— Марусь, всё не так, как тебе кажется…Оно само…— произнёс Даниил, когда я застала его с моей кузиной.

Когда я увидела, как моя троюродная сестра Вероника целует моего мужа в нашей гостиной, первой мыслью было: «Какой странный сон». Потом дошло — это реальность. Я стою на пороге, с пакетами в руках, и смотрю на измену.

Они стояли у окна, обнявшись. Солнце играло в её рыжих волосах — она всегда называла их «медовым янтарём». Даниил держал её за талию и склонялся к губам. Сцена будто из романтической мелодрамы.

Пакеты грохнулись на пол. Яблоки покатились по паркету, баночка варенья разбилась вдребезги.

Они вскрикнули и отпрянули. Вероника побелела, потом залилась краской. Даниил выглядел так, словно его поймали на краже.

— Маришка, — выдохнула Вероника. — Это не то, что ты думаешь…

— А что это тогда? — спросила я неожиданно спокойно. Голос звучал ровно, хотя внутри всё дрожало. Наверное, это был шок.

— Мы… — начал Даниил, но запнулся и опустил взгляд.

Я молча смотрела на них. На мужа, с которым была вместе восемь лет. На сестру, которую приютила месяц назад после её развода с Игорем.

Вероника приехала в слезах, с синяком под глазом и чемоданом. Говорила, что больше не может жить с алкоголиком, который её избивал.

— Марусь, помоги, — плакала она в трубку. — Мне некуда пойти.

Разумеется, я не могла отказать. Мы были близки с детства, хоть и нечасто виделись. Она была единственным человеком со стороны мамы, кто поддерживал с нами связь.

Даниил не был в восторге:

— Снова кто-то будет у нас жить. Нам и своих проблем хватает.

— Она же нам родня, — убеждала я. — И это ненадолго.

Как же я ошибалась.

Первые дни Вероника вела себя тихо. Помогала по дому, готовила ужин. Даниил работал из дома — программист — они проводили вместе целые дни. Я думала, это хорошо: он не любит быть один.

Через неделю заметила: Вероника изменилась. Синяк прошёл, она похорошела, стала краситься, купила себе обтягивающую одежду.

— Хочу снова чувствовать себя женщиной, — говорила она. — Столько лет себя теряла.

Я радовалась. Думала, она восстанавливается после ужасного брака.

Но звоночек прозвенел. Я вернулась раньше с работы — Вероника сидела в гостиной в коротком халатике, Даниил рядом, показывал что-то на ноутбуке.

— Марусь, смотри, какой Данька умничка! Показывает мне, как на сайтах заказывать.

Данька? Он всегда ненавидел уменьшительные формы.

Даниил смутился:

— Да так, ничего особенного.

На кухне я увидела две чашки. Из свадебного сервиза. Не из повседневной посуды.

— Кофе пили? — спросила я.

— Ага, — улыбнулась Вероника. — Даня такой заботливый, сам приготовил.

Даниил не отрывал взгляда от экрана.

Я тогда списала это на обычную вежливость. Но потом было больше.

Она стала расспрашивать его о работе. Готовила его любимые блюда. Варила борщ, который у меня никогда не получался. Жарила мясо по-французски.

— Даня рассказал, — объясняла она. — Вот я и решила его порадовать.

Он хвалил её. А я — сжималась внутри от тревоги.

Потом я заболела. Грипп. Лежала в спальне, Даниил уехал на встречу. Вероника носила мне чай, заботилась.

— Спасибо, — благодарила я. — Ты такая заботливая.

— Мы же одна семья, — улыбалась она.

Когда мне полегчало, я услышала их смех. Они смотрели фильм. Вероника положила голову ему на плечо. Сидели слишком близко.

— Что смешного? — спросила я.

Они вздрогнули.

— Так, комедия, — пробормотал он.

— Просто старый фильм, — слишком быстро вставила она.

Я не спала до утра.

Утром сказала, что задержусь на работе. Но вернулась через час. И застала то, что застала.

Теперь мы стояли среди осколков. Вероника теребила платье. Даниил молчал.

— Ну? — спросила я. — Объясните.

— Маша, это случайность… — начал он.

— Случайность? Целоваться — случайно?

— Мы не хотели тебя ранить, — вмешалась она. — Оно само…

— Само, — повторила я.

На кухне я дрожащими руками налила воду. Они шли следом, как дети, попавшиеся на проказе.

— Маша, — начала она умоляюще. — Между нами что-то возникло…

— Что именно?

— Ну… чувства.

— К мужу сестры, приютившей тебя?

— Не надо, — попытался вмешаться Даниил.

— А как надо? Спокойно спросить, когда вы собираетесь переспать?

— Мы не крутили роман, — тихо сказал он. — Это было впервые…

— А до этого что было? Его любимые блюда, «наш Данечка», прикосновения?

Он промолчал.

— Я не хотела… — начала она. — Он сам сказал, что между вами всё давно остыло…

— Что он тебе сказал? — я уставилась на мужа.

Он побледнел:

— Я не так выразился…

— А как? Что у нас нет близости?

— Что мы отдалились…

— И ты решила «приблизиться». К его телу.

Вероника вспыхнула:

— Мы не…

— Пока. Но к этому шло?

Молчание.

— Отвечайте!

— Шло, — кивнул он.

Я села. Ноги не держали.

— Значит, хотите быть вместе?

— Мы не уверены, — прошептала она.

— Но целуетесь.

— Маша, — начал он.

— Хватит. Вероника, собирай вещи.

— Маша, не гони меня… Мне некуда…

— Надо было думать раньше.

— Но Игорь… Он меня найдёт…

— Тогда иди к Даниилу. Вместе спасётесь.

Я посмотрела на мужа:

— Забери её. Только не в этот дом.

— Подожди, давай поговорим…

— О чём? Как вы предали меня?

— Мы можем всё исправить. Начать сначала.

— Как? Забудем, что было?

— Да.

Я долго смотрела на него. Потом сказала:

— Нет. Не начнём.

— Почему?

— Потому что я не забуду. И не прощу.

Вероника собирала вещи. Даниил стоял в коридоре. Я сидела на кухне.

Странное чувство — облегчение. Всё стало ясно. Всё встало на свои места.

— Маша, — подошла она. — Прости…

— Хотела, — сказала я. — Хотела и добилась.

— Что мне теперь?

— Не знаю. Это твои трудности.

— Но мы родня…

— Были. До сегодняшнего дня.

Даниил взял её чемодан.

— Отвезу в гостиницу.

— Отвези. Но не возвращайся. Завтра заберёшь вещи.

— Подожди…

— Всё. Уходите.

Они ушли. Я вымыла пол, собрала осколки, навела порядок.

Потом села. И заплакала.

Не по браку. А по доверию. По себе прежней. По наивности.

Но главное — это было освобождение. Больше не надо притворяться. Можно быть собой.

Прошла неделя. Даниил приехал за вещами. Пытался говорить. Я подала на развод.

Вероника писала, звонила. Я не отвечала.

На работе говорила — устала.

А дома стало тихо. Впервые за много месяцев — по-настоящему тихо.

Я завела кота. Переклеила обои. Купила себе кресло мечты.

Через месяц узнала — они живут вместе. Кто-то переслал сторис из их совместной жизни.

— Фу, мерзко, — шептали коллеги.

— Значит, любовь, — отвечала я спокойно.

А может, просто подлость. Не важно.

Это уже не мои заботы.

Теперь я знаю главное: родство — не гарантия. Семья — это те, кто тебя бережёт.

А я больше не верю вслепую. И жить от этого стало легче.