— Вы и сына сделали тряпкой, и мою жизнь хотите подмять. Не выйдет.

Дверь квартиры, которую она с таким трудом выбирала, выплачивала и наполняла уютом, поддалась с привычным щелчком. После долгой командировки она едва держалась на ногах — единственное, о чём мечталось, это горячий душ и тишина. Марта вдохнула — привычный аромат любимого дома вдруг сменился чем-то чужим: нафталин… и борщ?

— Я вернулась! — позвала она, стараясь не выдать волнения.

Тишина. Обычно Роман — даже увлечённый своими текстами — всегда выходил к ней навстречу. Что-то было не так.

Сумка осталась на полу — сил на формальности не оставалось. Она прошла на кухню — и застыла.

Во главе стола, как у себя дома, восседала Лидия Семёновна — мать Романа. В кастрюле булькало что-то красное, на плите дымился борщ. Рядом сын — как под гипнозом — мелко шинковал лук. Слёзы текли не только от лука.

— Мам… ты что здесь… — пробормотал он, будто застуканный подросток.

Лидия Семёновна повернулась к Марте с лицом благодетельницы:

— Мартусь, родная! Как мы тебя ждали! — пропела она. — Мы с Ромочкой подумали, тебе спокойнее будет, если я рядом. Присмотрю. Ты ведь вечно в разъездах…

Марта ощутила, как что-то внутри сжалось. «Присмотрю»? За её домом, купленным до брака? Серьёзно?

— Кто это допустил? — спросила она ровно, едва сдерживая злость. — Кто позволил вам сюда переехать?

Роман поёжился.

— Ну… у мамы потоп был, трубы… Ей некуда… Я подумал…

Ты «подумал»? Без согласия? Без звонка? Без разговора? Она с трудом сдержала крик.

— Лидия Семёновна, — медленно сказала она, — вы, похоже, решили, что этот дом принадлежит вам?

— Ну что ты, Марта! — закатила глаза свекровь. — Я же для вас стараюсь. Борщик, пирог…

— Спасибо, но я справляюсь с едой. И с домом. И со своей жизнью, — холодно парировала она.

— Ты какая-то… колючая, — поджала губы свекровь. — Ни уюта, ни нежности. Как будто не жена, а квартирантка.

Марта усмехнулась:

— А вы ведёте себя как хозяйка. Хотя вас никто сюда не звал.

Роман потупил взгляд.

— Ну не начинай…

— А ты прекрати быть посредником между мной и своей матерью, — сказала Марта. — У нас брак, не треугольник.

— Я просто хотел, чтобы всем было хорошо…

— Значит, мне — не всем, — резюмировала она.

Спальня встретила её привычной прохладой. Но внутри уже бушевал ураган. Слёзы подкатывали сами. Она не могла поверить, что тот, с кем делила жизнь, оказался столь слаб. Он не просто не защитил её границы — он их стёр.

Раздался звон — грохот посуды. Она кинулась на кухню.

На полу — осколки. Лидия Семёновна всхлипывала, Роман растерянно махал руками.

— Мама, зачем ты…?

— Я ей в тягость! — визжала свекровь. — Я всем мешаю!

— Никто так не говорил! — в отчаянии твердил он.

— А как это понимать?! — обернулась она к Марте. — Ты выставляешь меня из дома, который мог бы стать моим?!

— Ваш? — у Марты дрогнули губы. — Это моя квартира. Куплена до брака. Вы здесь в гостях — против моей воли.

— Ты хамка! — выкрикнула свекровь.

— А вы — захватчица, — рванула Марта в ответ. — Вы и сына сделали тряпкой, и мою жизнь хотите подмять. Не выйдет.

Роман опустился на стул, как потерпевший крушение.

— Хватит, — выдавил он. — Не ругайтесь.

— Тогда выбери, — сказала Марта, глядя ему в глаза. — Кто у тебя в доме: жена или мама?

— Я не могу выбирать…

— Тогда я выбираю. Я — ухожу.

Марта ушла не сразу. После ссоры на кухне, когда осколки лежали не только на полу, но и внутри неё, она заперлась в ванной. Долго стояла под душем — горячая вода жгла плечи, но не отмывала обиду. За дверью доносились шёпоты. Роман что-то уговаривал мать, потом тишина. Видимо, легли. Или просто притаились — ждали, когда у неё «пройдёт».

Ничего не проходило.

Она вышла в полутёмную квартиру, набросила куртку поверх домашнего платья и тихо прикрыла за собой дверь.

На улице моросил дождь. Она брела по пустынным кварталам, словно изгнанница. Пальцы дрожали — не от холода. Голова гудела. В груди — тяжёлый ком. Ни одной подруги, которой можно позвонить среди ночи. Никому не хотелось объяснять: «Муж притащил мать без спроса. Мать разыгрывает жертву. А я в своём доме — как квартирантка».

Она добралась до круглосуточного кафе, взяла самый горький кофе и села у окна. За стеклом плыли отражения фар. Она вдруг поняла: всё это не внезапно. Всё шло к этому.

Ещё в начале брака он вечно согласовывал важные решения с матерью. Перед праздниками спрашивал её, что купить. Перед отпуском — звал с нами. А я… я всё терпела. Считала — любовь требует уступок. Считала — перерастёт.

Не перерасло.

«Марта, а может, это ты слишком жёсткая? Может, ты действительно отдалилась?» — прошептал внутренний голос.

Она отмахнулась. Это не жёсткость — это инстинкт выживания. Не дать себя стереть.

На следующее утро она вернулась домой, бледная, с запахом чужого утра на волосах. За столом сидели Роман и Лидия Семёновна. С улыбками. Как будто ничего не было.

— Мы решили — останемся пока втроём, — бодро объявила свекровь. — Я обещаю быть незаметной.

— Я не голосовала за это решение, — спокойно ответила Марта. — Мне нужно подумать.

— Конечно, подумай. Женщина должна всё взвесить, — снисходительно кивнула та. — Главное — семья.

Марта прошла в спальню, заперлась и обессиленно упала на кровать. Мыслей не было — только пульс в висках и ощущение, что тебя аккуратно и методично вытесняют из собственной жизни.

В тот же день она записалась на приём к юристу. Просто так. Узнать свои права. А потом позвонила старой знакомой — Ольге. Так, случайно.

И случайно узнала правду.

Всё было ещё хуже. Лидия Семёновна в своё время подделала документы на долю в квартире, включив её в сделку. Марта платила за чужое.

Документы нашлись. Юрист подтвердил: сделку можно оспорить. И Марта подала в суд.

Процесс был тяжёлый. Лидия Семёновна лгала, извивалась, втягивала Романа. Он стал призраком — молчаливым, безвольным.

Но Марта не дрогнула. Не отступила. Ольга, та самая знакомая, поддержала, предоставила доказательства. И суд встал на сторону Марты.

Квартира вернулась ей. Без компромиссов.

Роман пытался поговорить, извинялся. Но всё было сказано.

Марта уехала. Купила дом за городом. Начала всё заново. Без страха. Без вранья.

И однажды, получив СМС от Романа — «ты победила, довольна?» — она просто удалила его номер.

Да, она победила. Но не его.

Себя.