Сегодня в рубрике «Персона» корреспондент «Вечерней Москвы» рассказывает о реаниматологе Сергее Сеньчукове, который приходит на помощь пациентам скорой помощи, будучи сам в монашеском постриге. Необычное сочетание монах — практикующий врач делает фигуру этого незаурядного человека постоянным объектом внимания общественности. О том, как ему удается совмещать монашеское послушание и светскую профессию, отец Феодорит рассказал «Вчереней Москве».
Большая окладистая ветхозаветная борода, будто у святых со старинных икон, давно сделала реаниматолога столичной Станции скорой медицинской помощи имени А. С. Пучкова Сергея Сеньчукова знаменитостью. В том смысле, что человек с таким характерным внешним видом обычно запоминается надолго. Сам доктор на этот счет иронизирует: «Моим пациентам обычно не до узнавания». Он работает в реанимационной бригаде, там, где труднее всего, где постоянно идет борьба за жизнь больного.
Правда, вид Сергея Валентиновича, который в монашестве принял имя Феодорит, периодически вызывает оторопь некоторых пациентов: «А что это за доктор у вас такой странный?» — полушепотом спрашивают врачей. Когда слышат ответ, что врач носит еще и священный сан, многозначительно и почтительно замолкают.
Путь к Всевышнему
Сам отец Феодорит относится к такой реакции спокойно.
— Многие люди, пообщавшись со мной, задав какие-то вопросы, перестали бояться церкви. Впервые туда решили сходить, когда поняли, что их там не покусают и не выгонят. Это тоже результат, — говорит отец Феодорит.
И добавляет важное замечание.
— На работе я людей не исповедую, а реанимирую!
В помещении станции скорой помощи от прочих врачей, которые здесь дежурят, отца Феодорита отличает только окладистая борода. Он вместе со всеми возится с документами, пьет чай между выездами, общается с начальством и коллегами. Ничто не выдает в нем монаха.
Решение стать священником возникло далеко не сразу и, как говорит сам отец Феодорит, ничто не предвещало такого итога. Вот то, что он станет доктором, мальчик Сережа знал еще в школе. В 1979 году в возрасте 16 лет стал санитаром-волонтером в столичной ГКБ № 55. И после этого с медициной не расставался ни на день.
К Богу пришел после того, как умерла жена.
— Собственно, ни о каком священстве я и не мечтал. Хотя с детства был знаком с христианским учением, иконописью. Моя мама была инженером-строителем, и я много читал по истории архитектуры, особенно русской архитектуры. А что это такое? Храмы! А где храмы, там и иконопись. С Библией начал свое знакомство с книг «Библейских сказаний» Зенона Косидовского. Книга эта издавалась в СССР, — говорит отец Феодорит. — Был ли я в ту пору верующим? Был, наверное. Здесь наложилась еще идея, что человеческая жизнь должна иметь какую-то цель. Есть теорема Геделя, которая утверждает, что противоречивость любой системы нельзя объяснить только с помощью нее самой. Как и смысл жизни не может определяться исходя из нее самой. Всегда должно быть что-то извне, что-то свыше. Вот так и в медицине: ведь если нет смысла в человеческой жизни, то зачем человека лечить, раз он и так умрет? Господь как раз и дает этот самый жизни смысл. Есть что-то над нами, что нас направляет. В общем, представление о Боге у меня было.
И жили бы мы и поживали в мире и согласии, — продолжает говорить наш герой, — если бы Господь не прибрал супругу. Диабет.
Можно ли было пережить смерть близкого человека, принять? Отец Феодорит уверен, что нет.
— Принять такое горе нельзя, только сжиться с ним. И верить, если вы верующий человек, что «там» гораздо лучше, чем «здесь». На Господа я не гневаюсь. А какой смысл? Я прекрасно видел течение болезни супруги, усилия врачей.
Но Бог ее забрал. А унывать и горевать мне было некогда, я остался с двумя детьми на руках — дочерьми Машей (старшей) и Дашей.
Только спокойствие
Отец Феодорит о драматичных моментах жизни говорит буднично и спокойно. Невозмутимость — одна из определяющих черт его характера. Бывает, что люди, которые при первой встрече производят солидное впечатление — борода, дородная фигура, — часто оказываются флегматиками, эдакими добряками. Рядом с такими всегда спокойно, работается уверенно, делается меньше ошибок.
Рассуждая о том, мог ли бы он жениться второй раз, доктор говорит, что, скорее всего, нет. Ведь это не просто поиск другой женщины (при том, что Церковь вполне допускает второй брак в случае смерти одного из супругов), а попытка найти замену человеку, с которым не просто делил быт, а жил, которому открыл свою душу. Замены такому, уверен отец Феодорит, найти нельзя. Муж с женой — суть одна плоть, как учит Христово учение, и когда один уходит, второй так и будет ощущать боль и потерю. Эта рана не заживает никогда.
— Хотя когда через какое-то время я спросил у дочерей: «Что, если бы я вдруг женился?» — обе ответили, что приняли бы мой выбор. Но до этого так и не дошло, — говорит отец Феодорит. Так что после смерти жены на отчаяние времени не осталось.
— Можно, конечно, сидеть и плакать. Можно даже пить, хотя алкоголь не лечит от депрессии. Но что в итоге? Квартира превратится в притон, а детей заберут социальные службы. Принимая во внимание эти обстоятельства, мой архимандрит благословил меня работать в скорой помощи.
Вспоминая о священстве, отец Феодорит снова иронизирует.
— Я на самом деле монах не совсем настоящий. Был бы настоящим — жил бы в монастыре в уединении. Для коллег же я так и остался Сергей Валентинович. Но я получил благословение на работу реаниматологом в миру. Не в последнюю очередь из-за дочерей.
Смерть всегда рядом
А что думает отец Феодорит о жизни и смерти, ведь они постоянно преследуют врачей скорой помощи?
Все, кто говорил на эти темы с монахом, знают, что он всегда говорит одну и ту же фразу, поскольку абсолютно уверен в ее справедливости: «В реанимации неверующих нет!»
Ну, может два-три человека.
— Говоря о верующих, имею в виду, что верить могут очень по-разному. Не обязательно канонически. Многие врачи считают, что все-таки есть место, куда уходит душа после смерти. За время работы, особенно в реанимации, приходится видеть многое, что с трудом поддается объяснению, — говорит отец Феодорит.
Даже, казалось бы, в самых обыденных случаях, бывают странности.
— Вот два человека с одинаковыми диагнозами. Лечат их тоже одинаково, одними и теми же медикаментами. Один умирает, а другой нет. Это самый простой случай. Бывают и другие. Один мой неверующий коллега — по крайней мере, он сам себя считает атеистом — поверил в бесов. Везли пациента в реанимацию, и вдруг он приподнялся и смотрит пристально в угол, а потом руками замахал, будто хотел что-то отстранить, отогнать. На его лице было выражение ужаса. Остановка сердца. Он увидел что-то такое, что его смертельно напугало, — говорит отец Феодорит.
Вообще в реанимационных отделениях, где грань между жизнью и смертью особенно тонка, можно увидеть всякое. Было, что пациент в последний момент поднял руку, будто останавливая врачей, мол, не нужно больше, достаточно. Рассказывают, что по ночам в гулких коридорах можно услышать звук, похожий на топот босых ножек ребенка. Многие верят, что это якобы душа возвращается на место, где покинула тело. Я как верующий человек не могу считать такое чем-то иным, кроме как дьявольскими происками, — говорит отец Феодорит.
Тонкие миры
Значит, душа все-таки есть? Отец Феодорит уверен, что да. Но что это такое, в какой форме она присутствует — понять и сформулировать очень трудно. Он всегда приводит пример из православной догматики, которую изучал в Православном Свято-Тихоновском университете, который окончил, приготовляясь в принятию сана. Как было сказано преподобным Иоанном Дамаскиным — душа соединяется с телом не как часть с частью, а вся в целом. Если функционирует сердце, если функционируют легкие, значит, душа там существует и действует. Это как-то таинственно происходит...
Вместе с тем есть немало информации, что тела становятся на несколько граммов меньше после физической смерти, после того как перестают работать мозг, сердце, легкие.
— Вероятно, — говорит отец Феодорит. — Это можно отнести скорее к доказательству, что процесс «перехода» отнимает у организма какое-то количество энергии, а не то, что душа имеет какой-то вес.
Мы знаем, как этот процесс происходит с точки зрения физиологической, а вот что происходит с духовной стороной? В какой момент прекращается сознание и что человек видит перед собой? Люди разных культур, побывавших на грани жизни и смерти, свидетельствуют о коридоре и каких-то фигурах. Много общего. Тем не менее точно сказать мы не можем.
Кстати, реаниматологи всегда бьются за жизнь человека до конца.
— Да, с медицинской точки зрения у нас есть четкие границы, когда наступает физическая смерть, например, это определяется по реакции зрачка. Но даже когда мы видим, что медицинские манипуляции по сути бесполезны, все равно продолжаем действовать. Врач — это инструмент в руках Господа. Я ощущаю себя таким инструментом, потому я не могу опускать руки и не спасать человека, мотивируя это тем, что он все равно не жилец. Этого никто никогда не может сказать со стопроцентной уверенностью.
Судьбоносный выбор
На тему смерти отец Феодорит говорит спокойно. Бой за пациентов медицина выигрывает не всегда, несмотря на все современные достижения.
— Покойная жена родила двух дочерей. А у нее был диабет первого типа. Только благодаря достижениями медицины такое стало возможным. Но Господь тут ни при чем. Не нужно предъявлять ему претензий: где ты был, почему допустил? Значит, в том высший промысел, не доступный нашему пониманию. Может, ты о своих грехах недостаточно сокрушался, вот и умер пациент. Хотя все сделано было правильно, — размышляет отец Феодорит.
Жалко ли бывает, когда пациент умирает? Конечно! Но врач уверен, что в определенной степени сглаживает боль потери то, что в реанимации врачи просто не успевают привыкнуть к пациентам.
Отвечать на вопросы о Боге отцу Феодориту периодически приходится, хотя он постоянно подчеркивает, что на работе не занимается проповедью, не причащает пациентов. Он просто спасает человеческие жизни, если даст Господь. Время для богослужения наступает после работы. Удивительно, но после смены он идет на службу, например в Высоко-Петровский монастырь. Господь помогает и дает сил!
— Нужно понимать, что в монашество уходят не только от проблем или безнадеги. Нет, кто-то, конечно, может принять постриг по этим причинам, но далеко не все. Большинство людей становятся монахами, чтобы быть ближе к Богу. Действительно, в моменты тяжелых жизненных испытаний человек более остро ощущает потребность в общении с Господом, но монашество — это не попытка выбраться из жизненного кризиса или проблем, — говорит отец Феодорит.
Сам он принял постриг, чтобы служить. По каноническим правилам вдовец может стать священником, только приняв монашеский постриг. Сергей Сеньчуков это сделал в 2008 году в Северодонецкой епархии, которую возглавлял тогда епископ Агапит (Бевцик).
О своем выборе отец Феодорит не жалеет, хотя если бы не смерть жены, то он точно принял бы только священнический сан.
По стопам отца
Следом за отцом выбрать монашеский путь решила и его старшая дочь — Мария.
Когда умерла мама, Мария заканчивала учиться в школе. Уже тогда она понимала, что всякий человек смертен и кто-то умирает более мучительно, а кто-то менее. Мама умерла без мучений. «И в этот промежуток времени между операцией и маминым уходом я молилась изо всех сил. Но ничего не помогло. И я задавала себе вопрос: «Почему Бог так со мной поступил?» Но не получала никакого ответа. Абсолютная тишина. В какой-то момент мне стало ясно, что если Бог молчит, то не потому, что равнодушен, а потому, что очень добр, деликатен и не хочет на меня давить. И что эта тишина и есть его ответ. Тогда у меня и созрело желание монашества как тишины. В миру такую тишину найти очень трудно», — вспоминает Мария, которая в монашестве носит имя Елизавета.
Сегодня она несет послушание в Якутской епархии. О ней знают многие пользователи православного интернета.
По светской профессии Мария — журналист, и этот опыт пригодился ей и в монашестве. Как и ее папа, она активно выступает с лекциями, ведет просветительскую работу. Она активный участник проекта «Матушки онлайн», где жены священников и монахини отвечают на вопросы прихожан да и просто всех интересующихся, как живут сегодня верующие люди.
Младшая дочь Дарья посвятила себя творчеству. Она музыкант. Играет на флейте.
— Я совершенно не разочарован решением детей. Каждая из них выбрала свой путь, которому они обе следуют. Я не удивился, когда Маша решила пойти в монастырь. В ней что-то такое было и в детстве. Так человек может чувствовать свое призвание очень рано, и монашество вполне может им быть. Мы общаемся, хотя находимся далеко друг от друга — она в Якутии, а я в столице. Маша говорит, что для Москвы у нее просто не хватает сил, ведь она постоянно пишет статьи, выступает. Как и я сам, собственно, — говорит отец Феодорит.
Что касается внуков, то он их специально не ждет. Уверен, что у каждого человека есть свое предназначение, а Господу надо доверять, если ты верующий.
— Господь поступает так, как нужно. И мы не должны оспаривать его волю. Человека он сделал свободным поступать как по-доброму, так и по-злому. Все в его воле. Нужно принять это и заниматься своим делом, — говорит «Вечерке» отец Феодорит.
ДОСЬЕ
Сергей Сеньчуков (отец Феодорит) родился в Москве 17 ноября 1963 года. В 1979 году стал санитаром-волонтером в ГКБ № 55 г. Москвы. С 1980 года работал санитаром, медбратом, фельдшером в различных медучреждениях города Москвы, с 1986 года — врачом. С 1981 года работает в ССиНМП им. А. С. Пучкова, также работал в НИИ СП им. Н. В. Склифосовского (1995–2002 гг.), в Инфекционной клинической больнице № 1 Москвы (1993–1995 гг.). С 1999 года — врач-анестезиолог-реаниматолог высшей категории.
С 2002 по 2005 год — ассистент кафедры анестезиологии и реаниматологии в Московском государственном медико-стоматологическом университете. Имеет свыше 90 научных публикаций и соавтор методики оценки тяжести состояния больных с черепно-мозговой травмой. Автор книги «Поп на мерседесе».
Комментарии (0)