенных, он скончался в собственном доме в бруклинском районе Сигейт.
Дожившие до наших дней подопечные Куни единодушно сходятся во мнении: если бы он не придумал этот «медицинский перформанс», у них не было бы даже шанса на жизнь. «Никто и пальцем не пошевелил, хотя я напоминала не ребенка, а привидение, – говорит Бет Аллен, при рождении весившая меньше килограмма. – Когда врач предложил родителям отвезти меня на Кони-Айленд, мать отказалась, настаивая, что я “не какой-то там фрик, чтобы показывать меня за деньги”. Тогда Куни сам приехал в больницу и уговорил родителей позволить ему ухаживать за мной. А ведь ему тогда было уже за 70».
За свою почти 50-летнюю карьеру Мартин принял около восьми тысяч младенцев, из которых, как он утверждал, выжили 6,5 тысячи. Проверить эти цифры невозможно, но современные неонатологи признают: недоношенные малыши, которым повезло попасть в «павильоны младенцев», получали лучший уход, доступный в Америке в то время.
Комментарии (0)